Копирование текста и его озвучка без разрешения автора запрещены.
Утро следующего дня было солнечным и морозным. Постояв на остановке минут пять, я поняла, что замерзаю и отправилась на работу пешком. Когда шла мимо пятиэтажки почувствовала непонятную тревогу. Остановилась, огляделась и собралась идти дальше, как вдруг, перед самым носом бухнулась целая гроздь сосулек.
- Что за черт, откуда они тут, - я подняла голову, и мне показалось, что по крыше дома кто-то пробежал хихикая. А может мне показалось. Это происшествие заняло все мои мысли, и я даже не заметила, как пришла на работу. Школьные дела отвлекли меня, и я забыла об утреннем приключении, но на душе остался какой-то неприятный осадок. Может это был знак какой-то, а я его не поняла? К одиннадцати часам из школы все таинственно испарились, и я не стала скромничать и тоже отправилась домой. Все необходимые школьные дела я делала по ходу их появления и на каникулы не откладывала, поэтому смылась с чистой совестью, у меня работы не было. Опять не дождавшись автобуса, пошла пешком, сегодня на удивление странно ходили, а вернее не ходили автобусы. На всякий случай пятиэтажку обошла стороной, она теперь вызывала у меня какие-то непонятные опасения, я двинулась в ускоренном темпе. Зайдя во двор, немного оторопела от непонятного движения во дворе. Собака была отвязана, и с огромным удовольствием носилась по огороду большими кругами. Дядя Боря с Лешей, разобрали старую будку и теперь из остатков старой и нескольких новых досок сколачивали новую.
-Мужики, вы чего тут устроили?
- Да вот, решили вашему Джульбарсу новый дом сделать, а то у старого пол прогнил совсем.
С этим Джульбарсом, а вернее Джульбарсами у нас была целая эпопея. Все собаки, которые попадали к нам в дом, всегда назывались именно этой кличкой, у деда прямо таки бзик на этой почве был. Но так как ни одна собака по виду не подходила на овчарку – сапёра, то домашние их звали, кто, как придумает, так и получалось, что у собаки всегда было несколько имён: Джульбарс, Шарик, Бобик. Этого Джульбарса дед нашел где – то на улице, когда шел ко мне на день рождения, когда мне было лет восемь – девять, поэтому он был уже достаточно старой собакой. Узнав возраст собаки, наши гости решили однозначно сделать капитальный дом старичку и утеплить его как снаружи, так и изнутри. Но когда они стали это делать, домик просто отделился от нижних досок. А так как мужики наши были людьми основательными, то залезли в сарай, нашли хорошие доски и стали делать нашему сторожу хорошую будку.
Я забежала домой, там тоже «кипела работа», бабуля с тётей Любой сидели на кухне и тихонько перемывали всем кости. Да и ладно, чем бы дитя не тешилось…Я тоже с удовольствием попила чайку, согрелась. Долго рассиживать было некогда и мы с тётей Любой двинулись в путь.
Куда можно пойти в нашем городе, чтобы купить детские вещи? Конечно же, в детский мир! Выйдя за калитку, я засомневалась идти пешком или ждать автобус. Если честно, то я сегодня ни одного так и не увидела, а стоять и ждать то, не знаю что, в мороз под тридцать радость сомнительная. Не заморозить бы гостью. Я решила спросить спутницу, как она решит, так и будет. В общем, мы пошли пешком.
Зайдя в детский мир, мы сразу же нашли то, что нам нужно. Пеленки, ползунки, распашонки, чепчики, всё это было в большом ассортименте, но цены, которые были указаны на ценниках, повергли в шок. Тридцать первого декабря за эти деньги можно было купить зимние сапоги ребёнку, сейчас же на них мы могли приобрести только две пелёнки. Я не верила своим глазам. Хотелось вернуться, выйти на улицу и посмотреть на вывеску магазина, а точно ли мы туда попали? Тетя Люба стала рыться в кошельке и достала из дальнего кармашка двести американских рублей.
-Надь, у меня нет столько денег, может доллары поменять, а?
Я затолкала деньги обратно в кошелёк.
