«Донжуанский список» «солнца русской поэзии» - настолько известная история, что о ней, несмотря на всю щекотливость момента, рассказывают даже в школах на уроках литературы. Между тем, официально у Александра Сергеевича только 4 детей, причём все в браке с Гончаровой. Но можно ли в это поверить, если сам поэт признавался, что Натали в списке шла под 113-ым номером?!
От жены губернатора до крепостной девицы
Круг «любовных интересов» Пушкина был весьма широк, поэтому не стоит удивляться, что двух внебрачных детей, которые абсолютно точно появились на свет, поэту принесли особы, стоявшие на прямо противоположных ступенях социальной лестницы.
Во время «южной ссылки» Александр Сергеевич проживал в Одессе и беззастенчиво ухаживал (если не сказать «бесцеремонно волочился») за женой генерал-губернатора Воронцова Елизаветой. Впрочем, у неё фаворитов тоже было существенно больше одного.
Уже после того, как поэта выслали обратно в центральную Россию, графиня родила дочь Софию. И хотя на отцовство мог претендовать также Александр Раевский, современники не без усмешки отмечали смуглую кожу и полные губы девочки.
Губернатор сгоряча дочь не признал, но, поразмыслив, всё же дал свою фамилию, хотя и отослал подальше при первой же возможности: она получила образование в Англии и вышла замуж за графа Андрея Шувалова. Пожалуй, из всех бастардов поэта (если, конечно, она всё-таки была его дочерью) судьба Софьи сложилась наиболее удачно.
А вот сыну Пушкина и крепостной девицы Ольги Калашниковой повезло меньше. Ею поэт увлёкся у себя в Михайловском сразу после возвращения из «южной ссылки», сожительствовал почти год, а когда девушка закономерно забеременела, попытался услать с глаз долой в Москву к приятелю Николаю Раевскому, чтобы «решить проблему». Проблема в итоге решилась сама: родившийся мальчик, наречённый Павлом, прожил всего 2 месяца.
Страсть к экзотике
Скабрезные воспоминания о ранней молодости поэта, не брезговавшего посещениями публичных домов столицы (сколько детей у него могло появиться там трудно даже представить), оставим в стороне. И без этого его увлечения были весьма экзотичны.
В воспоминаниях Пушкина говорится, что в 19 лет Александр был влюблён в полячку Анжелику. Она жила по соседству на Мойке и работала кассиршей в петербургском театре-шапито. От этой связи родился мальчик, названный Леонтием.
Интересно, что его судьбу устроил как раз Николай Раевский (видимо, во второй раз приятель решил отказать, чтобы это не вошло у Пушкина в систему). Мальчик вырос достаточно толковым для выполнения обязанностей секретаря, но не более того.
В последние годы набирает популярность легенда о том, что внебрачный сын самого Леонтия и дворянки Бороздиной был отдан на воспитание в еврейскую семью Бронштейн и стал отцом Льва Троцкого. Впрочем, в этой истории столько допущений при полном отсутствии доказательств, что принимать её на веру как-то не получается.
С таким же успехом можно вывести от Пушкина и родословную Михая Волонтира, знаменитого Будулая из популярного советского фильма.
Во время своей «южной ссылки» поэт настолько увлёкся цыганкой Земфирой, что две недели прокочевал вместе с ней и её табором по Бессарабии, а позже написал поэму «Цыганы».
Главную героиню в ней тоже зовут Земфира, а героя, оставившего «неволю душных городов» ради жизни с любимой, – Алеко. Совпадение? Не думаю! Между тем, родила ли Земфира кого-то после этого «медового полумесяца», и если да, то как сложилась судьба ребёнка, не знаем ни мы, ни сам Пушкин.
