Копирование текста и его озвучка без разрешения автора запрещены.
Я внимательно осмотрела на края паутины, они были оборваны как – будто большой тяжелый шар врезался в неё с огромной силой, и унесся куда-то в даль. Всё указывало на то, что шар катился из подпола в ту чёрную пустоту, которая так манила меня. Долго рассуждать времени не было, и я тихонечко потянула одну ниточку к противоположному краю. Протянув её чуть дальше середины дыры, я остановилась, нитка заметно начала истончаться, ну что ж для меня и этого достаточно. Не упуская эту нить, я выбрала вторую с противоположного края, и тоже потянула к середине. С большим трудом связав два конца, посмотрела на узел, он не выравнивался так же быстро как раньше, нитка была очень тонкой. Я тяжело вздохнула, так как боялась, что вот – вот нитка порвётся от сильного натяжения. Мне в голову ничего умного не пришло, я схватила ниточку чуть пониже и начала натягивать параллельно первой, так же дотянув до середины, схватилась за нитку с противоположной стороны. Когда я соединила уже десятка два ниточек, то заметила, что первые стали чуть толще и узелки начали принимать подобающий вид, меня это воодушевило, и я принялась натягивать одну за другой всё быстрее и быстрее. Нити оказались довольно податливы, и тянулись легко. Я чувствовала себя паучихой, плетущей сеть, но мне это нравилось. Через какое - то время все горизонтальные ниточки защиты были соединены и переливались красивым изумрудным цветом. Я отошла в сторону и полюбовалась на свою работу. Красиво, но явно не хватает вертикального плетения.
По знакомой уже схеме начала вытягивать нитки сверху вниз и снизу вверх. Вот тут - то и поняла как это тяжело. Ниточки нужно было не просто натягивать, а продевать через одну, создавать невидимую прочную ткань. Сверху вниз это было не так уж и тяжело, а вот снизу вверх, да ещё и одной рукой, вторая – то в это время была занята верней нитью... В общем, когда я закончила свою заплатку я просто упала без сил. Села, где стояла, и мне казалось, что уже никогда подняться не смогу. А ведь начиналось всё как весёлая игра, по крайней мере, с моей стороны. Я посмотрела на домового. Он все так же стоял посередине подпола с закрытыми глазами и держал свою зелёную паутину. Но я не узнавала его. Лицо его было перекошено от боли, он стал серым, вернее бесцветным. Все краски мира покинули его тело, и только из кончиков пальцев тянулась зелёная паутинка защиты моего дома. Я испугалась:
-Эй, Афанасий, остановись!
Он открыл бесцветные, как и он сам глаза, посмотрел на меня и исчез. Зелёное свечение вокруг меня испарилось, лампочка ярко вспыхнула. Я была в шоке от его выходки. Я понимаю ему тяжело, но и мне не было легко. Ни здрасти, ни до свидания, хоть бы слово сказал, всё или нет, ждать или идти на работу собираться.
-Блин… козёл, - растерянно ругнулась я, и, постояв ещё минуту, полезла выбираться из подпола.
Не знаю почему, но я была вся с ног до головы грязная. Кое - как тихонечко, чтобы не разбудить бабушку, помылась в тазу, и, клюя носом, отправилась на работу.
Весь день я была как сонная муха, как я умудрилась работать в этот день, даже не представляю. Самым ужасным оказался первый урок. Дети сидели с сонными глазенками и периодически зевали, для меня этого было достаточно, чтобы мой рот не закрывался от зевоты. К концу урока у меня уже болела челюсть, но это оказалось к лучшему, так как отвлекло от мыслей о сне. На перемене я понеслась в столовую и залпом выпила два стакана крепкого чая, несмотря на то, что он был очень горячим. Это взбодрило и облегчило жизнь на пару часов. Четвертым уроком у детей была физкультура, я проводила их до спортзала, вернулась в класс, закрыла кабинет и сев за свой стол, заснула. Обычно четвертый урок я тратила на проверку тетрадей, чтобы не нести их домой, но в этот раз всё было по - другому. Проснулась я от противного звука. С трудом сообразив, что это школьный звонок, я еле разодрала глаза и открыла кабинет. Возвращаясь к столу, глянула на себя в зеркало и шарахнулась от него.
-О, Господи! А я - то думаю, чего это у меня дети такие спокойные.
