Уборка хлебов закончилась. В конторе подсчитывали урожайность, прикидывали, сколько уйдет государству, сколько оставить на семена, на фураж. Продолжался вывоз зерна на элеватор, поговаривали, что автобатальон готовится к отъезду. Все чаще на работу выезжала часть машин, другие вставали на ремонт, заменялись детали, поправлялось то, что было нарушено или разрушено во время работы.
На полях уже преобладал серый или серо-желтый цвет: убранные площади распахивались под озимые, дисковались, одним словом, готовились к новому урожаю. Вместо комбайнов на их просторах уже хозяйничали трактора с плугами. Все чаще можно было увидеть степного орла, парящего над убранным полем или сидящего на столбе у края поля: полевкам негде уже спрятаться, и зоркий глаз орла легко находит их, собирающих остатки зерен для зимних запасов.
Работы на току закончились, для работавших здесь женщин наступил тот короткий период передышки, когда можно было полностью посвятить время дому, домашним работам, семье. Это вовсе не значило, что можно было отдохнуть, наоборот, теперь нужно было успеть провести ремонт в доме: побелить стены внутри и снаружи, покрасить рамы, ставни и двери, перестирать шторы, покрывала, пересушить перед зимой подушки и перины...
Оставалось немного времени до начала учебного года, нужно было купить детям форму, обувь, книги, и все, что требуется для школы, а за всем этим нужно ехать даже не в райцентр, а в город. Поэтому каждый день кто-нибудь из женщин с детьми рано утром отправлялись на автобусе в райцентр, а оттуда - в Ростов.
Для Евдокии и Ольги эти дела приобретали особый смысл: нужно было приготовить дом для появления в нем нового человека. Евдокия обычно устраивала побелку в комнатах пред октябрьскими праздниками, но теперь решила сделать сейчас, пока еще срок у Ольги невелик.
Ольга работала на ферме. Она так решила, потому что заработок выше, а встреч с людьми меньше. Кроме доярок и зоотехника, практически не бывает никого. Конечно, нельзя сказать, что ее приняли с распростертыми объятиями, но все же с некоторым сочувствием. На работу нужно было приходить очень рано, когда еще все село спит – первая дойка начиналась в шесть часов утра, а до этого нужно было приготовить многое. Ольга работала старательно, бралась за любую работу: разложить коровам корм, помыть ведра и бидоны, даже убрать навоз. Бригадирша Раиса, конечно, старалась не давать ей тяжелой работы, да и доярки относились к ней хорошо.
- Не хватай тяжести – тебе нужно нормально выносить дите! – говорили они ей.
Но Ольга старалась изо всех сил. Она хотела, чтобы деньги, которые ей платят, были заработанными.
Три раза в день молоко увозили на молокозавод. Совхозная цистерна была на ремонте, и молоко отправляли в бидонах. Специальных грузчиков, конечно, не было, и это приходилось делать дояркам. В очередную пятницу на ферму приехала Дорошина – она привезла передвижную библиотеку. В «Красном уголке» она разложила привезенные книги и пошла к дояркам. В это время Ольга с шофером несли бидон к грузовику. Подойдя к открытому борту, водитель сказал:
- Отойди, я сам подниму, тебе ж нельзя тяжелого...
Ольга отошла, шофер погрузил последний бидон, закрыл кузов и пошел к учетчице заполнить накладную. Библиотекарь подошла к Ольге и, наклонившись к ней, тихо прошипела:
- И тут уже глазки строишь?
Та отскочила от нее, глядя широко раскрытыми глазами, ничего не говоря. На глазах выступили слезы. Это заметила немолодая доярка, знавшая Нину давно, еще в пору их юности.
- Ты чего девку обижаешь? – она подошла близко к Дорошиной.- Или забыла, как сама-то замуж вышла?
Глаза Нины Григорьевны забегали.
- Ты чего, Галька? Кто ее обижает? Таких обидишь, как же?
- Я все видела. А будешь сплетни распускать про нее, я расскажу про тебя такое, что тебя не только Григорьевной, а просто Ниной не станут назвать, поняла?
Дорошина оглянулась.
- Чего кричишь? Кто тебе поверит?
- Люди поверят. Просто многое уже забылось людьми, а я помогу напомнить, как ты Степановича захомутала, чем привязала его. Так что иди, Нина, читай людям книжки, а Ольгу не тронь!
Дорошина с ненавистью посмотрела на подругу юности и отвернулась от нее.
- Пойдемте, я покажу, какие книжки и журналы принесла вам.
Она ушла в Красный уголок фермы, разложила на столе журналы и книги. Постепенно подходили доярки.
- Вот смотрите, девчата, - Нина показывала то, что принесла. - Есть новые номера «Крестьянки» и «Работницы» с выкройками. Я принесла роман Юрия Германа «Дорогой мой человек». Девочки, такая хорошая книга! Про любовь, про войну, в общем, про жизнь. Берите, читайте.
- Да некогда читать, Григорьевна, - проговорила Наталья, мать четверых детей. – Приду домой, пока накормлю всех, уроки проверю, хозяйство управлю – падаю без ног, только б до подушки добраться! Это тебе хорошо, ты на работе читаешь.
- Так и у меня ж хозяйство, - попыталась оправдаться Нина. – И огород, и корова, и птица.
- Что ты равняешь нас? – подошла Галина.- Ты в чистоте да в сухости, можешь полдня книжки читать. Дай мне «Крестьянку», посмотрю, что там.
Нина молча подала ей журнал. Действительно, Галина многое знала из ее молодости – они были одногодками, вместе после войны ждали кавалеров. Когда в их село прислали Дорошина, молодого председателя сельсовета, Нина и Галина зазвали его к себе в гости – Галина жила одна: отец погиб на фронте, а мать умерла в сорок пятом, не дожила до Победы месяц. Подпоив его самогонкой, купленной у соседки, они уложили его в постель, и утром он проснулся под одним одеялом с Ниной. Нина стала плакать, говорить, что ей теперь стыдно по улице идти, «люди пальцем показывать будут», а мать вовсе убьет.
Как честный человек, коммунист, председатель сельсовета, он должен был на ней жениться. Собравшись, они сразу пошли к ее матери... И с тех пор живут вместе, хотя, как оказалось, были совершенно разными людьми. Нина родила четверых детей, Степан оказался хорошим отцом и мужем. Поэтому Галину и возмутило поведение бывшей подруги по отношению к этой девчонке, попавшейся на удочку ловеласу.
