Выдержки из антибольшевистской речи русского писателя и поэта Ивана Бунина, произнесенная им в Париже 29 марта по старому стилю 1924 года связи с событиями, которые потрясли историческую Россию в 1917-24 годах. Данную речь я позволил слегка пересмотреть, сократить немного, изменить порядок некоторых мест и понятий. Для лучшего её понимания, нашими современниками. Но смысл в целом остался не измененный.
Небольшое отступления.
Самое интересное, что два вождя революции в России Александр Керенский и Владимир Ульянов (Ленин, Бланк) были по своему изначальному образованию Юристами, теми, кто должен был по логики этой профессии защищать установленный в государстве правопорядок, правосознание, а не разрушать его. Их семья в Симбирске связывали дружеские отношения, у них было много общего в образе жизни, положении в обществе, интересах, происхождении (еврейских корнях).
Фёдор Михайлович Керенский (Отец А. Керенского), после того как умер Илья Николаевич Ульянов, принимал участие в жизни детей Ульяновых. В 1887 году, уже после того, как был арестован и казнён Александр Ильич Ульянов за покушения на императора Александра III, он дал брату революционера Владимиру Ульянову (молодому Бланку) положительную характеристику для поступления в Казанский университет.
Приятного осмысленного чтения актуальной для нашего современного русского движения речи Ивана Бунина.
« Соотечественники. Мы эмигранты, - слово «emigrer» к нам подходит, как нельзя более. Мы в огромном большинстве своем не изгнанники, а именно эмигранты, то есть люди, добровольно покинувшие родину*.
*(Все те, кто покинул Россию добровольно после революции 1917 года, не приняв новую власть временщиков или красных либо были этой же властью выгнаны за пределы новой республики или советского государства за не надобность, под страхом своей казни.
Так вот среди них были далеко не последние люди Исторической России, а её Лучшие сыны своего отечества, настоящий цвет русской нации, среди них была та самая родовая элита, кровь исторической Царской России, та самая на которой держаться другие суверенные государства в лице США, Англии и т. д., а наша элита была специально истреблена.
Часть её в бессмысленных убийствах в ходе революций и гражданской войны, а часть отправлена в изгнания из России. Из-за страха того, что Российская Империя после войны установить свой мировой порядок в Европе. Но мировым силам, "планетным злодеям", нужен был свой мировой порядок на века, который они провозгласили на одном долларе) - моё авторское отступления.
Нас, рассеянных по миру, около трех миллионов.
Исключите из этого громадного числа десятки и даже сотни тысяч попавших в эмигрантский поток уже совсем несознательно, совсем случайно; исключите тех, которые, будучи противниками (вернее, соперниками) нынешних владык России, суть, однако, их кровные братья; исключите их пособников, в нашей среде пребывающих с целью позорить нас перед лицом чужеземцев и разлагать нас: останется все-таки нечто такое, что даже одной своей численностью говорит о страшной важности событий, русскую эмиграцию создавших, и дает полное право пользоваться высоким языком.
«Взгляни, мир, на этот великий исход и осмысли его значение. Вот перед тобой миллион из числа лучших русских душ, свидетельствующих, что далеко не вся Россия приемлет власть, низость и злодеяния ее захватчиков; перед тобой миллион душ, облаченных в глубочайший траур, душ, коим было дано видеть гибель и срам одного из самых могущественных земных царств и знать, что это царство есть плоть и кровь их, дано было оставить домы и гробы отчие, часто поруганные, оплакать горчайшими слезами тысячи и тысячи безвинно убиенных и замученных, лишиться всякого человеческого благополучия, испытать врага столь подлого и свирепого, что нет имени его подлости и свирепству, мучиться всеми казнями египетскими в своем отступлении перед ним, воспринять все мыслимые унижения и заушения на путях чужеземного скитальчества: взгляни, мир, и знай, что пишется в твоих летописях одна из самых черных и, быть может, роковых для тебя страниц!»
Однако это не все: русская эмиграция имеет право сказать о себе гораздо больше. Сотни тысяч из нашей среды восстали вполне сознательно и действенно против врага, ныне столицу свою имеющего в России, но притязающего на мировое владычество, сотни тысяч противоборствовали ему всячески, в полную меру своих сил, многими смертями запечатлели свое противоборство — и еще неизвестно, что было бы в Европе, если бы не было этого противоборства.
Что произошло?
Произошло великое падение России, а вместе с тем и вообще падение человека. Падение России ничем не оправдывается.
