Многие читатели слышали о знаменитом российском первопроходце Ермаке Тимофеевиче, положившем начало присоединения к государству Российскому Сибири. Сам Ермак, вполне возможно, и мог где-то контактировать с ойратами (его деловые партнеры Строгановы, судя по письменным источникам, могли иметь дела с ойратами уже примерно с 1570-х годов), но достоверно известно, что его ратная и "мистическая" слава до ойратов начала-середины 17 века дошла, что и было отражено сибирским картографом, энциклопедистом и вообще интересным человеком Ремезовым Семеном Ульяновичем. Поскольку, как указывается, непосредственным участником событий был отец самого Ремезова стрелецкий сотник Ульян Моисеевич, выступавший послом к ойратам, то детальность описания его встречи с ойратским тайши Аблаем - вторым сыном знаменитого хошеутовского хана Байбагаса (прямого потомка брата Чингисхана Хасара), не должна вызывать у нас особого удивления. Итак, царский посол Ремезов прибыл в ставку хошеутовского нойона-тайши Аблая с царскими подарками, среди которых была специально найденная по просьбе Аблая кольчуга (русский термин того периода - "пансырь") самого Ермака (у Ермака, как известно, было две кольчуги, в которых он и утонул при отступлении, нашли ту, которую он носил поверх другой). Далее цитируем Семена Ремезова, текст на адаптированном современном русском языке (источник текста будет указан в комментариях):
"В 1621 году великий государь Михаил Федорович вместе с патриархом, посоветовавшись, вспомнили Ермака, кто он был и откуда, и как жил и скончался, и указал в грамоте первому архиепископу сибирскому Киприану во второй год его священства разыскивать русских и татар и расспрашивать, кто что знает, особенно же - ермаковых казаков. Басурманы по вере своей [всё] утаили, [а] казаки принесли письменные свидетельства. Архиепископ же велел их имена в синодик вписать и повестью прославить.
В 1650-м году пришли в Тобольск послы от калмыцкого Аблая тайши и просили упомянутых выше государевых панцирей в награду, и называли Кайдаула мурзу и кондинского князя, что у них панцири те. И по такому посольству в 1651 году указал великий государь Алексей Михайлович у Алачевых князей и у Кайдауловых детей взять панцири и послать [их] к Обрею. И в том же году боярин князь Иван Андреевич Хилков с большими угрозами панцири у Кайдауловых детей взял, а нижнего [панциря] у Алачевых не обнаружили, и до сего дня [о нем] нет известий; и послали [панцирь, взятый у Кайдауловых детей] из Тобольска июля 18 дня с тобольским стрелецким сотником Ульяном Мосеевым Ремезовым с товарищами."
"Когда Ульян доехал до Урги //искаженный ойратский термин для ставки (ойратское "өргө"), ранее использовался термин "ордо", использование которого (даже есть монгольское летописное сообщение об этом) для правителей-ойратов (как не чингизидов) было запрещено примерно в 1481 году//, то была устроена ему встреча с честью по обычаю Аблая и угощение. Когда же принесли подарки, [данные] по наказу, Аблай спросил Ульяна: "Числится ли панцирь Ермака - ему недостойно быть среди [других] даров". Тут Ульян зачитал список [подарков]. Аблай тогда весь порядок передачи подарков нарушил, [сказав]: "Подайте мне панцирь". И [ему] подали. Он принял его с почтением, поцеловал и над головой своей поднял, воздавая хвалу царскому величеству и любви, потому что получил большое утешение. Панцирь же кован искусно в 5 колец, длиной в 2 аршина, в плечах - аршин с четвертью, на груди и на спине - печати царские, золотые орлы, по подолу и рукавам - опушка медная на 3 вершка.
И опять Аблай спрашивает: "Знаешь ли, Ульян, где ваш Ермак лежит?". Ульян же, находчивый и мудрый в делах, на вопрос отвечал: "Не значем до сего дня и где похоронен, и как погиб". И начал Аблай повествовать о нем [Ермаке] по своим преданиям: как приехал в Сибирь и от Кучума на перекопе побежал и утонул, и найден, и стрелян, и кровь текла, и панцири разделили и развезли, и как от панцирей и от платья чудеса были, и как татары смертью поклялись, что про него русским не говорить. И Аблай, приняв панцирь, рассказал о Ермаке стоявшему здесь Ульяну. Ульян же попросил у Аблая письменную грамоту за его подписью и печатью; он [Аблай] обещал о Ермаке всё подробно изложить.
Приняв и остальные подарки, закончили церемонию и сели. [Аблай] обрадовался вместе с родом своим, потому что великий государь любезно послушал его, послал 4 сентября 1650 года подробную повесть на своем языке о Ермаке: как жил и как погиб, "согласно нашим историям", как был найден и творил чудеса. "Я-де много лет [панциря] добивался. Когда был я еще мал и утробой болен, то дали мне пить с земли, взятой с его могилы, и здоров стал до сих пор. Когда же еду на войну с землей, взятой с этой могилы - побеждаю; если же нет земли - почти пустой возвращаюсь, без добычи. И потому просил панцири у государя, чтобы пойти [войною] на Казачью Орду. Ермак же ваш лежит на Баишевском кладбище под сосной, и в родительские ваши дни столб огненный над ним [Ермаком], а в иные [дни] - свеча кажется татарам, а русским не кажется". В этом и печать свою приложил".
Получив один из "пансырей" Ермака в 1660 году, Аблай, по всей видимости, вскоре его потерял, так как в 1668 году уже вновь активно проводил его поиски. Известно, что в 1661 году Аблай вел войну со своим старшим братом Очирту-Цецен-ханом за наследство, но родственники помирили воюющие стороны, затем воевал против нового джунгарского хунтайджи Сэнгэ во время междоусобной войны среди ойратов за наследство Эрдэни-батура. По итогам войны против Сэнгэ (и, как сообщает в своих трудах известный ойратский историк Владимир Толтаевич Тепкеев, осады войсками Сэнгэ и хойтского Солтан-тайши Аблая в его крепости , известной как" Аблайн кит", она же "Семь палат", давшая имя современному Семипалатинску/Семею) Аблай был вынужден откочевать на Урал (Яик), где он вполне мог стать главным тайшой Волжских ойратов - исход ожесточенной войны Аблая с молодым Аюкой (Аюши) решило, по всей видимости (это мнение приписывается известному специалисту по ойратской истории и ойратским летописям Юрию Лыткину) вмешательство в войну войск одного из сыновей дербетского тайши Далай-батыря Солом-Церена на стороне Аюки.
По итогам войны с войсками Аюки и Солом-Церена Аблай погиб либо был взят в плен и, в этом случае, ушел в следующее перерождение в 1674 году в Москве либо в Астрахани, его улус достался победителям. Сама же кольчуга, которую и считают тем самым "пансырем" Ермака, экспонируется в Оружейной палате Московского Кремля.
