У замечательного русского живописца Алексея Егорова есть портрет, глядя на который не верится, что перед глазами художника была земная женщина. Эта божественная прелесть, заключенная в раму, - попытка мастера напомнить людям об идеале, недостижимом и манящим.
Между тем богиня с портрета появилась на свет в 1780 году и наречена была Евдокией, или Авдотьей. Евдокия Измайлова происходила из старинного семейства, связанного чуть ли не со всей «грибоедовской» Москвой родственностью и кумовством. По матери она приходилась родной племянницей знаменитому русскому вельможе и «татарскому князю» Н.Б.Юсупову.
Нарышкины, Вяземские, Гагарины – а это всё столбовые фамилии – родственники Измайловым. Родной дядя Евдокии, Михаил Михайлович, состоял при Петре I московским главнокомандующим. Этот человек сыграл большую роль в её жизни. Родители Евдокии умерли рано, и она со старшей сестрой воспитывалась в его доме.
В доме Измайлова
Человек доброго сердца, бездетный Измайлов всю свою неизрасходованную отцовскую нежность обратил на сирот-племянниц. Он дал им основательное образование. В программе были и языки, и точные науки. А также литература, история, география. Конечно, танцы и рукоделие.
Настоящим источником мудрости для тянущейся к знаниям Евдокии был сам дядя, любитель всего изящного, меценат, знаток многих московских древностей. Это была его страсть. Он знал, понимал, любил каждый московский камень и мог рассказывать удивительные вещи, от которых замирало сердце Дуняши.
Кто-то из ее сверстниц всхлипывал над страницами сентиментальных романов, она же вздыхала над непридуманными историями, свидетелями которых были храмы, монастыри и боярские палаты. Евдокия почувствовала свои корни и полюбила родное Отечество.
Салон у Вяземских
Также много важного и полезного для общего развития дало ей общество талантливых, широко мыслящих и разносторонне образованных людей, которые собирались в салоне у Вяземских.
Частенько дядюшкин возок доставлял девицу Евдокию к известному всей Москве дому у Колымажного двора – там ее ожидал «разговор дельный, просвещённый и приятный». «В доме отцовском, - вспоминает друг Пушкина П.А.Вяземский, - женское мнение учитывалось наравне с мужским. В сфере умственного состязания между двумя полами было истинное равноправие».
Знаменательное и не столь уж часто встречающееся явление для тех времен, когда женщина, кажется, вполне согласилась с ролью прекрасного цветка, которым надлежало любоваться, восхищаться, но «разговор дельный, просвещённый»…
Евдокии эти необыкновенности пришлись по сердцу, в юной головке складывались мысли и суждения, не свойственные барышням ее возраста. Она оттачивала их в общении с людьми куда более опытными и искушенными. То внимание, которое девушка находила в просвещенном обществе, льстило молодому самолюбию, позволяло беседовать о вопросах «неженских» и отважно искать на них ответы. И, разумеется, наводило на мысль устроить такой же салон у себя, когда выйдет замуж и станет хозяйкой.
Но всему свое место и время. А девице в «осьмнадцать лет» не грех и повеселиться. Евдокию видят на балах у знатных москвичей: Юсуповых, Трубецких, Одоевских. От кавалеров нет отбою, и всё говорит о том, что сердце очаровательной Евдокии вот-вот сделает свой выбор. Но произошло неожиданное…
Замужество по величайшему изволению
Известно, что император Павел с большой приязнью относился к Измайловым. Причины, были очевидны. Иван Михайлович Измайлов, отец Евдокии, будучи шефом кирасирского полка, в момент гвардейского переворота в пользу Екатерины II остался верен Петру III.
Среди приверженцев «убиенного императора» числился и М.М. Измайлов. Павел благосклонно относился к тем, кто выказал преданность его отцу. И не будет ли лучшей благодарностью покойному, если обеспечить будущее его детей-сирот? И вот Павел, который очень любил женить и выдавать замуж по своему усмотрению, решил устроить судьбу Евдокии Измайловой. Женихом был назначен по высочайшему повелению князь Сергей Голицын.
Неизвестно, обрадовала ли Измайлова эта императорская милость. Всеведущий человек, он едва ли был в восторге от того, кому предназначалась в жёны его прелестная племянница. А что делать? Монаршая воля – как ослушаться? Поэтому летом 1799 года состоялась свадьба.
Современники не обольщались насчет Сергея Голицына: был он и не слишком умен, и неказист собою. Но, по мнению многих, его богатство и монаршая воля должны были заставить Евдокию Ивановну внять старой поговорке «стерпится – слюбится».
Молодая княгиня на первых порах подчинилась своей судьбе, быть может, с искренним желанием притерпеться к супругу и до гробовой доски смиренно нести терновый венец навязанного супружества. Во всяком случае, когда Сергея Голицына настигло неудовольствие Павла I и он счел за лучшее отправиться за границу, Евдокия Ивановна поехала с ним.