Неизбежна была русская революция или нет?
Никакой неизбежности, конечно, не было, ибо, несмотря на все эти недостатки, Россия цвела, росла, со сказочной быстротой развивалась и видоизменялась во всех отношениях.
Революция, говорят, была неизбежна, ибо народ жаждал земли и таил ненависть к своему бывшему господину и вообще к господам.
Но почему же эта будто бы неизбежная революция не коснулась, например, Польши, Литвы?
Или там не было барина, нет недостатка в земле и вообще всяческого неравенства?
И по какой причине участвовала в революции и во всех ее зверствах Сибирь с ее допотопным обилием крепостных уз?
Нет, неизбежности не было, а дело было все-таки сделано, и как и под каким знаменем?
Сделано оно было ужасающе и знамя их было и есть интернациональное, то есть претендующее быть знаменем всех наций и дать миру, взамен синайских скрижалей и Нагорной проповеди, взамен древних божеских уставов, нечто новое и дьявольское.
Была Россия, был великий, ломившийся от всякого скарба дом, населенный огромным и во всех смыслах могучим семейством, созданный благословенными трудами многих и многих поколений, освященный богопочитанием, памятью о прошлом и всем тем, что называется культом и культурою.
Что произошло (в феврале 1917 года)? Как не безумна была революция во время великой войны, огромное число будущих белых ратников и эмигрантов приняло её.
(Тех Иван Бунин исключает из числа истинных русских эмигрантов) - авторское дополнение.
Заплатили за свержение домоправителя (Императора Николая II, как хозяина земли русской) полным разгромом буквально всего дома и неслыханным братоубийством, всем тем кошмарно-кровавым балаганом, чудовищные последствия которого неисчислимы и, быть может, вовеки непоправимы.
Новый домоправитель оказался ужасным по своей всяческой негодности, однако чуть не все мы грудью защищали его (Александра Керенского).
Но Россия, поджигаемая «планетарным» злодеем (мировым интернационалом), возводящим разнузданную власть черни и все самые низкие свойства ее истинно в религию, Россия уже сошла с ума,- сам министр-президент (Керенский) на московском совещании в августе 17 года заявил, что уже зарегистрировано,- только зарегистрировано! — десять тысяч зверских и бессмысленных народных «самосудов».
А что было затем? Было величайшее в мире попрание и бесчестие всех основ человеческого существования, начавшегося с убийства Духонина и «похабного мира» в Бресте и докатившееся до людоедства. Планетарный же злодей*, осененный знаменем с издевательским призывом к свободе, братству и равенству, высоко сидел на шее русского дикаря и весь мир призывал в грязь топтать совесть, стыд, любовь, милосердие, в прах дробить скрижали Моисея и Христа, ставить памятники Иуде и Каину, учить «Семь заповедей Ленина».
(*Планетарный злодей по Бунину это мировое интернациональное движение – Богоборческий союз Марксистов (Коммунистов) и Сионистов (Капиталистов) против Православного Государства в лице Российской Империи).
Выродок, нравственный идиот от рождения, Ленин явил миру как раз в самый разгар своей деятельности нечто чудовищное, потрясающее; он разорил величайшую в мире страну и убил несколько миллионов человек — и все-таки мир уже настолько сошел с ума, что среди бела дня спорят, благодетель он человечества или нет?
На своем кровавом престоле он стоял уже на четвереньках; когда английские фотографы снимали его, он поминутно высовывал язык: ничего не значит, спорят! Сам Семашко брякнул сдуру во всеуслышание, что в черепе этого нового Навуходоносора (царь богоборец из древнего Вавилона) нашли зеленую жижу вместо мозга; на смертном столе, в своем красном гробу, он лежал, как пишут в газетах, с ужаснейшей гримасой на серо-желтом лице: ничего не значит, спорят! А соратники его, так те прямо пишут: «Умер новый бог, создатель Нового Мира, Демиург!».
Московские поэты, эти содержанцы московской красной блудницы, будто бы родящие новую русскую поэзию, уже давно пели:
Иисуса на крест, а Варраву —
Под руки и по Тверскому…
Кометой по миру вытяну язык,
До Египта раскорячу ноги…
Богу выщиплю бороду,
Молюсь ему матерщиной…
И если все это соединить в одно — и эту матерщину и шестилетнюю державу бешеного и хитрого маньяка и его высовывающийся язык и его красный гроб и то, что Эйфелева башня принимает радио о похоронах уже не просто Ленина, а нового Демиурга и о том, что Град Святого Петра переименовывается в Ленинград, то охватывает поистине библейский страх не только за Россию, но и за Европу: ведь ноги-то раскорячиваются действительно очень далеко и очень смело!