-Да подождите Вы, потратить мы всегда успеем. Мы сначала походим по всем магазинам, ко всему приценимся, и вообще, нафига покупать пелёнки, по цене крыла от Боинга, если можно перейти через дорогу и купить ткани, что я вам подрубить пелёнки что ли не смогу?
Мы направились в магазин тканей. Цены там были адекватные, ровно такие же, как и три дня назад. Мы походили, выбрали ситец и фланель на пелёнки, и когда продавец отмеряла нам ткань, спросили у неё что происходит? Почему вдруг в детском мире такие дикие цены появились.
-Ой, девочки, не знаю, что там происходит, но к нам с утра тоже новые цены пришли в два, а то и три раза больше, так что, если вы на пелёнки берёте, берите побольше, с такими ценами и распашонки и ползунки сами будете шить.
Мы с тётей Любой переглянулись, и взяли всего в два раза больше. Мы не теряли надежды найти что – нибудь нам нужное и переходили из магазина в магазин. Цены росли на глазах. Тётю Любу уже начало потряхивать на нервной почве, а я как могла старалась её успокоить. В конце концов, мы набрали ткани, и ребёнок точно не будет голым и босым. Когда уже не было ни моральных, ни физических сил смотреть на это безобразие, и мы отчаялись найти что – то по нормальной цене, зашли в маленький магазинчик недалеко от нашего дома на всякий случай. Там всегда всего было помаленьку и совершенно неожиданно наткнулись на золотую жилу! На прилавке было всё, буквально всё, что нужно нам, от соски до конверта на выписку. Тетя Люба задумалась, какого цвета брать конверт, но я без всяких сомнений схватила с розовой вышивкой.
-Надя, ты уверена? – засомневалась моя спутница, может, чисто белый возьмём?
-Не, не, не. Розовый! Однозначно!
Затоварившись до отказа, мы довольные пошли домой, я отобрала всю ношу у тёти Любы и буквально шагов через двадцать поняла, что без своих фокусов я тут пупок надорву. Уж коли, даден тебе телекинез, пусть помогает, и я приподняв сумки, делала вид, что я богатырша и стойко несу свою ношу. Войдя во двор, мы обалдели. На месте старой, холодной будки стоял собачий дворец, снаружи обитый брезентом, изнутри чем - то теплым, наверное, отцовской шинелью, на входе висит маленький кусок одеяла, этакая собачья дверь, а сбоку небольшая лесенка на крышу. Наш Джульбарс сидит на крыше и улыбается! Самой настоящей собачьей улыбкой.
-Ну нифига себе, - сказала я, больше у меня даже слов не нашлось.
Только зайдя в дом, я поняла, что нашей гостье путешествие далось очень трудно. Это я поняла тогда, когда она начала снимать сапоги. У неё тряслись руки так, что она не могла ухватиться за собачку. Я испугалась, думая, что я её заморозила, быстро сняла с неё сапоги, начала трогать ступни, но они были теплыми. Я посмотрела на неё и поняла, что её просто трясёт от шока. Весь вечер мы сидели за столом и рассказывали про наше путешествие по магазинам, бабушка охала и хваталась за голову, а дядя Боря, молча выслушав нас, сделал вывод:
- Вот тебе и сократили свинское поголовье, нет Любаша, без свиней сейчас мы загнёмся.
Тетя Люба согласилась с ним:
- Хорошо, что огород есть, а как вот вы тут будете, даже и не знаю. Может вам к нам перебраться?
-Ну, нет, мы уж как – нибудь дома, - отказалась я, - у нас тоже есть огород, хоть и не большой, но нам хватит.
После ужина, мы распределили покупки по сумкам, ткань оставили у нас, всё равно мне пелёнки шить так зачем ткань туда – сюда таскать. Один большой отрез наша гостья отложила отдельно.
- Это я взяла на всякий случай, если так дело дальше пойдёт, то без трусов останемся, тогда придётся не только мужикам, но и себе шить.
Мне уже было не смешно, я прикинула сколько мне нужно будет зарплат, чтобы купить себе самые дешёвые сапоги и мне стало плохо. Я не была нищей, и это не было для меня катастрофой, у меня были хорошие вложения, но если так дальше пойдёт, то легко можно остаться без штанов. В общем, настали весёлые времена.
