Знаменитый художник стал эмигрантом, не выезжая из дома
Волею случая оказавшись в эмиграции, один из самых почитаемых в СССР художников Илья Репин на родину так и не вернулся. Но и гражданином Финляндии тоже не стал.
Манящая Куоккала
В начале нового XX века на северный берег Финского залива обрушился «строительный бум». Новых обитателей побережья — состоятельных петербуржцев и людей творчества — сюда манили морской простор, сдержанная красота нордической природы, удобное железнодорожное сообщение и интеллектуальная свобода самой близкой заграницы — русской Финляндии, где даже разрешалось выписывать газеты, запрещенные цензурой в столице.
Два гектара поросшей густым бурьяном заболоченной земли в деревеньке Куоккала, в 45 километрах от Петербурга, Илья Репин — автор знаменитых картин «Бурлаки на Волге», «Иван Грозный и сын его Иван» и «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» — приобрел в мае 1899 года, сразу после назначения на должность ректора Императорской Академии художеств. Покупка обошлась в 10 тысяч рублей. Вложение казалось и выгодным, и своевременным.
56‑летнему Репину переезд в Куоккалу даст возможность уединиться для работы вдали от суеты и привести в новый дом новую хозяйку — свою подругу Наталью Нордман.
Союз неравных
О дочери адмирала из Гельсингфорса, крестнице императора Александра II и сочинительнице декадентских романов, печатавшейся под псевдонимом Северова, современники оставят на удивление мало теплых воспоминаний. «…Репин постоянно всё в Квакале, — негодовал в письме брату литературный критик, историк и давний друг художника Владимир Стасов, намеренно переиначивая название местности на иронический лад, — …и ни на шаг от своей Нордманши (вот-то чудеса: уж подлинно, ни рожи, ни кожи, — ни красивости, ни ума, ни дарования, просто ровно ничего, а он словно пришит у ней к юбке)».
Окружение Репина открыто называло Нордман второстепенной писательницей, упрекало в корыстолюбии (купчая на Пенаты действительно была оформлена на нее), дурном вкусе и неуемном стремлении во чтобы то ни стало вписать свое имя в историю рукой гениального художника. Постоянным поводом для пересудов был и гражданский брак, в котором состояли Репин и его 30‑летняя муза. «Я спрашивала себя, — пишет в мемуарах подруга Репина художница Марианна Верёвкина, — есть ли в ее душе непосредственное чувство к стареющему Илье Ефимовичу, или ею всецело овладело тщеславное желание соединить свою тусклую жизнь немолодой девушки с крупным человеком, когда она порвала со своей семьей и открыто сошлась с ним?» Подобным вопросом, надо полагать, задавались многие. В том числе и бульварная пресса. Газетчики пристально следили за всем, что происходило в Пенатах.
Репинские среды
Раз в неделю над усадьбой взвивался голубой флаг. Для знающих это было сигналом: сегодня Репин принимает гостей. За время, проведенное им в Пенатах, здесь побывали, пожалуй, все сливки интеллигенции — Горький, Шаляпин, Есенин, Хлебников, Куприн, Бунин, Маяковский, Глазунов… При этом двери дома не закрывались и для случайных визитеров — личное знакомство с хозяином обязательным не считалось. Часто в Пенаты наведывались коллекционеры. Правда, продавать свои картины Репин не умел и не любил. Прославленный художник до конца дней сомневался в собственном таланте, пренебрежительно называя себя… «трудолюбивой посредственностью». «Сейчас приезжал один покупатель, — рассказывал Репин своему „дачному“ соседу Корнею Чуковскому. — Я его отговорил: дрянь картина, не стоит покупать. Он и уехал».
Когда с делами бывало покончено, наступало время обеда, подчиненного строгому ритуалу, продуманному хозяйкой до мелочей. Гостям надлежало бить в тамтам, тянуть жребий, чтобы занять то или иное место за столом, и произносить с трибуны речи с идейным смыслом.
