Осень 2020 года закономерно становится серьёзным испытанием для театров и кинотеатров. Казалось бы, многим из них уже позволено открыться, в некоторых театрах уже прошли премьеры. Однако ситуация далеко не такая радужная. На носу вторая волна заболеваемости. Лондонский Королевский театр уже объявил об отмене всех спектаклей до января, главный музыкальный театр Нью-Йорка Метрополитен опера полностью отменил сезон 2020/21. Бродвей пустует, многие театральные компании отменяют свои шоу.
В России театры, в которых заболел кто-то из артистов, уходят на карантин. Сейчас, например, закрылся Пермский театр оперы и балета. О переносе спектаклей объявили Мариинский театр, БДТ и театр на Фонтанке. Те театры, что на данный момент остаются открытыми, вынуждены рассаживать зрителей через место, то есть иметь до 50% загруженности зала, а соответственно – до 50% выручки.
Кинотеатры в не менее бедственном положении: два флагмана киноиндустрии, вышедшие на экраны в августе-сентябре, не собирают кассу. «Довод» Кристофера Нолана, одного из ведущих современных режиссёров, на данный момент имеет сборы 250 млн. при 200 млн. производственного бюджета (без расходов на маркетинг), что в киноиндустрии является тотальным провалом. Диснеевская «Мулан» потерпела полный крах, не собрав даже четверти своего бюджета. Люди не ходят в кино. Студии и прокатчики бьют тревогу, отзывая премьеры. Многие кинотеатры предпочитают закрыться, нежели работать в убыток. Индустрия культуры и развлечений переживает кризис.
Век назад Россия уже проживала подобный опыт, когда театры были вынуждены закрыться. Как это было, и можем ли мы вынести какие-то уроки из истории?
Революция
Незадолго до революции 1917-го года Максим Горький заметил: «Слой русской культуры очень тонкий и слабый, и революция может его снести без остатка».
В дни февральской революции на сцене Александринского театра в первый раз показывали «Маскарад» Всеволода Мейерхольда. Это был самый дорогой на тот момент спектакль русского театра, с роскошными костюмами, фантастическими декорациями и неожиданными режиссёрскими решениями. На сцене разворачивался мрачный маскарад, тёмные цвета, мужчины, одетые женщинами, а женщины – мужчинами. Странный, непредсказуемый мир, в котором всё зыбко и вот-вот растает как сон.
Когда зрители покинули театр и не смогли уехать из-за перекрытых полицией дорог, стало внезапно ясно, что и на улицах разворачивается не менее трагическая пьеса.
25 октября 1917го года, во время штурма Зимнего дворца, Фёдор Шаляпин пел на сцене Народного дома в опере «Дон Карлос». Выстрел Авроры, ознаменовавший начало штурма, запечатлён в мемуарах великого певца:
«Одетый в богатую порфировую мантию, со скипетром в руках, с короной испанского короля Филиппа на голове, я выхожу из собора на площадь. В эту минуту на Неве, поблизости от Народного дома, раздается внезапно пушечный выстрел… Выстрелы повторяются. С высоты ступеней собора я замечаю, что народ мой дрогнул… Площадь моя стала пустеть. Через минуту за кулисы прибежали люди и сообщили, что снаряды летят в противоположную сторону и что опасаться нечего. Мы остались на сцене и продолжали действие. Осталась и публика в зале, тоже не знавшая в какую сторону бежать…»
«В какую сторону бежать и что происходит?» – вот лейтмотив того времени. В отличие от нашей нынешней жизни, измученной шумом потоков информации, век назад одним из самых страшных испытаний была постоянная неизвестность.
Некоторые театры продолжали работу. Так, ещё утром 28го октября можно было купить билет на спектакль в Московский Художественный Театр. Но к полудню его руководитель Владимир Иванович Немирович-Данченко даёт распоряжение отменить все спектакли. По Камергерскому, где стоит МХТ, идут шеренги вооруженных солдат, к вечеру появляются первые раненые.
Один из актёров МХТ Василий Лужский вспоминает:
«Серо, мрачно, неприглядно. Газет опять нет… В Театре, когда был там, и, особенно, на улице, когда шел из него, слышны были большие и малые выстрелы. На Кисловке так был под выстрелами, пережидал в подъезде, где живет Нежданова. Улицы опустели, жуть».
Революция остановила полностью культурную жизнь. Театры закрываются повсеместно. Одни – добровольно, другие – насильственно, по распоряжению милиции.
1 ноября красногвардейцы разгромили уже закрытый Малый театр. Театр императорский, богатый, да ещё и близок к Кремлю. Гримерки, костюмы, личные вещи актёров – всё было разграблено. Красноармейцы таскали орудия по лакированному полу, срывали картины со стен и продырявили портрет основоположника русской актёрской школы Михаила Семёновича Щепкина.
Московский Художественный уберегся от беды. Во-первых, это театр был частный, не имел прямого отношения к царскому режиму. Во-вторых, репертуарная политика театра изначально была достаточно демократична. Да и главный спонсор МХТ – Савва Морозов – финансировал в своё время студентов-революционеров и издание соответствующих газет. Делал он это из-за страсти к актрисе театра, революционерке Марии Андреевой. Так что, возможно, театр принимали за своего.
После открытия решено было провозгласить «непоколебимость Художественного театра в его стремлении давать спектакли для широких кругов демократии, не взирая ни на какие политические перевороты». И в первый же день после выхода на работу сыграли «Синюю птицу» и «Три сестры».
Не все театры открылись, не многие продолжили работу в прежнем режиме. Главная сложность, с которой встретились работники театров после открытия: в зале сидели уже совершенно другие люди, с другими вкусами и интересами.
