Копирование текста и его озвучка без разрешения автора запрещены.
Мы схватились за коробку с двух сторон и с трудом понесли её к столу на кухне. Из коробки неприлично вкусно пахло копчёной колбасой. Домовой глубоко втянул воздух носом, улыбнулся, и коробка стала невесомой. Я ещё не поняла в чём дело, а коробка поплыла по воздуху самостоятельно и аккуратно опустилась на стол. Афанасий стоял с довольным видом, явно ожидая награды.
-Ну, чего встал, - сказала я, - айда смотреть что принесли.
Бабушка, тоже было двинулась к столу, но ойкнула и схватилась за поясницу. Я кинулась к ней. Афанасий, не смотря на то, что ему безумно было любопытно, что же находится в коробке, тоже бросился ей помогать. Но его помощь больше была похожа на панику, он суетливо бегал под ногами и причитал:
-Ай,ай, ай. Это редекулит, ай, ай, ай собачий пояс надо.
-Уйди, рявкнула я на него, какой нафиг пояс, если целая ведьма в доме живет, - и начала лечить бабушку. Почти сразу бабушку отпустило.
-Ба, у тебя там нерв зажат, нужно полечится.
-Да знаю я, Надюша, это у меня ещё с войны осталось. Ладно, пошли смотреть, что за гостинец нам принесли, самой больно интересно.
Бабуля вскочила как молодая, а я покачала головой, вот правду говорят, охота пуще неволи. Как только бабушка открыла коробку, Афанасий уже был наполовину в ней.
-Ух тыыы, яблочки, - восторженно произнёс домовой, схватил одно и потянул в рот.
-Да куда ж ты всякую гадость в рот тянешь, - стала возмущаться я, стараясь отобрать у него яблоко, - оно же грязное, его мыть надо.
-А, - отмахнулся Афанасий, - зараза к заразе не пристанет. Но всё – таки протер подолом своей рубахи яблоко и смачно захрустел им. Казалось, что больше домового уже ничего не интересует. А мы с бабушкой начали доставать из коробки дары. Сверху лежали мандарины и яблоки, аккуратно уложенные в сетки, под ними обнаружились очень вкусно пахнущие свёртки из пергаментной бумаги. Мы с нетерпением стали их разворачивать и обнаружили два сорта копченой колбасы, четверть головки сыра, большой кусок сливочного масла. А под свертками мы обнаружили кучу консервных банок. Сверху стояли аккуратно упакованных в серую бумагу пара банок майонеза, это был дефицит, но мы за ним не гонялись, во - первых мне он не очень нравился из – за яркого привкуса уксуса, а во – вторых мы научились делать его сами, и он не был у нас в чести, все салаты заправляли сметаной, в том числе и оливье.
-Во, - сказала я, торжественно ставя банки на стол, - сегодня будет праздничный оливье, с магазинным майонезом.
- А можно мне вот это, - Афанасий указывал на мандарин, я ему вручила один, и домовой без капли сомненья потянул его в рот вместе с кожурой.
-Да что ж такое,- уже возмутилась я, - ты как маленький ребёнок всё в рот тянешь.
Отобрала мандарин, стала показывать, как его чистить.
-Вот так чистишь, и вот эту плёночку тоже снимай, она горькая. Да смотри, если косточки будут, выплёвывай. А кстати, где косточки от яблока?
-А я их съел, - заявил довольный домовой, поглаживая своё пузико.
- Ух, ты. Брат ты мой, - удивлённо воскликнула бабушка, доставая консервную банку. Банка была большой, как армейская тушёнка и на этикетке было написано: «Краб камчатский»
- Ого, это что такое?- удивилась я, - там, что и правда краб?
-Давненько я таких банок не видела, - не переставала удивляться бабушка, крутя банку в руках, - после войны ими все магазины были завалены. Нет там краба, там крабовое мясо.
- А у меня вот что, - сказал домовой, успевший засунуть в рот мандарин, быстро его прожевать, скривить рожицу, сказать: «бе», сунуть свой нос в коробку, и вытащить от – туда банку.
-Каль – мар, - прочитал он по слогам.
-Афанасий, ты не перестаёшь меня удивлять, - сказала я, доставая сгущёнку, - ты ещё и читать умеешь. Какой замечательный у нас домовой.
Афанасий, как увидел банку сгущённого молока, так и замер, не сводя с неё глаз.
-Будешь? – спросила я его, он молча кивнул. Я открыла банку консервным ножом, достала чайную ложечку, и уже было подала её Афанасию, но передумала, и достала десертную ложку.
