Часть 1 здесь
Часть 2 здесь
Надо сказать, что Джованни Сфорца до того офонарел от предъявленных ему обвинений, что осмелился спорить с высоким ватиканским начальством. Но благоразумно делал это на расстоянии, из Пезаро. Не знаю, как. Не по скайпу точно - интернет в те времена что в Пезаро, что в Риме оставлял желать лучшего. Наверное, посредством писем и специальных каких-то переговорщиков.
Вы, возмущенно говорил Джованни, там совсем не в себе, что ли? Какой же я импотент? Я, между прочим, до вашей Лукреции уже женат был. Моя первая жена, на минуточку, от родов умерла! Это вам о чем-нибудь говорит?
Говорит, как же! - вежливо отвечали из Ватикана. Это нам говорит о том, что ты, мало того, что импотент, так еще и рогоносец. Жена тебе изменяла. Так и запишем. Да с чего вы взяли, что она мне изменяла?! - кричал измученный Джованни. Ну как - с чего? - пожимали плечами в Ватикане. С того, что ты импотент. Да и вообще, ты на рожу свою посмотри - ну как тебе не изменять!
Опять двадцать пять. И так по кругу.
Я не знаю, кому первому пришла в голову светлая мысль провести следственный эксперимент: мол, пусть Джованни приедет в Рим и в присутствии высокой комиссии, составленной для большей объективности не только из представителей Борджиа, но и из представителей Сфорца, покажет, импотент он или нет. Для следственного эксперимента выдать реквизит: жена - 1 штука, кровать - 1 штука. Весь процесс пошагово отразить в протоколе, протокол должен быть подписан всеми членами комиссии. Вот на основании этого протокола и принимать решение.
Так вот, кто бы ни был автором этой увлекательной идеи, ее полностью поддержал двоюродный дядя Джованни Лодовико Моро. Он, хотя и метнулся в свое время на сторону французов и папу предал, понимал, что политическая ситуация - штука переменчивая: сегодня французы, завтра не французы. Папскую поддержку полностью терять вот вообще ни разу не хочется. А тут этот родственник дебильный выделывается: не импотент он, видите ли. Если для общего дела надо, если миланская родина прикажет - будь импотентом! Поэтому Лодовико пытался усовестить двоюродного племянника и уговорить не лезть на рожон. Мол, Вань, ну что тебе стоит, съезди в Рим, покажи, на что ты способен в условиях супружеской спальни. Если у тебя все нормально, может, папа какое-то другое решение найдет например, с удобством разместит тебя на дне Тибра, там должна еще парочка мест остаться, специально для таких случаев зарезервированных.
Джованни говорит: дядя, вы знаете, я к вам всегда со всем моим уважением. Но все же интересуюсь спросить: а что вы курите такое ядреное и забористое и можно ли это мне тоже достать в окрестностях Пезаро? И я еще удивляюсь, что вы мне предлагаете супружеские обязанности в спальне исполнить. А че сразу не на площади Святого Петра? Давайте, не стесняйтесь, предлагайте! Можем еще билеты на это действо продавать, 20% от прибыли вам, 80% на поддержание жизнедеятельности семейства Борджиа, а мне - внимательные взгляды и компетентные рекомендации заботливых римских граждан. Я не знаю, может, в вашем Милане, развращенном Неделями высокой моды, такие перформансы в порядке вещей. А у меня в присутствии комиссии единственное, что может подняться - это артериальное давление. Я импотенцией не страдаю, но вот тут-то она меня и настигнет, можно не сомневаться. Еще и заикание добавится ко всем остальным диагнозам, когда члены комиссии начнут громко комментировать происходящее. К тому же мне, говорит, вообще к той Лукреции прикасаться противно. У нее с ее папашей и братом такая родственная любовь, что мне в ее кровати места вообще не найдется - занято все. И график расписан на годы вперед, не втиснешься.
Даже если Джованни клеветал на святое семейство Борджиа, его можно понять. Очернение соперника в информационной войне, которую соперник первый начал, дело вполне естественное. Но может статься, что Джованни что-то знал, был чему-то свидетелем… Как бы там ни было, папа, до сведения которого, конечно, довели такие заявления, ничуть не обиделся. Он вообще как-то не сильно парился по поводу того, что о нем говорят люди (в этом, безусловно, с него следует брать пример). Он написал зятю вполне миролюбивое письмо, в котором предложил свой вариант мотива для развода: расторжение брака из-за импотенции, вызванной сглазом и порчей, насланной злобными врагами, поэтому сам Джованни не виноват.
Для Джованни же такая формулировка ничего не меняла. Сглаз там или не сглаз, а ржать над ним будут по всей длине итальянского сапога и за его пределами. Джованни куда более трепетно относился к своей репутации, чем папа. Да и то сказать: одно дело, когда про тебя болтают, что ты имеешь все живое, тебе на пути подвернувшееся (как в случае папы), и совсем другое дело, когда болтают, что ты вообще ничего не можешь. Два принципиально разных вида очернения. Второе гораздо хуже.
Словом, Джованни уперся всеми лапами, чем в конечном итоге ужасно разозлил папу. Папа написал еще одно письмо, уже не такое миролюбивое. Мне, написал, вообще-то твое сотрудничество в этом деле нафиг не нужно. Я своей волей аннулирую ваш брак, и тогда ты будешь должен вернуть приданое моей дочки все до копеечки. Я тебя на счетчик поставлю, как в нашей среде принято. Вернуть приданое ты не сможешь, поскольку значительную часть денег у тебя выцыганил твой любимый дядюшка Лодовико. А насколько я успел узнать твоего дядюшку, он и гроша не отдаст, попробуй вырви у него хоть что-то, у этого крокодила миланского. Так что думай, как тебе дальше жить. А иначе тебе не жить. Я все сказал.
Дядюшка Лодовико, как узнал, что, может, придется деньги отдавать, так аж затрясся весь. И учинил племяннику дикий скандал: мол, фиг тебе, а не мое покровительство, если не сделаешь, чего папа велит. Покровительство там было такое, неровное, прямо скажем, иногда больше проблем приносило, чем пользы. Но все же страшно было остаться совсем наедине с такими акулами, как Борджиа, без всякой защиты и поддержки. Поэтому Джованни сдался. В присутствии свидетелей подписал документ, который гласил «Сим торжественно удостоверяю, что к жене никогда не прикасался, поскольку страдаю эректильной дисфункцией. Отвалите от меня. Целую, ваш ненастоящий зять Джованни», и отправил в Рим. Теперь все? - спросил. Теперь все, ответили из Ватикана. И, как всегда, соврали.
