Угораздило нас однажды остановиться в римском гетто. Но не просто в гетто, а у сицилийцев, вот такое получилось смешение.
Это всего несколько переулочков, убегающих от пьяцца Маттео, или площади Черепах, tartarughe, как называют ее сами римляне.
Это один из самых очаровательных, настоящих, уютных и камерных уголков Рима, где он совсем другой, не дохристианский, не католический, не средневековый, не открыточный - здесь Рим, оставшийся в ностальгических старых фильмах.
В узких улочках по-деревенски стоят скамеечки и стульчики, здесь днем провинциально сидят у своих лавочек и крошечных галерей их владельцы, разложены на стареньких уличных прилавках потрепанные книжки и открытки из антикварной лавочки, запылилась дверь картиной галереи.
И какие запахи тянутся из кондитерских, где выложены на прилавки умопомрачительные кошерные пирожные!
Это слово – кошерный – молоко, еда, кулинария - встречается часто на улице Портика Оттавии, куда любят приходить на ланч римляне.
Среди эскалопов с белыми грибами, артишоками и потрошками в сыре пекорино здесь затесались заведения с чисто еврейско-римскими блюдами.
Отсюда три минуты ходьбы до площади Арджентина и три минуты ходьбы до Тибра и Понте Теверина, пять минут пешком до Капитолия, но именно здесь чинно гуляют шикарно одетые бизнесмены в черных кипах, а вечером тихо звучит откуда-то из старых двориков скрипочка.
Здесь на стенах вместо традиционных граффити можно прочесть: «Венеция! Молодые евреи Рима не забыли, что ты сделала!»
Но это - Рим. Это тот Рим, который уходит, который почти уже ушел, из переполненных туристами ресторанчиков Трастевере и засыпанной мусором вечерней Кампо деи Фьори.
Здесь круглые дворики под синим небом увиты растениями в кадках и завешены сохнущим бельем, здесь просыпаешься от запаха свежесваренного кофе и звука открываемых ставень.
А вечером с маленького балкончика заплывает в дом аромат дорогих сигар, и ты засыпаешь под красивый баритон, который так прекрасно говорит на идеальном английском, это к пожилой даме в соседней квартире заходит на кофе перед сном английский знакомый тех же преклонных лет.
Под ногами, на булыжной мостовой и на стенах домов таблички с именами и датами жизни тех, кто жил здесь во время второй мировой войны, вот только даты смерти у всех одинаковые – 1944 год.
Отсюда из этих домов уводили их жителей...
Здесь с наступлением темноты не встретишь ни одного туриста, но чинно рассаживаются на скамейках вдоль улицы пожилые синьоры в черном с неизменной ниткой жемчуга на шее.
А потом саксофон с виа дель Портико Оттавия заглушает прекрасный старый блюз с виниловой пластинки и наша пожилая соседка, подпевая ему хриплым голосом, вдруг кричит через весь дворик:
- Ах, простите, синьори, я не помешала? Приятного вечера, синьори!
Завтра днем с ее балкона потянется восхитительный запах какого-то блюда, лишающего силы воли и заставляющий так же кричать через узкий дворик-колодец:
- Синьора, вы готовите что-то потрясающее, пожалуйста, расскажите, что это!
С тех пор каждый приезд мы заходим побродить по узким переулочкам, покопаться в лавке с антикварными штучкам, поесть вкусных сладостей.
Здесь по прежнему по-деревенски стоят лавочки по обеим сторонам улочки, и сидят на них старушки, и работают кошерные ресторанчики и кондитерские.. и лавочка букиниста на месте.. и наш подъезд, откуда так близко- пять минут- было до Капитолия, где мы когда-то встречали рассветы и прощались с Римом в полночь..
Каждый раз хочется позвонить в потертый звонок на двери...
Интересно, жива ли старая синьора, курившая сигары, и слушавшая джаз в компании не менее старого англичанина по вечерам…
Гуляем по городкам, раскрываем секреты, иногда готовим.
Присоединяйтесь!
Мои книги в издательстве "Эксмо"
