– Николай Максимович, вот вы рассказали про свою любимую оперетту, которую, к сожалению, называют уже «нафталинным жанром», а мюзикл до сих пор называют «чуждым нам жанром». Сколько лет в нашей стране существует мюзикл, а мы все никак не можем с ним сродниться...
– Ну подождите, «любой» советский фильм – это был мюзикл, «Человек с бульвара Капуцинов» – это мюзикл, «Обыкновенное чудо» – это мюзикл и можно еще много чего перечислить. Я не понимаю, что значит «чуждый нам жанр»?
Исаак Дунаевский как-то гениально сказал, пусть, говорит, воскресят Чайковского и Верди и дадут им либретто не про князей и графов, а чтобы они написали что-нибудь про колхозника, как самому Дунаевскому приходилось писать. Возьмите любую его оперетту – красивейшая, удивительная музыка.
К сожалению, здесь, как мне кажется, неправильно то, как преподносят эти жанры. И что еще очень жалко, относительно мюзикла и относительно оперетты, это я говорю как зритель, как человек, который безумно любит эти жанры и везде, где бываю в мире, обязательно посещаю новинки и так далее: у нас очень часто делают дешево, когда люди приходят и видят дешевизну, не в исполнении, а в оформлении.
Одно дело, когда мы покупаем лицензию, а другое дело, когда мы делаем на ровном месте. И это очень грустно и очень обидно.
– А еще что обидно, многие считают, что поставить мюзикл очень легко, и за это дело берутся дилетанты, режиссеры и продюсеры в том числе. Очень много дилетантства...
– Я не знаю, видели ли вы когда-нибудь такой мюзикл. Есть фильм, называется «Приключения Присциллы, королевы пустыни» и есть такой мюзикл. В Лондоне в один из годов он взял всевозможные премии.
Когда я узнал, что этот фильм поставили на сцене, я пошел по одной простой причине: мне было интересно, как можно этот фильм перенести на сцену. Потому что смысл этого фильма: автобус едущий по пустыне. Вот как это можно сделать на сцене?
Второй момент, который меня безумно волновал – ведь эта история про трансвеститов, которые отправляются в путешествие, чтобы провести свое музыкальное шоу. И это люди, которые должны выйти и открывать рот под фонограмму. Как это сделать? Мне было интересно, как режиссер победил эти две проблемы? Пустыню и предлагаемые обстоятельства.
Я ничего лучше на сцене не видел никогда. Это было сделано так... Это был такой восторг... Мало того, это происходило в одном из самых главных театров в Лондоне, попасть туда было нереально и билеты стоили очень дорого. Но все оправдывало это.
Я видел «Красавицу и чудовище» в Лондоне, я видел «Красавицу и чудовище» в Нью-Йорке и у нас в Москве. И мне всегда было жалко, почему у нас в Москве вроде все сделано так же, все хорошо, но я вижу тросы. Сэкономили чуть-чуть на чем-то и я вижу тросы. Я помню, что в Нью-Йорке тросов не было. Да, она так же летит, но троса не было. И я сидел половину спектакля и думал, как же она летела.
Такие моменты тоже, к сожалению, делают эти спектакли в нашей стране не на том уровне, на котором хотелось бы.
