Читателям всего мира в наши дни хорошо известны многие подробности жизни поэта Сергея Есенина. Однако, несмотря на все усилия его биографов, версии и причины его смерти до сих пор не изучены до конца.
Рязанский самородок
Вряд ли Александр Блок, в чью петроградскую квартиру постучался в марте 1915 года Сергей Есенин, догадывался, с кем столкнула его судьба. Будущий знаменитый поэт выглядел в то время весьма живописно и неожиданно для северной столицы.
Соратник Есенина по поэтическим трудам, Анатолий Мариенгоф, так описал его наружность в книге «Мой век, моя молодость»: «Передо мной стоял паренек в светлой синей поддевке…Волосы волнистые, желтые…большой завиток как будто небрежно падал на лоб. Завиток придавал ему схожесть с молоденьким парикмахером из провинции. И только голубые глаза делали лицо умнее – и завитка, и синей поддевочки…»
Провинциальному самородку удалось произвести на Блока самое благоприятное впечатление, и тот снабдил начинающего литератора рекомендательным письмом, которое открыло перед юношей двери многих гостиных.
Вскоре последовали знакомства с Андреем Белым, Николаем Клюевым, Владимиром Маяковским, Сергеем Городецким. Современники отмечают, что Есенин обладал удивительной способностью находить общий язык с самыми разными людьми и преподносить свое творчество наилучшим образом.
В результате известность его росла, стихи охотно размещали у себя самые популярные издания, - иначе говоря, юношеские мечты понемногу воплощались в реальность.
Когда в начале 1916 года Есенина призвали в армию, влиятельные друзья обеспечили ему место в санитарном поезде, который находился под личным патронажем императрицы. В этом же году в свет вышел сборник «Радуница», принесший поэту первую настоящую славу.
Стихи из «Радуницы» он читал даже в Царском селе, перед самой Александрой Федоровной и великими княжнами.
Интересно, что одновременно с представлением императорскому семейству Есенин водил знакомства с разнообразными неблагонадежными персонами, участвовал в собраниях революционных кружков, за что и угодил в полицейский «черный список».
Как и многие другие люди искусства, поэт с восторгом ожидал наступления революционных потрясений, несущих с собой обновление мира и начало новой жизни.
Но наступивший в 1917 году хаос быстро разрушил идеалистическое прекраснодушие приверженцев новой эпохи, превратил их восторги в разочарование и страх.
Жизнь моя, иль ты приснилась мне?
Впрочем, на первый взгляд, и в молодом Советском государстве Есенин нашел свое место. Его поддерживал Блок, которого называли «певцом революции», Максим Горький признавал, что поэт «обладает огромной силой чувства и совершенной выразительностью», о здоровье Есенина лично беспокоился «железный» глава ВЧК Феликс Дзержинский.
Но чем дальше, тем яснее поэт осознавал трагическое несовпадение его радужных ожиданий и творившейся каждый день реальности: недаром в его стихах появились невеселые размышления о том, «куда несет нас рок событий».
Как ни ратовал Есенин за новую Россию и власть народа, плотью от плоти которого он был и сам, чувство справедливости не позволяло ему принять размах «времени темного и беспощадного», уничтожавшего в своих жерновах не только десятки, сотни мирных граждан, но и его товарищей по искусству – писателей, поэтов, художников, музыкантов.
Чтобы выказать преданность Советам, Есенину пришлось бы поставить свой талант на службу новой власти, сочинять идеологически верные стихи и агитки и полностью отказаться от той поэзии, которая по сей день составляет лучшие страницы российской литературы.
Для певца крестьянской России это оказалось невозможным, а потому его почти перестали печатать. Чтобы избежать проблем с цензурой, ему приходилось идти на разные хитрости, например, менять в книгах город их издания, и таким образом уходить от проверки текстов.
Однажды Есенин открыто признал, что его «поэзия здесь больше не нужна», да и сам он оказался не нужен в собственной стране. И как раз в этот момент судьба свела поэта с мировой звездой – знаменитой Айседорой Дункан, которая посетила Страну Советов, чтобы преподавать детям искусство танца.
Молодой русский поэт был последней страстью увядающей знаменитости: великая Айседора стала женой Есенина и увезла супруга за границу, чтобы «сохранить его для мира».
Домой он вернулся лишь спустя год, потрясенный полным отсутствием интереса к творчеству, если оно не приносит прибыли. Америку в одном из писем поэт назвал «царством мещанства», где «в страшной моде господин Доллар, а на искусство начихать».
Однако на родине перспективы Есенина все также оставались весьма туманными. Его продолжали издавать: вышли из печати сборник «Москва кабацкая», «Поэма о 36» и «Анна Снегина», велись переговоры об издании альманаха крестьянских писателей. Поэт разъезжал по Кавказу, побывал в Баку, и всюду его принимали, как дорогого гостя.