Большой круглый стол с вращающейся столешницей уставлялся исключительно веганскими блюдами. Наталья Нордман, помимо увлечения феминизмом и борьбой за раскрепощение личности, была фанатичной сторонницей растительной пищи. Под запретом в доме находилось не только мясо, но и рыба, яйца и молоко. Вместо них подавались щи из сена, куропатка из репы, котлеты из клюквы, компоты из сушеных трав и печенье из подорожника. Из рецептов своих яств хозяйка даже составила поваренную книгу для голодающих.
Тот самый, что сено ел…
Славы ей это, правда, не добавило. А вот репутации Репина в очередной раз нанесло значительный урон. «…он (Репин. — Ред.) оказался замешанным во все ее кулинарные и прочие новшества, — много позже вспоминал Корней Чуковский. — Я слышал своими ушами в Крыму… как, получив известие, что Репин скончался, одна вдова профессора, старуха, сказала другой: — Тот самый, что сено ел».
Свою гражданскую жену художник переживет на 16 лет. В 1914 году Наталья Нордман умрет от туберкулеза в швейцарском Локарно, в больнице для бедных. Узнав о неизлечимом недуге, женщина, не единожды подозреваемая в корысти, спешно покинет Пенаты. А купленную на ее имя усадьбу завещает Академии художеств под гарантии впоследствии открыть там музей Репина. Из их общего дома она не заберет ни одной ценной вещи. И не примет денег, переданных Репиным, даже когда об этом возьмутся просить его друзья.
С уходом хозяйки жизнь в Пенатах, однако, не замрет и на удивление быстро вернется в прежнее русло.
Эмигранты поневоле
Традицию репинских сред, как и весь бытовой уклад их вдохновителя, сломает 1918 год, когда после разгрома отрядов финских красногвардейцев теперь уже независимая Финляндия закроет границу. И Репин, не меняя место жительства, неожиданно окажется эмигрантом. Несмотря на уговоры советских властей, считавших мастера русского реализма чересчур дорогим трофеем в руках недружественных соседей, и на призывы чудом уцелевших при новых порядках друзей, на родину он больше не вернется и останется доживать свой век в Пенатах. Здесь же в 1930 году, в парке усадьбы на Чугуевой горе, Репина и похоронят, получив на это специальное разрешение от финского правительства.
До Зимней войны в Куоккале останутся жить Вера и Юрий — дети художника от первого брака. В ноябре 1939‑го в ходе массовой эвакуации местного населения их вывезут в местечко Мянтсяля недалеко от столицы Финляндии. В спешке покидая дом отца, брат и сестра едва успеют собрать личные вещи. Позднее они обоснуются в Хельсинки. Жизнь Веры Ильиничны в 1948 году оборвет сердечный приступ. Спустя 6 лет ее брат Юрий Репин — талантливый и почти забытый ныне художник-импрессионист, выбросится из окна дома Армии спасения — благотворительной организации, на попечении которой будет жить последние годы. В середине 1920‑х он единственный раз посетит Ленинград и даже получит заказ на написание картины «Конец самодержавия», который, впрочем, так и не будет исполнен. Этот его визит привлечет внимание советской прессы и финской тайной полиции, которая немедленно возьмет Репина-младшего «на карандаш», как неблагонадежного элемента.
Отчаянный внук великого деда
Продолжить династию хотел и сын Юрия, внук Ильи Репина, — Дий. Постигать основы мастерства молодой человек собирался в Институте пролетарского изобразительного искусства, до революции — Академии художеств, где долгое время преподавал его дед. Однако в получении советской визы Дию было отказано. И тогда он решился на крайне рискованный шаг. В конце февраля 1935 года Дий незаконно перешел границу СССР по реке Сестра. Оказавшись на другом берегу, он планировал отправиться на поиски бывшего ученика Репина-старшего, художника Исаака Бродского. Чтобы при содействии автора картины «Ленин в Смольном» быстро уладить возникшее, как ему казалось, недоразумение с запретом на въезд в Советский Союз. За свой авантюрный поступок Дий заплатит самую высокую цену. Его арестуют и обвинят в участии в террористическом заговоре против руководителей советского государства.
