Начальная биография
нашего героя беспросветна и темна. Андрей Георгиевич (прошу пардону, но буду так величать — не Юрьевичем) родился в 1111 (или 1110) году в Ростове Великом. Был вторым или третьим сыном половчанки — супружницы князя Юрия Долгорукого. Чем он занимался до 1150 года, в наших летописях данных не нашлось. Цикл статей закроем завтра-послезавтра, там думать будем...
Итак, 1150 год РХ. Именно с этого начинается бурная деятельность Андрея Георгиевича в водовороте резни династического кубла Рюриковичей. В попытке восстановить справедливость и навести хоть какой-то порядок в отвратительной семейке. Первые известия о нем — противоречивы. Вроде не любитель лить кровь, часто предлагает разрешить дело миром…. Но, в бесчисленных битвах творит чудеса храбрости, врываясь в самую гущу противников.
Он — сразу определяется с приоритетами, глубоко равнодушен к фетишу Рюриковичей — «стольному граду, матери городов русских». Но в 1155 году папа сажает его князем в далеком Вышгороде, прям под Киев. Едет туда будущий «великоросс» неохотно, вскоре нарушает отцовскую волю, возвращается на северо-восток.
С собой Андрей прихватывает чудотворную икону Святой Богородицы, привезённую в Вышгород из Константинополя. Летописи живописуют чудесное явление самой Богородицы Андрею во сне. И повеление — поместить Её икону в небольшом городке — Владимире-на-Клязьме. Распоряжение было исполнено, на месте чудесного сна — построена резиденция Боголюбово (потом город одноименный). Именно отсюда получилось прозвище князя Андрея — Боголюбский.
После смерти Юрия Долгорукого
Андрей перенёс столицу княжества из Суздаля во Владимир — город, основанный его великим дедом Владимиром Мономахом. Сразу же начал там грандиозное строительство. Всё это возводилось с размахом и полным осознанием: для простого люда огромную роль играла символика. Во Владимире она была продумана идеально. Как в Царьграде и Киеве — собственные Золотые (и Серебряные) Ворота, реки Лыбедь и Почайна, главный собор — в противовес Киевской Софии — посвятили Успению Богогродицы.
Боголюбово играло роль Иерусалима. Где в честь явления самой Богородицы выстроили храм Покрова на Нерли. У храма Рождества Богородицы в великокняжеском дворце (как и у храма Гроба Господня) установили киворий, каменную чашу с выбитым на дне крестом, — это был символ Пупа Земли. Летопись сообщает:
«Изукрасил Андрей землю Залесскую храмами божьими, монастырями спасенными, городами крепкими, палатами белокаменными».
Что за изыски в камне принесли сюда строители-католики, тема отдельной статьи, не спешите в комментарии, разберемся другой раз…
За время своего 18-летнего великого княжения Андрей Боголюбский полностью подчинил своей воле семейку Рюриковичей, вырезал (почище монгол) Киев, обломал все зубы о Новгород, учинил первую кровавую религиозную войну. Но итогом, из Владимиро-Суздальского княжества выпестовал новый политический центр Древней Руси.
Как бравурно сообщают великодержавные патриоты — именно Боголюбскому получилось собрать вокруг Владимира раздерганные усобицей — русские земли. Сплотить потомков восточнославянских племен — в «великорусскую нацию». Ага, три раза…
Проблема митрополитов.
С чего начать в анализе… Давайте с Владимирской автокефалии, что ли. Если помните, в начальный христианский период средневековой Руси — церковью заведовал Киевский Митрополит. То грек, то болгарин, то прочая залётная зверушка. Кого выдадут из Царьградского зоопарка, тем и пользуйтесь, люди русские. Само собой, ситуация устраивала персонажей, сидящих только на киевской стольной табуретке. Остальная княжеская Русь громко и тихо ворчала...
Официальная версия такая. Поговаривают, еще Мономах собирался митрополичью кафедру (с корнем) из днепровских берегов выкорчевать. Во Владимир или Суздаль пересадить. Но не успел. А вот внук его — князь Андрей Георгиевич — мысль о собственном митрополите воплотил. Выбрал любимчика, ростовского епископа Феодора, приказал вести церковные дела без одобрения Киева и Константинополя. Замысел был таков: создать, помимо политического, духовный центр Руси в Северо-Восточных землях. Очевидный противовес мнившей много о себе — Киево-Печерской Лавре.
