В этом тандеме повезло со знакомством обоим участникам. Шехзаде нашел в лице Ибрагима неординарную личность с огромным потенциалом. Как повезло Паргалы, можно и не говорить, юноша вытянул козырную карту всей своей жизни.
За короткий срок Ибрагим успел не только узнать о Македонском, но и перелопатить библиотеку Сулеймана. Он становится активным участником бесед. Есть основания полагать, что Паргалы был человеком с особыми способностями, «индиго».
В одной из бесед в ответ на слова Ибрагима о том великом будущем, которое ожидает шехзаде, Сулейман ответил, что все это ему нужно для величия империи.
В этом главная разница целей Ибрагима и Сулеймана. Шехзаде мог бы мечтать о славе исключительно для себя. Но для него личное величие было вторично.
У Ибрагима тоже могло быть вторично на фоне величия Сулеймана, но Паргалы был запрограммирован иначе. Ему непременно требовалось подтверждение собственной значимости. Эта потребность росла по мере возвышения Ибрагима. Становиться «серым кардиналом» он не хотел.
Желание друга и брата повелителя утвердиться прочнее объяснимо. Трудно предугадать поведение даже лучшего друга, если он еще и монарх. Поэтому понятен ход Паргалы с женитьбой на Хатидже.
Все свои дальнейшие пируэты с целью самоутверждения Ибрагим будет проводить, пользуясь и даже играя доверием Сулеймана.
При этом Великий визирь открыто не предаст друга и повелителя. Лишь однажды он намекнет Махидевран, что если что-то произойдет, он посадит на трон Мустафу. Но желание Махидевран не найдет одобрения у Мустафы и ничего не произойдет, хотя могло бы.
Оказываясь перед лицом опасности, Ибрагим, не раздумывая, рискует собой, спасая друга и повелителя. В эти моменты проявляется величие дружбы этих людей. Думать времени нет, в порыве Паргалы неизменно ставит дружбу на первое место.
Когда нет опасности, и есть время подумать, хитрый придворный выдвигает вперед себя. В совершенно дурацком и ненужном эпизоде с троном, львом и дрессировщиком Ибрагим захлебнулся властью и доверием Сулеймана.
Паргалы открыто говорит о том, что повелитель разделил свою власть с ним. Этого не было, и говорить об этом не следовало. Самое страшное во всем, сказанном Ибрагимом, были эти слова и упоминание себя в роли дрессировщика.
Величайший визирь полагал, что при первом чтении с подачи Искандера повелитель ознакомился со всем текстом и не нашел в нем крамолы. Возможно, что это даже подстегнуло Паргалы к новым «подвигам». Если бы Ибрагим знал, что Сулейман прочел лишь часть сказанного, то уничтожил бы документ.
Сулейман-друг так и не смирился с тем, что был вынужден сделать Сулейман-повелитель ради государства. Султан пожертвовал личным покоем для спокойствия империи. Как человек, он так и не смог пережить потерю друга.
Вряд ли Ибрагим переживал бы так же сильно от потери Сулеймана. У Паргалы был и запасной аэродром в виде Мустафы и цель править при более слабом правителе. Он не желал смерти Сулейману, но и не потерял бы покой, если бы это произошло.
Появились бы бесценные речи, возможно и книги о дружбе с султаном.
Но и при правлении Мустафы Ибрагима ждала бы та же участь. С шехзаде у Ибрагима была менее прочная связка. Мустафа с детства пытался показать наставнику его место. В этом тандеме финал Ибрагима еще более предсказуем.