Юрий Репин будет разыскивать сына, забрасывая запросами и официальные ведомства, и отдельных высокопоставленных лиц. За помощью он обратится к директору Литературного музея Владимиру Бонч-Бруевичу, курировавшему тогда вопросы, связанные с приобретением картин и писем Ильи Репина. Но ответа не дождется. И о том, что на самом деле случилось с его сыном, не узнает никогда. Так и будет думать до конца жизни, что тот живет в СССР на нелегальном положении. «…Я решительно ничего не знаю об этом внуке знаменитого художника Репина, — рапортовал перепуганный Бонч-Бруевич народному комиссару внутренних дел Генриху Ягоде, — и также, само собой понятно, что я ни одного слова о нем не писал и писать не буду его отцу, а Вам для сведения сообщаю».
Решением военного трибунала Дия Репина приговорят к расстрелу. Приговор приведут в исполнение 6 августа 1935 года, в дни, когда советская страна будет с гордостью отмечать очередную годовщину со дня рождения его великого деда.
Автор текста: Надежда Мадзалевская
Читайте также:
На нашем дзен-канале: Армия Наполеона осталась жить в России
Интересные факты
О финском гражданстве
«Не следует принимать финского подданства… Условия, может быть, и вовсе не изменятся, но главное, как это не по-дружески с Русью».
«Соввласть должна поддержать Репина всемерно»
Лихолетье революции оставило Илью Репина не только без родины, но и без денег. От имения в белорусском Здравнево, где проживала одна из трех его дочерей, в собственности семьи решением новой власти осталась лишь небольшая часть. Личные банковские вклады, на которых хранилось более 200 тысяч рублей золотом, были национализированы. Правда, Репину обещали назначить достойное содержание в случае, если он соберется-таки вернуться назад. А однажды, в знак серьезности намерений, даже передали «премию» от правительства: 1500 долларов Репину и 500 его сыну. Стесненность в средствах вынудила 81‑летнего художника написать унизительное письмо наркому Клименту Ворошилову с просьбой посодействовать в возврате своих честно заработанных капиталов. Ворошилов обратился за советом к Сталину. «Я думаю, что соввласть должна поддержать Репина всемерно», — ответил вождь. Помощи художник, однако, так и не дождался.
Любимая дочь и трудный сын
Репин был отцом четверых детей. Все они родились в первом браке художника с Верой Шевцовой. После болезненного разрыва родителей 1887 году старшая дочь Вера и сын Юрий остались жить с отцом. Надежда и Татьяна — с матерью.
Вера всегда пользовалась безграничной любовью Репина. Портреты любимой дочери он рисовал многим чаще других и никогда ни в чем ей не отказывал. Пользуясь своим положением, Вера запросто продавала картины отца, порой за бесценок, для того чтобы покупать вещи, которые нечаянно ей приглянулись. С ее легкой руки обладателями бесценных работ художника часто становились модистки и шляпницы.
Отношения с Юрием у Репина складывались сложнее. Порой отец и сын не разговаривали годами, хотя с 1907 года проживали в Пенатах вместе. Репин упрекал наследника в слабохарактерности, лености и тяге к спиртному, хотя признавал за ним художественный талант. Глубоким разочарованием для Репина стала женитьба Юрия на бывшей кухарке: «Полбеды, что она ему не ровня, обидно, что мальчик стал чужим и требует только деньги». Впрочем, странности в поведении сына могли иметь и другое объяснение. У Юрия прогрессировало душевное расстройство. Со временем болезнь ввергла его в нищету и бродяжничество, а после толкнула к самоубийству.