Понятное дело, киевский митрополит — не дал своего благословения на Владимирскую автокефалию. Епископ Феодор плюнул в сторону Днепра, повел себя, как независимый церковный владыка. Народец такие духовные замыслы Боголюбского с придворным попом — не оценил. Смутился, начал роптать, отказываясь признавать «ненастоящего митрополита». Зрел христианский бунт. Ответом новой «церковной вертикали» — стало железо, кровь и огонь.
Феодор, якобы, учинил невиданный террор. Ослушавшихся его священников, монахов, даже простых верующих — мучили и убивали. Рвали бороды, выжигали глаза, резали языки, рубили головы. Андрей Боголюбский долго метался, пытался урезонить первосвященника. Но увидев, что народное возмущение вот-вот выльется в открытый бунт, — пожертвовал своим бывшим любимцем.
Того выдали на расправу Киевскому митрополиту. Феодору отрубили правую руку, вырезали язык и выкололи глаза. Вот так весной 1172 года произошло невиданное ранее событие — епископ Ростовский, Суздальский и Владимирский Феодор II был зверски казнен. Официоз от РПЦ таков.
А теперь разбор чинить будем: что, как, почему и зачем… За всю историю Церкви — православный владыка не становился жертвой столь жестокой расправы. Так может… Епископ Феодор, вошедший в историю с прозванием «Белый Клобучок», стал жертвой, заложником и разменной монеткой большой политической игры? Где лоб в лоб столкнулись Константинополь, Киев и Владимир. Пытаюсь обосновать.
Кто таков,
этот епископ Феодор, чье имя было вычеркнуто из всей историографии Церкви и предано забвению… Для начала — наш местный, доморощенный. В отличие от почти всех архипастырей XII столетия (греков, болгар, прочих ромейских выходцев) — был родом из Киева. Приходился братом знатному местному боярину и тысяцкому Петру Бориславичу. Это тот самый, который вел собственную летопись. Мог быть автором «Слова о полку Игореве».
Феодор принял иноческий постриг в Киево-Печерском монастыре. Благодаря знатному происхождению и влиятельному родственнику (епископ Смоленский Мануил), простой монах стал известен князю Андрею Георгиевичу. Покидая Киев в 1155 году, Боголюбский позвал его с собой, в Северо-Восточные земли. Понравившегося своей рассудительностью и энергией инока из знатной семьи — сделал игуменом одного из суздальских монастырей.
В те годы град Владимир входил в состав Ростово-Суздальской епархии, ее духовный владыка, епископ Нестор, сиживал в Ростове. В политику глубоко не лез, но был абсолютно верен Киевскому митрополиту и патриарху Царьграда. Идеи князя Андрея о возвышении новой столицы в противовес Киеву и Новгороду — категорически отвергал.
Князь Андрей неизвестно с какой попытки сместил неугодного архиерея, его преемник, епископ Ростовский Леон, оказался еще хуже. Упрямый и фанатичный, он быстро рассорился с Боголюбским. Вспомнили про игумена Феодора. В 1162 году отправили в Константинополь посла Якова Станиславича. С просьбой: Владимир отделить от Ростовской епархии, учинить там отдельную кафедру с Феодором во главе. Патриарх Лука Хрисоверг отказал.
Боголюбский скривился и своей властью нарек рядового суздальского игумена — владыкой. Так знатный отпрыск старого боярского рода с середины 1160-х годов получил власть епархиального архиерея. С резиденцией — в Суздале. Тамошний беспокойный люд умиротворять, державность прививать.
Раскол.
Если вы думаете, все эти танцы вокруг автокефалии — прихоть властолюбивого и циничного Великого князя Боголюбского, — глубоко заблуждаетесь. Проблема была глубже зарыта — в духовных слоях и воззрениях на христианство. Новоявленный «митрополит» Феодор не был княжеским сотрапезником или придворным попом — это был религиозный деятель крупного масштаба. Как и владимирский Князь — затеял Большую Игру.