Начало эпидемии
Через год, в 1918 в мире началась эпидемия «Испанки», унесшая в итоге по разным подсчётам от 40 до 100 млн. жизней. Несмотря на название, первые случаи заболевания были выявлены в США. Распространение вируса не сразу вызвало карантинные меры. Здравоохранение в Нью-Йорке возглавлял окулист и гомеопат Роял С. Коупленд. Он отчаянно боролся с театрами и кинотеатрами, которые хотел закрыть как главные очаги заражения, но смог это сделать лишь частично.
В октябре 1918, в самый разгар второй волны эпидемии, на экраны вышла новая комедия Чарли Чаплина.
Управляющий нью-йоркского Strand Theatre Гарольд Эдель так прокомментировал для журналистов эту премьеру: «Публика в восторге от фильма «На плечо!». Люди готовы рисковать жизнью, чтобы увидеть его!»
По страшной иронии, Гарольд Эдель скончался от «испанки» вскоре после премьеры.
Из-за военной цензуры о распространении вируса в Европе знали очень мало. До конца августа 1918-го года в Париже не знали о том, что новый грипп свирепствует в Испании, Германии, Англии и даже добрался до юга самой Франции. Поскольку в Испании не было военной цензуры, первыми подробно об эпидемии стали писать испанские журналисты. Из-за чего вирус и получил своё название.
Неизвестность, паника, чудовищная смертность, маски на лицах, трупы на улицах - новая странная реальность поглотила мир. И даже изобретатель слова «сюрреализм» - поэт Гийом Аполлинер – скончался от «испанки» в 38 лет.
"Испанка" в России
В Россию «испанский» грипп попал с солдатами и военнопленными после заключения Брестского мирного договора. Однако в стране, охваченной Гражданской войной, где уже во всю свирепствовали тиф, туберкулёз и дифтерия, влияние именно этой эпидемии было не так явно. Самой известной жертвой «испанки» стала любимица публики, первая русская кинозвезда Вера Холодная.
Советские власти стали бороться с эпидемией, распространяя листовки с различными предписаниями о необходимых мерах предосторожности. Что характерно для новой советской действительности, среди пунктов в листовках было, например, предписание «не плевать семечек на пол».
Однако ни Гражданская война, ни эпидемия не останавливали работу театров. В 1919-1920 гг. труппа вахтанговцев во всю разучивает новые романтические пьесы Марины Цветаевой. Марина Ивановна потом не без упрёка в свой адрес отразит этот период своей жизни в поэме «Комедьянт»:
Пока легион гигантов
Редел на донском песке,
Я с бандой комедиантов
Браталась в чумной Москве.
Изящные Казановы и Марии Антуаннетты, дворцы, кружева, пирожные – насколько мир цветаевских пьес был далёк от реальности! В те года эти пьесы в итоге так и не были исполнены.
Лицом театра новой действительности стало явление агиттеатра. На улицах и в транспорте плакаты агитируют мыть руки и не дышать в лицо друг другу, а с театральной сцены звучат политические агитки. Самой яркой в этом смысле пьесой 1918-го года, заложившей основы агиттеатра, была «Мистерия Буфф» Владимира Маяковского, в которой соединились городская лексика митинга, идеи революции и общая мажорная тональность звучания.
По сценарию всё того же Маяковского в том же году снимается фильм «Барышня и хулиган».
Мировой кинематограф во время пандемии
В Европе в кино, как результат, видимо, сюрреалистических впечатлений от войны и эпидемии, начинается эпоха немецкого экспрессионизма. На экраны выходит «Кабинет доктора Калигари», жутковатый фильм об экспериментах над людьми, первый фильм, визуально передающий состояние измененного сознания человека.
В Америке продолжают выходить комедии Чаплина. Однако большая часть киноиндустрии страшно страдает из-за эпидемии. Из-за «испанки» закрылись 80-90% американских кинотеатров. Американский историк кино Уильям Манн пишет: «Студии понесли значительные убытки: например, Paramount за 1918-1919 гг. потеряла почти $2 млн. Пострадали и дистрибьюторы, однако наибольший экономический эффект ощутили на себе «семейные» кинотеатры. До «испанки» многие из них существовали от месяца к месяцу, оплачивая счета благодаря недавним кинопоказам. Когда же им пришлось закрыться, они потеряли все».
Именно в этот период в дело вступает Адольф Цукор, основатель Paramount Pictures, который производит революцию в киноиндустрии по организации производства, распространению и прокату фильмов в рамках одной компании.
«Идея о контроле кинотеатров, благодаря чему можно было контролировать и всю индустрию, появилась у него задолго до пандемии. Он использовал «испанку», чтобы привести свой план в действие, — пишет Манн. — Его поступки вывели многих людей из бизнеса, но вместе с тем создали американскую киноиндустрию — ее принципы работы на следующие 60-70 лет»
Вследствие «испанки» изменились продолжительность фильмов и система приобретения билетов. Весь кинорынок перестаивался. И те, кто контролировал этот процесс, стали в итоге законодателями в Голливуде.
Комментируя нынешние события в индустрии, Уильям Манн сравнивает политику Цукора с действиями современных стриминг-платформ, становящихся все более и более активными игроками на кинорынке.
После «Испанки» вся кино- и театральная индустрия оправлялась не меньше года. И когда снова вступила в полноценную жизнь, мир изменился безвозвратно. Это были новые зрители, новые правила и совершенно новая система.
(автор А.Чащинская, редактор Д.Здесев)
Понравилась статья? Поддержите наш канал лайками!