Я была такого же серого цвета, как и домовой! Даже мои каштановые волосы, казались мне какими – то пепельно-серыми. Утром, когда я вылезла с подпола, особо себя не рассматривала, смыв грязь, переоделась и бегом помчалась на работу. Все уроки дети сидели тихо, и даже на переменах никто не носился и не дрался, я даже удивилась, что это с ними. Школьное зеркало быстро нашло ответ. Как хорошо, что это был последний урок. Примчалась моя малышня и, переодевшись, отправилась домой. Ну что ж, пора и мне выдвигаться. Сгребла все тетради в пакет и пошла. Пока дошла до выхода, все кто встретился мне на пути, поинтересовались моим здоровьем и, пожелали скорейшего выздоровления, так что моё очень быстрое убытие никого не смутило.
Дома было тихо, бабушка была на работе, и я, посидев минут пять, поняла, что если сейчас не лягу в кровать, то просто упаду там, где сижу и засну где упала.
Проснулась я как от толчка. Надо мной стояла бабушка с перекошенным от испуга лицом.
-О господи, Надежда, ты меня так больше не пугай. Я уж думала, что ты за дедом вслед пошла, с этим даром проклятущим, - и я впервые увидела, как бабушка крестится.
-Ба, да ты чего, я просто ночью плохо спала, грохот какой – то был, орал кто – под окнами, вот и решила поспать чуть – чуть.
- Грохот? Грохот не слышала, но всю ночь мне казалось, что ты во сне разговаривала.
Виду я не подала, но очень удивилась. Выходило, что домовой говорил правду. Перевёрнутая кровать грохотала так, что невозможно было не проснуться, а бабуля даже не слышала. Чудеса, да и только. Остаток дня прошел спокойно и вечером ложась спать, я блаженно растянулась в кровати. Уж сегодня я точно высплюсь…
Проснулась я от того, что меня кто - то трясет. Открыв один глаз, я увидела домового, пытавшегося меня разбудить.
-Ох, Надежда, ну и горазда ты дрыхнуть, вставай, - передо мной стоял наш домовой, ничего не объясняя и не спрашивая хочу ли я ему помогать, заявил, - пойдем, помощь твоя нужна.
-Да что ж это такое, да когда же ты от меня отстанешь? Дашь ты мне поспать или нет? – зашипела я, памятуя о том, что прошлой ночью мои вопли бабушка слышала.
-Так это, дела делать надо, - растеряно ответил домовой.
-Какие ещё дела? Мы ночью уже все сделали.
- Ночью мы только охранную систему поставили, а защиту ещё и не начинали.
- Чегооооо?- удивилась я, не ожидая услышать такие умные слова из уст древнего домового, и проснулась окончательно. - Чего мы не поставили?
- Защиту, чего не понятно? - огрызнулся мой собеседник.
- А тогда поставили чего?
- Да что ты, в самом деле, за дурачка меня держишь? Всё ты поняла, вставай, - как - то неожиданно резко и громко рявкнул домовой.
-Оооой, - простонала я, и подняв себя с кровати, как лунатик двинулась открывать люк подпола.
Домовой уже стоял на своем привычном месте с закрытыми глазами и тянул свою зеленую паутинку. Я осмотрела все вокруг и удовлетворенно хмыкнула. Идеальный рисунок паутины даже там, где вчера была огромная дыра, хорошую работу я сделала.
- Ну что ж, приступим, - заявил хозяин, потирая руками и начал что-то бормотать.
- Тридцать три замка вешаю,
тридцать три замка закрываю,
тридцать три ставни затворяю,
тридцатью тремя ключами двери закрываю...
Зелёная паутина начала меняться, она становилась непробиваемым куполом. Тоненькие ниточки паутинки превращались в толстые канаты, а всё пространство между ними стало затягиваться чем-то прозрачным и твёрдым. Я увлеклась, рассматривая это творение и не заметила, как наш домовой начал терять силы. Очнулась я от того, что он подозрительно тихо читал заклинание. Так и не поняв как подзарядить это существо, я представила большую батарейку и вставила её в голову Афанасия через ухо, как когда – то Лехе, учебник математики, скрученный в трубочку, когда мы готовили его к экзаменам. Домовой, судя по всему заряд получил хороший, так как подскочил на месте, зыркнул на меня злющими зелёными глазами и резко заговорил громче.
- О, нормально, первый зашел, - подумала я, тихо хихикая про себя. Когда мой шоковый заряд начал заканчиваться, я уже просто начала подзаряжать выдуманную батарейку. Это сочинить было гораздо проще. Более или менее применять свои силы я научилась, благодаря своей буйной фантазии, но как это работает так и не понимала. И каждый раз, когда приходилось делать что - то в этом роде, мне было страшно за окружающих и себя.