Сев в Суздале, сразу выкатил ортодоксальным грекам первую свою реформу. Предложил отменить пост на церковные праздники, выпадавшие по средам и пятницам. Проблемка была, ой как остра. Народец чрезвычайно тяготился непонятными ограничениями. Запрет пировать в праздничный день — вопрос принципиальный для славян, с недалеко ушедшей от язычества памятью. А рядом жило немало скрытых и явных идолопоклонников, на поповские запреты — плевать хотевших. И немало от них терпевших.
В 1168 году Великий князь Киевский Мстислав II Изяславич созвал собор из 150-ти духовных лиц. Решался именно «постный» вопрос. Андрея Боголюбского представлял «игумен-епископ» Феодор. Предложил церковной элите свести с кафедры киевского митрополита (и грека) Константина II. Тот горой стоял на позициях ортодоксов, учение о постах в праздники — отстаивал яростно.
Это было вполне разумное предложение, Андрея Боголюбского полностью устраивавшее. Поскольку его отношения с киевским князем были крайне враждебные, с митрополитом — еще хуже. Собор такую «революцию» прокатил, Феодор немедля «со многим златом и сребром» отбыл в центр мировой церковной коррупции — Константинополь. К Патриарху Луке Хрисовергу.
Напористо стал доказывать — митрополита в Киеве уже нет, он не пользуются влиянием, зреет раскол, назначайте меня на митрополию. Патриарх не согласился, но богатые дары (по плану «Б») — свой результат принесли. Феодор был рукоположен — епископом Ростовским.
Белый Клобучок —
это прозвище закрепилось за Феодором почти сразу после возвращения из Царьграда. По-видимому, он присвоил себе право носить белый клобук — исключительный атрибут одеяния Митрополита, его отличительный символ. На что рассчитывал — бог весть, но этим поступком Феодор объявил войну киевской клерикальной верхушке, обозначил церковную независимость Северо-Восточной Руси, которую гнул и ломал через колено амбициозный князь Андрей Георгиевич.
Не заезжая в Киев, епископ Феодор II отправился прямиком в Ростов, занял местную кафедру. Андрей Боголюбский пока открыто порывать с киевским митрополитом не решался. Убеждал нового владыку получить хотя бы формальное благословение митрополита. Тот отказался, война церковных иерархов на Руси началась. Киев отписал духовенству Ростовской епархии: пока новоиспеченный епископ не примет благословения у святой Софии — его не признавать. Послание сработало частично — некоторые духовные лица и часть мирян отказывались брать благословения у Феодора.
В ответ Феодор начал запрещать священнослужение игуменам и священникам, держащихся Киева. Велел запереть часть церквей во всем Владимире. Имеются противоречивые сведения, что епископ устроил некую инквизицию, с пытками и казнями. Но сие недоказуемо, скорее всего — клевета его мучителей и палачей.
Падение Феодора
было предопределено. Краеведы и историки уверены — его конфликт с Боголюбским состоялся из-за антагонизма в принципиальном вопросе: чья власть выше — духовная или государева. Наводнившие терем Андрея Георгиевича католики — тоже внесли свою немалую лепту в конфликт. Центром оппозиции ростовскому «митрополиту» стал крайне влиятельный клир владимирского кафедрального Успенского собора.
Бают, Андрей Боголюбский несколько раз старался образумить прежнего любимца. Но Феодор был принципиален, князя не слушался, постоянно укорял и порицал. А попытавшись разогнать «кафедральщиков», строивших (по иерусалимским лекалам крестоносцев) «землю обетованную» на Руси, — проиграл. Идеи «рыцарских королевств» Ближнего Востока, где наравне с крестом стояло право вооруженного и сильного, — крепко владели Боголюбским. Феодор стал мешать.
Во что верить? Истина, как положено этой тонкой материи, — всегда посерёдке обретается. Боголюбский не был добрым христианином, это был циничный политик. Скорее всего — даже атеист. Или некая разновидность тамплиера, со своим воззрением на роль церкви. С замашками абсолютного монарха, лучший друг Фридриха II Барбароссы и Мануила I.
Феодора он использовал тонко, исключительно в своих государственных целях. Игрой с отменой «церковных постов», ослаблением контроля духовенства над народом, изгнанием ортодоксов митрополита киевского — добился уважения и признания в среде полу-язычников и некрепких в христианстве людей. Они охотно шли в дружины князя, сделав Владимиро-Суздальскую Русь — неоспоримым военным фактором огромного региона.