И дикарь все дробил, все топтал и даже дерзнул на то, чего ужаснулся бы сам дьявол: он вторгся в самые Святая святых своей родины, в место страшного и благословенного таинства, где века почивал величайший Зиждитель и Заступник ее, коснулся раки Преподобного Сергия, гроба, перед коим веками повергались целые сонмы русских душ в самые высокие мгновения их земного существования.
Боже, и это вот к этому самому дикарю должен я идти на поклон и служение?
Да, не хотим — можно было претерпеть ставку Батыя, но Ленинград нельзя претерпеть.
Миссия русской эмиграции, доказавшей своим исходом из России и своей борьбой, своими ледяными походами, что она не только за страх, но и за совесть не приемлет Ленинских градов, Ленинских заповедей, миссия эта заключается ныне в продолжении этого неприятия. «Они хотят, чтобы реки текли вспять, не хотят признать совершившегося!» Нет, не так, мы хотим не обратного, а только иного течения. Мы не отрицаем факта, а расцениваем его, — это наше право и даже наш долг, — и расцениваем с точки зрения не партийной, не политической, а человеческой, религиозной.
«Они не прислушиваются к голосу России!» Опять не так: мы очень прислушиваемся и — ясно слышим все еще тот же и все еще преобладающий голос хама, хищника и комсомольца да глухие вздохи.
Знаю, многие уже сдались, многие пали, а сдадутся и падут еще тысячи и тысячи. Но все равно: останутся и такие, что не сдадутся никогда. И пребудут в верности заповедям Синайским и Галилейским, а не планетарной матерщине, хотя бы и одобренной самим Макдональдом. Пребудут в любви к России Сергия Преподобного, а не той, что распевала: «Ах, ах, тра-та-та, без креста!» и будто бы мистически пылала во имя какого-то будущего, вящего воссияния. Пылала!
В прошлом году, читая лекцию в Сорбонне, я приводил слова великого русского историка, Ключевского: «Конец русскому государству будет тогда, когда разрушатся наши нравственные основы, когда погаснут лампады над гробницей Сергия Преподобного и закроются врата Его Лавры». Великие слова, ныне ставшие ужасными! Основы разрушены, врата закрыты и лампады погашены. Но без этих лампад не бывать русской земле — и нельзя, преступно служить ее тьме.
Да, колеблются устои всего мира, и уже представляется возможным, что мир не двинулся бы с места, если бы развернулось красное знамя даже и над Иерусалимом и был бы выкинут самый Гроб Господень: ведь московский Антихрист уже мечтает о своем узаконении даже самим римским наместником Христа.
Мир одержим еще небывалой жаждой корысти и равнением на толпу, снова уподобляется Тиру и Сидону, Содому и Гоморе.
В своё время непременно падет на все это Божий гнев*,- так всегда бывало. «Се Аз востану на тя, Тир и Сидон, и низведу тя в пучину моря…» И на Содом и Гомору, на все эти Ленинграды падает огнь и сера, а Сион, Божий Град Мира, пребудет вовеки.
(*Гнев Господа Бога по словам Ивана Бунина сказанным им в 1924 году, пал в лице Мировой бойни с 1939 года, а в нашей истории 20 века она войдёт с трагических и ужасных, но в тоже время героических событиях Великой Отечественной Войны 1941-1945 года. За все те грехи, которые были совершены с 1917 до 1939 года).
Пусть не всегда были подобны горнему снегу одежды белого ратника, — да святится вовеки его память! Под триумфальными вратами галльской доблести неугасимо пылает жаркое пламя над гробом безвестного солдата. В дикой и ныне мертвой русской степи, где почиет белый ратник, тьма и пустота. Но знает Господь, что творит. Где те врата, где то пламя, что были бы достойны этой могилы. Ибо там гроб Христовой России. И только ей одной поклонюсь я, в день, когда Ангел отвалит камень от гроба ее.
Будем же ждать этого дня. А до того, да будет нашей миссией не сдаваться ни соблазнам, ни окрикам. Это глубоко важно и вообще для неправедного времени сего, и для будущих праведных путей самой же России.
Париж, 29 марта 1924 г. Иван Бунин