-Держи.
Домовой чинно уселся на табурет в углу, чтобы ему никто не мешал и, зажав банку между колен начал смаковать сгущённое молоко. На лице его отображался восторг.
Всё остальное уже выкладывали без него. Мы выложили на стол все консервы, отсортировали и подвели итоги нашего торжества. Итак, крабы, кальмары, шпроты, сайра, скумбрия, тунец, сгущенка, тушёнка были навалены по пять – шесть банок каждого вида. Вообще, сложилось такое впечатление, что человек забежал в магазин и, хватая с полок всё самое дорогое, аккуратно сложил в коробку и привёз нам. Правда у этого впечатления было одно но… Этого всего на прилавках магазинов не было.
-Женщина эта сказала, что зовут её Ольга, она директор какого – то магазина, я забыла какого. И сказала, что если что – то будет нужно, приходить, она всё нам достанет. Наденька, ты что с ней сделала? – бабушка с тревогой посмотрела на меня, - сколько лет дед лечил, а такого изобилия я не видела.
-Бабуль, просто времена сейчас другие, и мне плевать как её зовут, а то, что забыла как магазин называется, не печалься, мы всё равно бы туда не пошли. Без этого всего можно спокойно прожить. Давай крабов съедим?
Мы открыли банку крабов, выложили на тарелочку. Бабушка посмотрела на них и сказала:
-Фу, даже видеть их не могу, - и отодвинула тарелку от себя. Я подумала, что она решила поскромничать и отдать их мне и стала настаивать.
-Не, не, Надюш. Ты кушай, я их наелась, когда Галкой беременная была, я их тогда по две – три банки в день ела, видать наелась на всю жизнь, а ты кушай, кушай. Вон, вся серая с кухни пришла, прям как дед раньше.
Я попробовала краба, оказалось очень вкусно.
-Везёт же тебе, - сказала я бабушке.
- Будешь? – спросила у домового, указав на краба, но он был занят сгущёнкой и отрицательно покачал головой, - Ну и ладно, - сказала я сама себе, - мне больше достанется, - и уписала всё содержимое банки в один миг.
В общем, нежданная дама у нас заняла полдня. Бабушка - то голубцы приготовила, а вот мои планы пока даже не начинали сбываться. Пришла пора крошить салаты. Еле оторвав от сгущёнки Афанасия, наказали ему, куда, что поставить в подполе и начали готовить.
Лёха пришел катастрофически поздно, ему даже не хватало времени на перекус, бабушка собрала ему пакетик в дорогу, но он почему – то не торопился. Раздевшись, зашел в зал и долго возился с сумкой, шурша пакетиками.
-Лёшик, поторопись, ты опаздываешь,- крикнула я из кухни. Но он совершенно спокойно, без суеты, пришел на кухню, помыл руки и сел за стол.
-Лёша, ты нормальный? Мать с ума сойдет, если ты не приедешь, ты о чём вообще думаешь? – возмутилась я, но он в ответ только отмахнулся.
-Надь, не кипишуй, всё будет нормально, меня председатель захватит на обратном пути. Он сказал, что сам заедет, когда все дела сделает, заодно и тебя поздравит. А есть что поесть?
Бабушка, всплеснув руками, засуетилась, выкладывая на стол всё самое вкусное, а я только сейчас заметила, что в уголочке никого нет, ушел куда – то мой домовой. Доделав салат и убрав за собой со стола, я пошла в свою комнату и, не включая свет, тихонечко позвала Афанасия. С дальнего угла послышался шепот:
-Я тут.
Когда мои глаза привыкли к темноте, я разглядела, как в самом тёмном уголочке сидит наш домовой и горько вздыхая, ест сгущёнку.
-Афанасий, а у тебя ничего не слипнется от такого количества сладкого? Ты чего приуныл?
-Не слипнется, - буркнул он, - я б от чая не отказался, но там этот сидит.
-А чего такой грустный?
-В первый раз в жизни хотел посидеть как люди, за столом, а не получилось.
- Да с чего ты взял, сейчас Лёша уедет, и сядешь с нами за стол, даже винца рюмашечку нальём, - подмигнула я ему.
- Не нальёте, - опять обижено буркнул домовой.
-Почему? – уже ошарашено спросила я, домовой явно что – знал, и меня уже это начало пугать.
-Да потому, - ответил он и указал пальцем в сторону калитки. И тут залаяла собака.