Но когда Феодор стал урезонивать амбиции своего благодетеля, раздражая того своим «белым клобуком» и претензиями на духовный контроль власти, — Андрей Георгиевич, подобно Македонскому Саше, гордиевы узлы церковной иерархии — разрешил привычным способом. Мечом, предательством и кровью.
Разгром Киева
Боголюбским — это та еще трагедия, урок всему высшему духовенству Руси. И князьям — для полного осмысления нового «великоросского» порядка. Насколько князь любил бога — говорят голые факты, а не монастырская беллетристика чудес. Превыше всего Андрей Георгиевич любил власть. Преступая, ничтоже сумняшеся, все законы, — божьи и людские. Как он поступил с древней русской столицей — пример показательный.
Это монголы «матерь городов» разорили и кровушкой залили? Тэнгри с вами, задолго до батыева нашествия Киев такое пережил, Субэдей бы умилился и бритой головушкой покачал: «Якши, урус! Якши, багатур Андрей»…
Политика Боголюбского преследовала всего лишь одну цель: сломить и унизить значение Киева. Духовно лишив его старшинства над русскими городами — в том числе. Возвысить родной Владимир. В 1169 году длительное соперничество двух княжеств вылилось в первую, поистине гражданскую и ожесточённую войну. С явным религиозным подтекстом. Князь Андрей Георгиевич подготовился хорошо, ситуацию раскатил по-иезуитски изощренно (хоть до появления Ордена еще 4 века было).
В самом начале 1169 года из заморских земель вернулись братья Андрея, умудренные тамошним опытом госстроительства. Для них уже были готовы и снаряжены немалые дружины. В этот период Боголюбский особенно активно переписывается с императорами Византии и Священной Римской Империи Германской нации, патриархами Константинополя и Иерусалима, папой Александром III и епископом Кириллом Туровским, выдающимся русским литератором того времени.
Все означенные абоненты хором просят Андрея Георгиевича взять всю Русь под свою руку, прекратить усобицы удельной вольницы. Совершил роковую ошибку и Киевский Князь, лишив добычи в половецком походе 1168 года остальных Рюриковичей. В конце января 1169 года час Боголюского пробил. К нему прибыла делегация из четырех князей и представителей 50 русских городов. С просьбой защитить их от произвола киевского Мстислава II Изяславича. Не забываем, что годом ранее — киевский Собор прокатывает предложение Феодора (читай — князя) об отмене «церковных праздничных постов» и смене митрополита.
Андрей созывает собственный Собор — во Владимире. Тот единогласно приговаривает: пора спасать Русь от пленения и разорения киевского, днепровского хищника (сотоварищи) — окоротить. Сам Боголюбский, получив титул Великого Князя, скромно отошел в сторонку. Честь принял, но от личного участия в походе — ловко отбоярился, мол немолод уже, подагра одолела, ага…
Во главе объединенного войска поставил сына Мстислава, того еще рубаку уезда Аскаланского. С точки зрения военной — поход был нетипичным для Руси. Удивительной чертой стал — сбор войск. Раньше (и потом) всегда назначался некий пограничный пункт, куда неспешно (или вборзе) полки и княжьи дружины стекались. Потом долго судили-рядили, клятвами обменивались, пировали — и шли на рать.
Теперь же войска выступили самостоятельно из различных земель и городов, самым чудесным образом встретились под Киевом — 5 марта. Торопыг и отставших не было. Кто это продумал, четко по этапам разложил, контролировал — сами предполагайте…
Два дня дружины одиннадцати князей и полсотни городских полков под знаменами Владимирской Руси штурмовали Киев. На третий день, 8 (или 12-го) марта 1169 года, «мать городов Русских» была взята приступом. Как насмешка — шла вторая неделя Великого поста, но войско захватчиков было столь «благочестиво», что учинило погром, ранее в усобицах княжеских невиданный.
