Вторая часть спецвыпуска. Первая тут.
Встреча на почтовой станции – одна из тех сцен, которые в дораме сняты очень близко к тексту, но хочу на ней все же остановиться, так как а) она одна из ключевых, и б) здесь есть важная для отношений дорамных вансяней тема, которая потом получает развитие.
Вспомним, что там происходит.
Цзян Чэн – Вэй Ину: «Хорошо, что вернулся, вот твой меч». Он обращает внимание на то, что Вэй Ин изменился, однако предпочитает на этом не останавливаться. От него Вэй Ину отбрехаться легко. (Не то чтоб Цзян Чэн на самом деле купился, но он и не докапывается.) Иное дело – человек, который умнее, проницательнее, тоньше чувствует и которому очень и очень не все равно.
Ванцзи охвачен тревогой. Он видит и чувствует: с Усянем что-то очень сильно не так, гораздо сильнее «не так», чем кажется Цзян Чэну. Это безмерно беспокоит его, он пытается добиться ответа, но сталкивается с холодным сопротивлением: «Да кто ты такой? Что может знать посторонний человек и какое ему до меня дело?». Это говорит тот Вэй Усянь, который вечно первый лез, хотел дружить, задирал, любыми способами добивался внимания и ликовал, когда ему удавалось пробудить в Лань Чжане хоть какие-то чувства. И сейчас его реакция выглядит не просто иной и непривычной – он попросту жесток.
Ванцзи в ответ на это просто уходит. Эту сцену тяжело читать и на нее больно смотреть.
На самом деле неизвестно, кому здесь больнее.
В новелле эту сцену Вэй Ин видит в кошмаре, находясь в Гусу после разоблачения и последующего ранения в башне Кои. Он просит: «Лань Чжань… не сердись». И затем, хватаясь за него, по-прежнему еще не проснувшись, срывается на крик: «Я поеду с тобой, забери меня к себе в Гусу!».
Ему холодно и страшно. Горько, что Лань Чжань сердится. И очень одиноко, наверное. О том, что с ним случилось, он НИКОМУ не может рассказать. И уж конечно, не праведному Хангуань-цзюню, который, все узнав, наверняка посмотрит на него как на отброс. Или (что еще хуже) пожалеет. Собственно, у Вэй Ина ничего не осталось, кроме его гордости. Его холодность и надменность – способ скрыть одиночество и пресечь попытки Ванцзи докопаться до правды. И у него, в общем, получается. Лучше ты будешь меня ненавидеть, чем жалеть или презирать.
Но во сне он себя не контролирует, и так мы узнаем о том, что он тогда в действительности чувствовал. В дораме нам об этом сообщает взгляд, которым он провожает Ванцзи: полный печали и глубочайшего сожаления.
Однако во время того разговора Ванцзи все же пытается достучаться до Усяня. То, что Усянь истолковывает как нападение, на самом деле попытка физически пробиться через стену отчуждения, которую не получается разрушить словами. (Поднимите руки, кто считает, что Лань Чжань правда собрался драться в этот момент.)
Позже, в Нечистой Юдоли, Лань Чжань снова поступит похожим образом, атаковав Усяня (Биченем, чтоб уж наверняка ;)). И на этот раз лед будет сломан: они поговорят и помирятся.
У них вообще очень тактильные отношения. Физическое взаимодействие для них естественная часть коммуникации. Чувствовать друг друга и действовать вместе, в том числе на физическом уровне, для них легко и органично. И это совершенно иного рода тактильность, нежели у Вэй Ина с Цзян Чэном. Сравните бро-обнимашки и грубоватые дружеские тумаки, которыми обмениваются Усянь и его шиди, с тем, как Вэй Ин прикасается к Лань Ванцзи. Огромная разница.
В следующем спецвыпуске: гора Байфэн aka "тут должен (был) быть поцелуй".
Все посты о дораме