Роман «Звёздочка» глава 120
Баба Глаша промаялась ночь думая о внуке своём Иване, а ближе к вечеру отправилась к нему на квартиру, чтобы поговорить с ним и выяснить всё раз и навсегда.
Дома она внука не застала. Алёнка сидела с братьями ожидая родителей.
— А мать-то с отцом где-кась? — спросила она у правнучки.
— А они, баба, мотороллер, наверное, покупают. Вчера хотели да не купили. Я братишек из садика забрала и сидим, ждём. Мамка мне наказала никуда не уходить.
— А вы хоть ели чё али нет? — обеспокоилась баба Глаша.
— Да-а, мамка вчера суп сварила. Я разогревала сама его на плитке, а эти, — она кивнула в сторону двойняшек, — в садике ели. Хочешь, баб, супа?
— Да нет, спасибо! — улыбнулась бабушка, а потом погладила Алёнку по голове и сказала, доставая из сумки газетный свёрток. — А я вам вот карава́йчиков с черёмухой испекла. Чайник ставь, почаёвничаете с имя-а.
Ребятишки сразу оживились и закричали:
— Ура-а!
— Спасибо, баб! Я мигом! — сказала Алёнка и прихрамывая пошла на кухню ставить чайник на электрическую плитку.
Бабушка зашла на кухню и увидела в раковине грязную посуду:
— А чё это у вас посуда-то немытая?
— У нас папка её моет, а мамка варит, — объяснила Алёнка.
— А-а, тогда понятно, — качая скептически головой ответила бабушка. — Вода бежит, а посуду за собой помыть некому.
— Я мою свою. У меня, баб, тарелка и кружка своя.
— Ты знать-то кержачка, ли чё ли? — смеясь спросила баба Глаша.
— А что такое кержачка? Я такого слова не знаю, — призналась правнучка.
— А это когда другими людьми брезгуют и из своей посуды едят.
— Значит кержачка я, — сделала вывод для себя девочка, а потом переспросила. — А почему слово такое смешное — кер-р-жачка? Ржут, что ли, все над ними?
— Ржут не ржут, а за глаза посмеиваются, не любят у нас таких. — пояснила бабушка, а потом опять спросила. — А чё папка-то посуду мыть перестал?
— А он теперь правила дорожного движения учит, в библиотеке взял. Ему же на права надо будет сдавать, баб.
— Так теперь пока он их не выучит — вы совсем посуду мыть не будете? Батюшки мои…
— Не-а, я уже много посуды сама помыла, вода только холодная — руки мёрзнут и кастрюли я мыть не люблю, — призналась бабушке Алёнка.
— А чё это у тебя с ногой-то? Ходишь и на ногу ладом не ступа́шь.
— А я пятку порезала на озере, жду, когда заживёт. Мне мазь баба Шура дала ногу мазать, а я её в деревне забыла, но нога уже почти зажила, вставать только больно.
— Вот ведь как тебя угораздило-то… — сожалея произнесла баба Глаша.
Пока вода в чайнике закипала к дому подъехал Иван с Татьяной на мотороллере.
— Гли-ка чё-о! — увидала их в окно старушка. — Купили знать-то мотоциклетку!
— Купили, купи-и-ли-и! — обрадовались бурно покупке двойняшки и выбежали на улицу.
— А ты-то чё не идёшь, поди-кась тоже тебе охота? — поинтересовалась бабушка у правнучки.
— А я же чайник караулю, пока не закипит надо за ним приглядывать, а то пожар может быть, мамка говорит. — толково пояснила Алёнка, глядя в окно на новенький мотороллер.
— Ну это она верно говорит, — подтвердила слова матери баба Глаша.
Татьяна взглянула на своё кухонное окно и увидев бабу Глашу сразу сникла, ругаясь мысленно: «Сейчас ворчать будет, что дома бардак, а когда мне за всем следить-то? Всё на мне. Ванька теперь правила учит. Ну так ей и скажу. Притащилась не зва́мши*, сердце прямо как чувствовало, что притащится — любопытная до чё-о».
Зайдя в квартиру Татьяна, натянула на лицо улыбку изображая радость от встречи с бабушкой и процедила сквозь зубы:
— Здрасте, а вы как тут оказались?
— Здравствуй, Татьяна, а я вот карава́йчиков испекла да пришла. Дай думаю хоть ребятёшки с имя-а чай попьют, да и вы с Ванькой тоже. Помощница-то уж чайник поставила на плитку, скоро вода-то закипит, — видя недовольство Татьяны баба Глаша попыталась разрядить обстановку.
— Да уж, хороша помощница, грязь вон какую развела без нас-то. — ворчливо заявила Татьяна, намекая на то, что до её ухода из дома здесь был идеальный порядок.
— Да я, мам, её не разводила. — попыталась было возразить дочь в ответ.
— А ты помалкивай, возьми веник да хоть пол смети, а то взяла моду матери зубы вставлять, — прикрикнула на дочь Татьяна, ей было стыдно перед бабушкой за беспорядок в квартире.
— Мы же чай сейчас пить будем, мам.
— Вот пол подметёшь, тогда и будешь. — настойчиво ответила мать не терпя возражений.
— Тань, так у неё нога болит, она ходить-то толком не ходит. — попыталась заступиться за правнучку баба Глаша.
— Сейчас у всех всё болит, здоровых вообще нет. — возразила в ответ ей Татьяна.
Алёнка поковыляла за веником в туалет, стараясь не злить мать.
— Хватило значит денег-то? — кивая в окно на мотороллер полюбопытствовала бабушка.
