Наша семья была подселенцами. Нами уплотнили семью Кичигиных, которым раньше принадлежал весь второй этаж старинного дома на центральной улице города Молотов (сейчас Пермь). Кроме нас были и еще подселенцы. И из пяти комнат хозяевам осталась только одна.
рассказ от лица моей тетушки
Комнату нам выделили угловую и очень светлую на четыре окна. С удивительно высокими для деревянного дома потолками. Обстановка была сама простая – стол, кровать и платяной шкаф. И на стене маленькая оцинкованная ванночка, в которой меня принесли в этот дом.
Комната у нас была угловая и очень светлая на четыре окна. Обстановка самая простая – стол, кровать и платяной шкаф. Самое притягательное место для меня была кровать родителей – высокая с никелированными шариками в изголовье. Утро начиналось всегда одинаково. Мама заправляла кровать, а мы все трое детей-погодков сидели у окна и наблюдали за этим. Все начиналось с тяжеленого ватного стеганного одеяла. Мама купила его в комиссионке и потом перекрыла верх нарядным розовым сатином.
Встряхнув одеяло, мама выводила идеально ровный край и только после этого выравнивала под одеялом кружевной подзор. Оценив красоту и ровность линий, она накрывала кровать пикейным покрывалом. Бело-коричневые цветы прятались на обеих сторонах покрывала – с одной стороны белые цветы на коричневом фоне, а если перевернуть они становились коричневыми цветами на белом фоне. Меня всегда развлекало такое непостоянство пикейных цветов.
Потом доходила очередь до подушек. Мама снимала обычные, ночные наволочки и надевала нарядные, дневные из тонкого накрахмаленного до жесткости мадаполама с кружевными прошвами по краям. Для большей торжественности под кружевную прошву мама подкладывала сатиновый красный лоскут. Старательно расправляла его, чтобы не было ни морщинки, и кружево начинало жить своей праздничной и нарядной жизнью.
Днем нам было категорически запрещено забираться на кровать. Но маме пришлось сделать исключение. Дворники тогда чистили тротуары на совесть. Мама почти всю зиму ходила в маленьких белых войлочных ботиночках с пустотелым каблучком, куда папа вырезал из дерева вставной каблук. Потом, через много лет эти ботиночки мама отдала в Оперный театр и они стали театральным реквизитом.
У дома был двухметровый сугроб, в котором мы играли в партизанов. И возвращались домой, только когда сопли превращались в сосульки. Один раз, мы пропустили этот момент и пошли домой только потому, что у младшего брата перестали сгибаться руки и ноги, пальто и штанишки покрылись коркой льда.
Анонсы Telegram // Анонсы в Вайбере подпишитесь и не пропустите новые истории
Спасибо за прочтение. Лайк, подписка и комментарий❣️❣️❣️ Еще рассказы автора:
Мама, увидав наше состояние, скинула с кровати пикейное покрывало и сняв с нас одежду отправила греться на кровать, закрыв овчинным полушубком. Под полушубком было темно и тепло, и немного щёкотно. Мы постепенно отогревались. Полушубок пах отцом и чем-то еще тревожным, он надевал его только когда выезжал на тушение пожара. Отец был пожарным. Я, прижавшись к сестре старалась не заснуть и заплетала косички из овчины и все равно засыпала.
Но если нестерпимо хотеться поругаться, то можно СЮДА . Отдельная статья на этот счет. Резвитесь. Во всех остальных рассказах - не стоит.