-Никуда не уходи, - приказала я Афанасию, - я обязательно вернусь.
Я метнулась к вешалке, схватила пальто и, одеваясь на ходу, выбежала во двор. Выбежав на крыльцо, я подняла визг на весь квартал. Во дворе стояла уже знакомая мне троица: председатель колхоза, цыганка в юбке из старого пододеяльника, и черт в вывернутом на изнанку тулупе, с огромными сумками в руках.
-С Новым годом!- закричали они.
Вот тогда и началась настоящая предновогодняя суматоха. Сначала мы накормили всех и выслушали последние деревенские новости, потом когда провожали председателя, тётя Люба спохватилась, ведь в сумках была куча гостинцев. Мы начали разбирать сумки. В числе гостинцев оказались несколько кастрюлек с салатами, большая кастрюля с тушеной картошкой и кастрюля с маринованной рыбой. Мы удивили всех шпротами, сыром и колбасой, стол ломился от яств. В общем, получилось так, как будто мы договорились кто, что будет готовить. Вместо сока развели варенье с водой, и я полезла в подпол за водкой, вином и шампанским, которое мы купили ещё летом. Посередине подпола сидел Афанасий всё с той – же банкой сгущенки и опять тяжело вздыхал.
-Ну, чего? Уже не лезет?
Домовой сначала отрицательно покачал головой, но потом кивнул. Я подошла к нему, положила руку на плечо:
- Не горюй. Сейчас мы сядем за стол, а ты ко мне на коленки. Если что – то захочешь, шепни мне на ухо, я тебе в тарелочку положу, хорошо?
Афанасий расплылся в улыбке и часто - часто закивал головой, но потом улыбка спала, он опять повесил голову, и сказал:
-Не пойдёт, заметят.
-Ой, да брось ты, кто там мне в тарелку будет заглядывать. Так что давай, приходи.
Время близилось к полуночи, и мы уселись за стол провожать старый год.
-Тётя Люба, вот вы молодцы, как же вы так решились? - удивлялась я поступку своих гостей.
- Да вот так! Старший сыночек помог. Всю жизнь жили для детей, вкалывали как лошади. Огород, дом, работа. Работа, дом, огород. Ни отдыха, ни продыха, из дому не ухать, то скотина не пускает, то дом. Всех подруг растеряла, даже, словом обмолвится не с кем. Так всю жизнь и прожила. А тут сыночек приехал, весь такой московский, да грамотный. Нас стесняется, да чего уж там, нами брезгует. Приехал командовать, что мне делать и как поступать. В больницу повез, позорить. Обидно мне стало, аж сил нет. Для чего жила, для кого жилы тянула?
-Ну маам, - Лёшка ласково приобнял мать, - плюнь ты на всё. Не расстраивайся.
-Правда, тёть Люб, чего Вы, всё же хорошо. В гости выбрались, за столом сидим, - поддержала я Лёху.
- Вот и решили мы, что нужно всё менять в жизни. Поговорили мы с Борей, да и поехали к вам. Дом да скотину на соседей оставили, на тех, что дом у Максима купили. А почему нет, мы им помогаем, они нам. И вообще, решили мы сбавить обороты, не будем больше так много свиней держать. Нам много не надо, пару хрюшек, не больше. А то горбатимся, вечно растим, продаём, детям деньги отсылаем, опять растим, продаём, отсылаем. А детки наши денежки получают, а домой даже носа не кажут, спасибо от них не дождёшься.
Я сидела и просто не понимала, что происходит. Я знала, что они держат целое стадо свиней, но, сколько именно я не знала, я свиней боялась и близко к ним не подходила. Даже когда дядя Боря слег, там Максим руководил. Куда они потом этих свиней девали, я не задумывалась, да и зачем это мне? Если бы не было Лёши, я бы подумала, что сами виноваты, в том, что таких детей вырастили, но передо мной сидел отличный образец их воспитания. А ещё я понимала, что направление разговора нужно срочно менять.
-Ну и правильно. Все выросли, зарплату получают, себя в состоянии содержать, а здоровье одно, его нужно беречь. Давайте выпьем за то, чтобы всё плохое осталось в старом году.
И тут я услышала, как мне тихонечко в самое ухо прошептал Афанасий:
-Водички сладкой дай.
Я налила в стакан водички, вставила в неё трубочку и слегка передвинула бутылку, чтобы закрыть обзор от гостей. Бабушка покосилась на меня, наверное, поняла, для чего я это сделала, и чуть – чуть придвинувшись, прикрыла меня.