Но в это же время Есенина неоднократно арестовывали за дебоши, драки и антисемитизм (последнее особенно странно, ведь второй женой его была еврейка Зинаида Райх). Очевидно, что ни путешествия, ни женщины, ни алкоголь, ни гулянки не давали ему возможности избавиться от противоречий, одолеть внутренний разлад.
И стоит вглядеться в его биографию попристальнее, как становятся видны признаки не просто неприятной, а опасной для есенинской жизни ситуации.
До свиданья, друг мой, до свиданья
За свои прямые резкие высказывания о сути Советской власти и бурную деятельность по организации собственного издательства Есенин оказался под пристальным вниманием Главного политического управления (ГПУ), созданного после реорганизации ВЧК.
С осени 1923 года его систематически задерживала милиция по обвинениям в хулиганстве, оскорблении органов правопорядка и подстрекательстве к погромам.
Любопытная деталь: все до одного «пострадавшие» от поэта Есенина демонстрировали отменную юридическую подготовку и сами перечисляли статьи УК, по которым следовало бы привлечь к ответственности правонарушителя.
Многие представители советской литературы охотно включились в травлю собрата по цеху, на все имевшего собственное мнение и высказывавшего это мнение открыто. Интриги, сплетни и разнообразные «подковерные игры» постепенно сделали свое дело: о Есенине заговорили, как о враге Советской власти.
Меж тем тяжелые есенинские загулы набирали обороты, и родные вынуждены были поместить поэта в психиатрическую лечебницу. Светило тогдашней психиатрии – профессор Ганнушкин – на свой страх и риск выдал Есенину справку с тяжелым психическим диагнозом, которая на время спасла «больного» от пристального внимания властей.
Однако, чтобы избежать преследования, ему пришлось постоянно переезжать с места на место, путая следы, словно матерому уголовнику. В конце декабря 1925 года он оказался в Ленинграде, где снял номер в гостинице «Интернационал» (ныне «Англетер»).
А 28 декабря друзья нашли поэта мертвым в его номере. Информация о смерти Есенина появилась в газетах лишь к вечеру следующего дня. 31 декабря его похоронили в Москве на Ваганьковском кладбище, где тысячи почитателей его таланта проводили его в последний путь.
Вскоре после похорон пресса принялась печатать мемуары есенинских знакомых, которые вспоминали исключительно его пьянство, хулиганские выходки и беспорядочные связи с женщинами.
Литературные критики подливали масла в огонь, выискивая в стихах Есенина мотивы бессмысленности жизни, кабацкую тоску и стремление к смерти. В качестве довода приводилось предсмертное стихотворение, написанное поэтом собственной кровью, где он говорил о том, что «в этой жизни умирать не ново, но и жить, конечно, не новей».
Имя Сергея Есенина Советская власть вычеркнула из русской литературы, за чтение его стихов полагалась та же 58 статья, которую давали за контрреволюционную деятельность. А смерть поэта безоговорочно признали самоубийством не сумевшего найти себя человека.
Новые версии
Только в конце 1980-х годов общество задалось вопросом, не была ли смерть Есенина ловко замаскированным убийством. В прессе появились публикации, авторы которых единодушно указывали на очевидные несоответствия в этом давнем деле.
И первым из них следует считать общеизвестный факт о предсмертных стихах, написанных кровью. Ведь кровь из вскрытой вены должна была выплескиваться толчками и явно должна была помешать поэту записывать стихи, а кроме того, залила бы все вокруг.
Выяснилось, что пресловутая записка, хранящаяся в Пушкинском доме, до того времени никогда не исследовалась в лаборатории – просто по умолчанию считалось, что она написана есенинской рукой.
Странгуляционная борозда едва видна только на половине шеи покойного, что бывает, когда убийца душит жертву сзади. Правая рука поэта была согнута под прямым углом, что исключается при повешении, когда руки вытягиваются вдоль тела.
Такое положение руки возможно лишь в том случае, если труп первоначально находился в другой позе, и был повешен позже. Газетчики писали о «восковом лице» мертвого поэта, тогда как лица повешенных имеют обычно багровый цвет, говорящий о смерти от удушья.
Вызванный к месту происшествия следователь вел дело с многочисленными нарушениями. Он не составил обязательный в таких случаях протокол осмотра, ограничившись обычным актом.
Ни судебный эксперт, ни другой медик при осмотре тела покойного не присутствовали. Трое понятых увидели труп уже вынутым из петли и лежащим на полу, а потому не имели права ни давать показания, ни ставить свои подписи под актом.
Биографы Есенина считают этот впечатляющий набор несообразностей следствием желания властей скрыть истинные обстоятельства кончины поэта.
Екатерина Кравцова