Утром мы с бабулей тихонечко собирались на работу, но наши гости тоже подскочили и хотели пойти на автовокзал ждать автобуса, мы еле уговорили их подождать до обеда. Мы придём, пообедаем и проводим.
Я вышла на автобусную остановку и поняла, что автобуса, скорее всего и не будет, а если будет, то я туда просто не влезу. Терпеть не могу толкучку. У меня нет привычки втискиваться в автобус, я всегда всех пропускала вперёд и только потом заходила сама. Из – за этой дурацкой привычки я часто ходила пешком. В этот раз я даже ждать не стала.
Школа жужжала как улей. Не я одна добираюсь на работу на автобусе, не у меня одной он не пришел, не я одна вчера была в магазине, и не я одна испытала шок от неподъёмных цен. В учительской стоял такой гвалт, что невозможно было расслышать кого – то одного. Некоторые из учителей впали в истерику и, не стесняясь в выражениях, объясняли нам, что делать в школе теперь нечего, нужно бежать отсюда и уходить в коммерцию.
-Вот что ты такая молодая будешь делать с такой зарплатой, - объясняла мне учитель физики, - ты же даже пожрать на эти деньги нормально не сможешь. Что ты тогда будешь делать?
Не знаю почему, но я неуверенно ответила:
-Трусы шить.
-Чегоооо?- на меня оглянулись несколько учителей.
-Трусы шить, - уже увереннее заявила я, - покупать ткань, шить семейные трусы и продавать на рынке,- отрапортовала я и вышла из учительской хлопнув дверью. Это было первое в моей жизни разочарование. Я внезапно поняла, что всю жизнь смотрела на свою профессию в розовых очках, считала, что учитель это святое. А они обычные люди, и среди них, оказывается, есть и барыги и хамы. Прощай моя детская иллюзия.
Когда я пришла с работы, бабушка была уже дома. Она принесла новость. Пришел приказ, оклад увеличились в два раза, но всё равно, как ни считай, это очень мало. Ну, уже хоть что – то. Раз на почте подняли, значит и у нас будет повышение.
Мы проводили гостей, пришли домой, поставили чай и позвали чаёвничать Афанасия. Тот был весь в работе, весь в делах. Он считал запасы. Посчитал, что нужно ещё купить мешок гречки, муки и соли.
-Угу, сейчас пойдем и купим, вон, в кладовке стоит и греча твоя и мука. Того и гляди жучки заведутся. Нужно не покупать, а кушать, а то убытки получатся большие.
-А давай – ка Наденька испечём мы с тобой булочки с черёмухой на выходные, а то и правда пропадёт все, денег ох как жалко будет,- сказала бабушка.
В субботу все встали рано. Афанасий вызвался молоть черёмуху, уж очень ему нравилось крутить мясорубку, я топила печку и готовила завтрак, а бабушка возилась с тестом.
За завтраком я вспомнила тот непонятный случай с сосульками и стала рассказывать его домовому.
- Вот, понимаешь какая история, я вроде бы и не боюсь там теперь ходить, но какой – то внутренний голос твердит мне, что нужно держаться подальше от этого дома.
-Раз говорит, значит обходи. Ты ещё свою суть толком не понимаешь, но чуйка у тебя хорошая, так что делай, как она подсказывает. А почему ты считаешь, что сосулька сама не могла упасть?
-Ну, во – первых не сосулька, а целый град сосулек, во – вторых, если бы они сорвались, то упали бы не на тротуар, а там же, под крышей. И в – третьих, я точно видела как по крыше кто – то пробежал и засмеялся. Мелким таким, дробным смехом как колокольчик. Я бы подумала, что это дети балуются, но в семь часов утра, на крыше пятиэтажки…Вряд ли такое вообще случается, тем более, что смех был девчачий.
- Ой, беда, - домовой вдруг прекратил жевать, - это же кикиморы шалят.
-Да ты что, спятил? Где болото, а где мы. Какие к лешему кикиморы.
-Да что у вас, людишек в голове понамешано, какие ещё болота. Кикиморы среди людей жить любят и шалить. Ой, беда. Лихие времена настают.