За границей темноволосую россиянку ждал не меньший успех, чем в московских залах. Профессор Дрезденской академии художеств Йозеф Грасси писал самых изумительных женщин, но в Евдокии Голицыной он нашел редкое сочетание свежей, питаемой соками жизни красоты чарующей женственности и непосредственности. Все вызывало восторг маститого портретиста: и цвет лица и волосы, локонами спадающие на плечи. А руки! Чтобы показать миру их красоту, маэстро наряжает свою модель в одежду греческих богинь. Ткань не скрывает прекрасных форм. Красный цвет шали звучит форте: смотрите, на какое чудо способна мать-природа!
Но, несомненно, художник в плену не только у внешнего совершенства русской княгини. Она еще и мила, дружелюбна и добра. Возле неё книги – знак учености. И было в ней «что-то ясное, спокойное…».
Сколько достоинств – но как скудно вознаграждение! Старание полюбить того, кто не мил, - худшая пытка для женщины. Проходит год, другой, третий. Слух о кончине императора Павла застал супругов в Дрездене. Узнав об этом, княгиня заявила мужу, что считает себя свободной от брачных уз.
Возвращение в Россию
Голицын был вынужден вернуться в Россию один. Но и в планах Евдокии Ивановны не значилось заграничное житье. Ее светские приятельницы могли бы пожать плечами, узнав, чего именно ей не хватает – богатой и теперь уже свободной. Череды воздыхателей, на чье внимание она могла рассчитывать? Калейдоскопа блестящей светской жизни, в которой так легко забылись бы огорчения неудачного замужества? Тепла раззолоченных залов, где по рождению и богатству было её место? Нет, что-то другое тянуло её на родину.
Голицына вернулась в Петербург не растерянной полуженой, а человеком, уверенно решившим распорядиться своей независимостью. Из впечатлений московской юности самыми яркими, незабываемыми, пришедшимися по душе оставались вечера у Вяземских. Нечто подобное ей хотелось устроить в Петербурге.
Она купила особняк на Большой Миллионной и принялась переделывать его на свой лад. «Тут не было ничего из роскошных принадлежностей и прихотей своенравной и скороизменчивой моды, - вспоминал один из посетителей дома на Миллионной. – Во всем отражалось что-то изысканное и строгое».
…Когда петербуржцы ложились спать и сторожа из своих будок сонно поглядывали на редких прохожих, огромные окна в доме Голицыной вспыхивали сотнями свечей, а к подъезду подъезжали кареты. В два часа ночи здесь садились ужинать. Возможно, это был всего лишь эпатаж. Если так, то Евдокия Ивановна в том преуспела, за ней прочно закрепилось загадочное и волнующее прозвище: «ночная княгиня».
Гостиная Голицыной не отличалась многолюдством. Здесь едва ли можно было встретить светских вертопрахов и модных красавиц. Им пришлось бы скучать у Голицыной; в салоне «ночной княгини» собирались «умные головы», любящие потолковать об искусстве, обсудить литературную новинку или театральную премьеру. Сама хозяйка дома задавала тон суждениями оригинальными, хоть порой и резкими. Как много в Петербурге прекрасных дам, но с кем сравнить Голицыну?
Встреча с А. С. Пушкиным
На Миллионную приезжали люди, чьи имена говорят о круге знакомых прекрасной хозяйки: В.А.Жуковский, П.А.Вяземский, братья Тургеневы, К.Н.Батюшков, вольнодумствующие молодые люди – будущие декабристы.
Завсегдатаем салона становится и недавний выпускник Лицея Александр Пушкин, познакомившийся с Евдокией Ивановной у Карамзиных. Разумеется, что первый же взгляд, выхвативший Голицыну из многолюдного сборища, высек в его душе священный огонь. Александр влюбился.
«Смертельно», - добавляет хозяин дома Карамзин. И Евдокии также было посвящено стихотворение. Стихотворный экспромт. Нона самом деле это был гимн, подобно которому не удостаивалась ни одна из пушкинских красавиц.
То, что посвящено Керн, Воронцовой, прекрасной Натали и другим женщинам, несет печать мужского превосходства. Поэт восторгается силой женской прелести, тем самым огнем, без которого мужчине не взмыть, не воскреснуть, не познать ни божества, ни вдохновенья, ни слез, ни восторгов. Предназначение женщины как будто этим и исчерпывается.
Но Голицыной посвящены совсем другие слова. Поэт четырнадцатью строками подписывается под признанием в женщине личности, товарища, гражданина. Она в силу своего ума и способности мыслить свободно достойна более высокого титула, чем «муза поэта». Ее предназначение и влияние на мужчину намного больше, чем принято думать.
Краев чужих неопытный любитель…
В начале 1818 года Александр Пушкин послал Голицыной написанную оду «Вольность» с особым посвящением. Не мадригал, не очередную забаву резвого вдохновенного пера, а произведение серьезное, трудное, выстраданное. В нем человеческое и гражданское кредо поэта. «Вольность» написана опасным вольнолюбивым пером. Обычному знакомому такие строки не посылают. Они могут быть адресованы только единомышленнику. Евдокия Ивановна была именно таким человеком. Не случайно, когда «смертельная влюбленность» прошла, Голицына осталась Пушкину близким другом. Обоим нужна была воля…
А счастье было так возможно…
История красавицы Евдокии лишний раз доказывает, в какой удивительной близости порой проходит возле человека счастье и, немного коснувшись, навсегда удаляется.