Два дня в городе царила резня и грабеж. Не щадили ни старых, ни малых. Обычно неприкосновенные церкви и монастыри подверглись специальному, прекрасно организованному разорению. Откуда вывезли иконы, церковную утварь, колокола, мощи святых, книги и свитки библиотек. Подожгли «общерусскую святыню» — Киево-Печерскую лавру. Был отобран немалый полон из мастеровых людей, строителей, самых лучших ремесленников — словно кочевниками.
Впервые русское войско поступило с русским же городом — как с иноземной крепостью, военной добычей. Все священное имущество было доставлено во Владимир, встречено с ликованием. Радовались всем миром — Боголюбский, народ и местное духовенство. А Летописец мудро замечает: Киев был наказан за грехи жителей и ересь тогдашнего митрополита Константина.
Что это значило?
Если понимать символизм тех времен — Киев навсегда утратил право называться столицей Руси. Его князья, лишенные материального могущества, а самое главное — покровительства чудотворных икон и мощей, теперь полностью зависели от воли Владимирских государей. Утратив самостоятельность и духовное покровительство — в глазах народа и сильных мира сего.
Прагматичный Андрей Георгиевич не переехал в Киев, мудро не стал удерживать разоренное княжество за собой лично. Это Ростов, Суздаль, Переяславль, Ярославль, стольный Владимир — были политически важны в его Большой Игре. С Киевом он поступил на европский манер — посадил туда брата Глеба, целовавшего ему крест, на всей его воле. Называется сие незатейливо — клятва вассальной верности, оманж.
Слепой и хромой.
А что же «митрополит» Феодор? Он стал не нужен, даже опасен. Чтобы подсластить пилюлю Константинополю и униженному Киеву — епископа вывели в тираж, князь Андрей передал его на суд официальному Митрополиту. Приговор был предрешен, грек Константин II отвязался неслыханно. Личный враг Феодора, лишил его сана, сослал для покаяния. Но Феодор был тем еще орешком — отказался просить какого-либо прощения. Что было дальше — вы знаете…
Мудрым и поучительным памятником тем событиям стал политический памфлет златоуста Кирилла Туровского. Это притча о слепце и хромце. Сюжет таков: один богач решает оградить свой виноградник от ворья. Строит высокую стену, ставит ворота, назначает двух сторожей: одного хромого, а другого — слепого. Логика хозяина такова — эти охранники не смогут лично его обнести за ночь. Хромой не обойдет все лозы, слепой заблудится и упадет в яму. Но сторожа перехитрили богача, незрячий посадил на себя колченого. Первый бодро перемещался, второй — указывал путь, в четыре руки виноград быстро стал их воровской добычей.
Притча имеет очевидные толкования: хозяин виноградника — Бог; виноградник — Церковь; слепец и хромец — стражи и служители алтаря. Современники сразу увидели в героях — епископа Феодора II Ростовского и князя Боголюбского. По замыслу святителя Кирилла, «хромец» (Феодор) толкает в бездну страшного греха — «слепца» (князя Андрея).
Предав страшной участи «белого клобучка» Феодора — Боголюбский совершил (наверное, единственную в своей жизни) роковую ошибку. Жестокая расправа над владыкой полностью убедила княжеское «вассальное окружение»: пора эти великодержавные упражнения — заканчивать. Слишком властный и сильный князь оказался, его амбиции не смог окоротить даже такой истовый духовный лидер Северо-Восточной Руси.
Предав главу поверившего ему духовенства — князь Андрей лишился последней поддержки. Князья ли сами, бояре или Церковь … Сейчас мы не узнаем число всех пружин заговора. Но через два года после казни Феодора — Боголюбский закончил свои дни — столь же страшно.
Что не стыкуется
в статье… Смущает та казнь, которой подвергли Феодора, как страшного еретика умучили. Рука, глаза, язык (есть версия — потом с камнем на шее утопили) — это за что такое? Грек-митрополит из ума выжил? Византию с Русью перепутал? Или Феодор ортодоксальное племя в рясах люто проредил? Нет, Церковь бы сотнями мучеников трясла — как юродивый вшами. Был он неким папским протеже, ватиканского берега держался? Тоже нет, биография не подтверждает, это тамплиерские игрища были, Боголюбские… Так может, реформа церковная зрела, где «постные послабления» — только цветочки? А какие тогда — ягодки могли быть?
Продолжение следует, само собой…