Так мы и стояли, домовой посередине подпола и я в двух шагах от него, связанные невидимой ниточкой. Кстати, ниточка тоже почему – то была зелёной. Не знаю, сколько прошло времени, но купол наш уже был похож на зелёный стеклянный шар. Закончив работу, домовой небрежно отмахнулся от моей нити силы и, потирая руками произнёс:
-Ну, вооот, добрый конец всему делу венец.
Теперь передо мной стоял маленький улыбчивый домовой.
- Хороший дядька, - подумала я, вылезая из подпола, - чего я на него взъелась. Дом, вон, защитил.
В общем, больше я подумать ничего и не успела, потому что снизу мне кто – то дал хорошего пинка, и я шлёпнулась на пол, возле люка. А этот кто – то смотрел на меня из подпола и ехидно хихикал. Я даже возмущаться не стала. Заслужила. Я встала аккуратно захлопнула люк и пошла спать. Больше меня этой ночью никто не беспокоил. Как впрочем, и в несколько последующих.
Я человек, который вечно найдет, чем загрузить свою голову. В этот раз я загрузила её мыслями о порванной зелёной паутине. Было понятно, что паутину разорвало нечто изнутри. Как это нечто мог пропустить домовой? Мне хотелось поделиться выводами с Афанасием, но он не появлялся. Оно и понятно. За всю его долгую жизнь с ним так по - хамски ещё ни разу никто не обращался, а я умудрилась. Помаявшись пару дней, я дождалась, когда бабушка заснула и, подойдя к печке начала звать Афанасия. За печкой что – шуршало, гремело, но он не отзывался, наверное, очень сильно на меня обиделся. Ну что же, придётся попытаться задобрить. Следующим вечером, я налила в миску молока, поставила возле печки, и рядом на тетрадном листе положила пару овсяных печенек, и немного подумав, добавила туда же шоколадных конфет.
- Дедушка домовой, прости меня, пожалуйста. Я честное слово больше не буду тебе грубить. А если ты обиделся за то, что я тебя силой шарахнула, то я нечаянно. Я же не знаю, как это делать правильно, как могла, так и помогала.
Утром, как только встала с кровати, первым делом кинулась проверять миску. Молоко было выпито, печенье и конфеты съедены, а обёртки от конфет, аккуратно свёрнуты и лежали на бумажке. Не хватало только одной обёртки, золотой. Наверное, она ему понравилась, и домовой прихватил её с собой.
Прошло ещё несколько дней и как – то ночью я проснулась от резкого толчка, у меня возникло ощущение, что в доме кто – то стонет. Я открыла глаза и затаила дыхание, прислушиваясь к тому, что делается в доме. И вдруг я услышала тяжелый вздох и шлёпанье маленьких ножек. Звук исходил из зала, я тихонечко встала и подкралась к двери. Посередине зала стоял дедушкин радиоприёмник, а домовой ходил туда – сюда возле него, заложив руки за спину. Немного походив, он остановился, покрутил все ручки, и тяжело вздохнув, и заложив руки за спину опять начал ходить туда – сюда. Я не выдержала и шепотом спросила:
- Афанасий, что случилось?
-Да, вот, - чуть не плача ответил он, - батарейки сели, а там сейчас радиоспектакль будет, про ведьмака. У тебя батареек нет?
Я отрицательно показала головой.
-Ну что за невезение, - застонал домовой, - цельную неделю слушал, а сегодня последняя глава. А я так и не узнаю, выполнил он своё предназначение или нет.
Афанасий театрально схватился за голову и пустил слезу. Ну что за артист этот домовой.
- Слушай, батареек у меня нет, но может, стоит мне попробовать их подзарядить? Я не умею, но попробовать - то можно, хуже всё равно уже не будет. А завтра куплю тебе батарейки. Только ты отойди подальше. Мало ли…
Я вытащила батарейки из приемника, взяла в руки и представила несколько маленьких молний, которые бьют по батарейкам и мне даже показалось, что я увидела, как они зарядились. Подержав их, несколько минут в руках на всякий случай, я аккуратно вставила их в приёмник. Он тихонечко зашипел, я немножко подправила волну, и откуда – то издалека до нас донёсся глубокий мужской голос:
-Анджей Сапковский. Капля истины.