Почему бы, например, императору Павлу желая устроить будущее девицы Измайловой, не вспомнить о семействе Долгоруких. Уже в то время оба брата Петр и Михаил, несмотря на молодость, снискали себе славу людей безупречной репутации, образованных, энергичных, деятельных и полных решимости послужить любимому Отечеству. Но на главную роль в жизненной драме молоденькой москвички назначен почему-то заурядный Сергей Голицын. А тот, кто мог бы образовать в паре с ней по-настоящему прекрасный дуэт, - остался за кулисами. Но он все же ворвется на сцену. Пусть на какой-то миг, но именно он напишет самую яркую страницу ее жизни.
В 1805 г. после окончания образования в Европе Михаил Долгорукий вернулся в Петербург и увидел Голицыну. Вспыхнула любовь. В высшем свете об избраннике Евдокии Ивановны говорили, что она не могла не обратить на него внимания. Это был человек, глубоко знающий историю, разбиравшийся в математике. По характеру прямой и решительный. Благородной души и сердца, мужественной наружности.
Голицына могла возблагодарить небо. Наконец-то судьба послала ей человека, заставившего позабыть все горести и увидеть завтрашний день прекрасным. Ни красота, ни богатство, ни независимость, ни общество замечательных людей не могли ей заменить того, кого она, скрывая от самой себя, ждала и вот на двадцать шестом году жизни полюбила глубоко и безоглядно.
Что же князь? И если раньше его страшила мысль о женитьбе с женщиной возможно милой, но далекой от того, чем жил он, то в образе Голицыной он увидел и понял, что обрёл идеал. И эту жар-птицу нельзя было упускать из рук. Князь задумал жениться.
Но ряд обстоятельств этому помешали. Гибель брата и последующий траур спутали все планы. Затем военные компании 1807 г. и, наконец, отказ Голицына дать развод поверг влюблённых в отчаяние. Но самым страшным стал 1808 г. - Михаил не вернулся из шведского похода.
После этого сердце княгини для других мужчин оказалось навсегда закрытым. Однако вечная грусть, поселившаяся в её сердце, не сделала Евдокию Голицыну менее отзывчивой к чужому горю. Пожалуй, наоборот. Она всегда была известна своим сочувствием и желанием делать добро.
На поприще науки
Если личная жизнь княгини Голицыной оказалась весьма трагичной, то на поприще науки Евдокия Ивановна зарекомендовала себя вполне зрелым мыслителем. Об этом говорит её книга, как итог многолетних занятий математикой под названием «Анализ силы» изданная во Франции. Сочинение Голицыной не прошло незамеченным. Одни рецензенты называли книгу «замечательным подвигом мышления». Другие отмечали оригинальность высказанных идей, глубину философской мысли, но подвергали критике её работу с точки зрения математики как точной науки.
Как бы то ни было, Евдокия Ивановна Голицына стала первой русской женщиной, опубликовавшей сочинение на тему, считавшуюся прерогативой мужчин.
Не менее интересны для исследователей истории России XIX в. политические взгляды Голицыной и ее деятельность по увековечиванию памяти победы над Наполеоном. Мало кому известно, что в 1817 году княгиня Голицына одна из первых предложила создать мемориал в Москве, посвящённый этому событию. Особого внимания заслуживают вопросы, связанные с ее отношением к декабристам. Они не были для нее «извергами», «негодяями», «государственными преступниками». Поэтому пропасть между Зимним дворцом и домом на Миллионной делалась все больше. И Голицына сочла за лучшее уехать из Петербурга.
В Париже все было к ее услугам. Те ученые, с которыми она вела обширную переписку, встретили просвещённую россиянку с глубоким уважением. Знаменитый писатель и критик Сент-Бев прислушивался к ее мнению. Как и в любимом Петербурге, будуар княгини скорее походил на кабинет учёного. Книги, книги, книги: по математике и философии, и обязательно по истории. Она по-прежнему продолжает свои занятия, увлекается литературой. Выходят ее труды на французском языке.
Было все – не было лишь России. Незадолго до смерти Голицына вернулась на родину. Чувствуя скорый конец, она завещала большую сумму денег для наград четырем наиболее отличившимся воспитанникам военных учебных заведений
Закончила свой путь Евдокия Голицына 15 января 1850 г. в Петербурге. На надгробной плите княгини Голицыной в Александро-Невской лавре могли быть выбиты торжественные эпитафии, коих она, конечно же, была достойна.
Но Евдокия Ивановна успела распорядиться, чтобы сделали надпись, выражавшую чувство, которое всю ее долгую жизнь оставалось в ней горячим и неизменным: «Прошу православных русских и приходящих здесь помолиться за рабу Божию, дабы услышал Господь мои тёплые молитвы у престола Всевышнего для сохранения духа Русского».