— Да, спасибо выручили. Ванька вон сияет прям как самовар! Правда похоже помощи от него по дому теперь не дождёшься. В горы знать-то собрался. Говорит: «Перекушу и поеду».
— Так прав-то нет же у него? — всполошилась бабушка.
— А в горах-то и гаишников тоже нет, — пояснила Татьяна.
— Ну так-то да, но покамест уж тут хоть, где поблизости ездил. Лес-то вон ведь рядом. — кивая в окно, выходящее в парк с сосновым бором, высказала своё мнение баба Глаша.
— Ну так попробуй ему скажи, упёртый такой. Всё по-своему норовит сделать, пусть хуже, но по его. — заваривая чай в чайничке пожаловалась на мужа Татьяна.
«Так ты сама-то такая, как бы ещё и не краше», — подумала про неё баба Глаша.
Алёнка с веником в руках пришла на кухню и спросила мать:
— Мам, я в коридоре подмела, а тут мести?
— Ты видишь мы чай пить собрались или нет? Ты же напылишь тут. Соображать уж должна. — вспылила мать, а потом дала указание. — В комнатах пока подмети, а уж потом тут.
— Так уж пусть попьёт с нами, а уж потом и сметёт, — вмешалась в разговор бабушка, на что Татьяна ей дерзко ответила.
— Вы мне, баба Глаша, в воспитательный процесс не встревайте. Я вас, конечно, уважаю, но… — Татьяна встала на табуретку и крикнула в форточку. — Вань, чай пить иди с ребятишками.
— Да их, Тань, от мотороллера не оттащишь. Смотри чё делают!
Двойняшки сидели на мотороллере и пытались одновременно ухватиться за руль, отпихивая друг друга.
— Ничё оттащишь, я два раза приглашать вас не буду, — заявила мужу Татьяна. Он, зная её характер, снял с сиденья мотороллера сыновей и повёл их в квартиру.
Пока Алёнка подметала пол, все напились, чая с каравайчиками. Баба Глаша обратилась к внуку:
— Вань, мне с тобой поговорить надо.
— Ну так говори, баб.
— Нет, мне бы наедине с тобой потолковать.
Татьяна, услышав просьбу бабушки надула свои пухлые губы, мысленно соображая, какие-такие секреты у неё могут быть с Иваном. Баба Глаша заметила сразу перемены в настроении Татьяны и обратилась к ней:
— Ты, Тань, на меня не обижайся, мне по душе с ним поговорить надо.
— Ну надо так идите, — рявкнула Татьяна недовольно, думая: «Видать мне сейчас косточки будет перемывать за беспорядок».
Бабушка с Иваном пошли в комнату и уселись на диван. Алёнка, макая веник в ведро с водой, пыталась вычистить бордовую ковровую дорожку с зелёными полосками по краям, но у неё это не получалось.
— Ты выйди пока, а я с папкой твоим поговорю. — попросила её баба Глаша.
Алёнка нехотя вышла, ей хотелось побыстрее закончить уборку и попить чай с каравайчиками, а потом выйти на улицу и посидеть на новеньком мотороллере.
— Знаешь, Вань, чё я спросить-то у тебя хочу?
— Нет, баб, откуда.
— Вчерась с матерью твоей говорила, и она мне всё как есть рассказала про то, что ты хотел с Алькой сделать.
— А чё я хотел?
— Как чё?! Ты же чуть над ней не надругался, а она увидала да поэтому тебя ко мне и привезла на воспитание.
— Выдумывает она, меньше слушай её, баб. — ответил он ей не краснея. — Алька же ещё совсем кроха была, да и я тоже. Сама-то подумай, я бы даже если и захотел, то такое не смог.
— А ей-то зачем такое придумывать-то?
— А совесть её похоже мучает вот и обеляет саму себя.
— Нет, Вань, она видно по всему было, что правду мне говорила, ревела даже.
— Ну так комедию-то ломать — это не дом строить. Мать называется, столько лет прошло, а она всё угомониться не может, только пакостит мне, а добра от неё не дождёшься.
— Да переживает она за тебя. — попыталась вразумить внука бабушка. — А я тебе вот что, Ваня, скажу: давай-ка мы с тобой вместе к врачу сходим. Проверишься: ладно ли у тебя с головушкой. Всё врачу и расскажешь.
— Баб, ты чего? Что я расскажу?
— Ну что ты с Алькой сделать хотел расскажешь и что за бабами подглядывал в бане.
— Да ничего я с Алькой сделать не хотел, я её переодевал, а штаны с себя снял так потому, что она меня опрудéнила, что я мокрым, что ли, ходить должен был? Баню мать растопила. Одежда в предбаннике лежала, вот я в баню с Алькой и пошёл. Мать-то где-то на улице шастала, а тут взяла, да и объявилась. Схватила кочергу и давай меня ею колошматить, даже спрашивать не стала. Я ей всю жизнь поперёк горла, — провёл Иван ребром ладони по шее. — Родила меня в девках, а теперь зло на мне срывает. Уж аборт бы тогда сделала, чем так… А за бабами в бане все подглядывают.
— Все да не все, — возразила бабушка.
— Да здоровый я! — вспылил Иван. — Если бы больным был так меня бы и в армию не взяли. Никуда я с тобой не пойду, даже не выдумывай.
— Потом-то ведь поздно будет, когда дел-то понаделаешь. — бабушка смотрела на него, глаза у неё наполнились слезами и она готова была разреветься в любой момент.
— Не трави ты мне душу, баб. Ближе тебя у меня больше и нет никого. Не ожидал я что ты про меня такое можешь подумать.
Пояснение:
Притащилась не зва́мши* — пришла без приглашения
© 25.12.2020 Елена Халдина
фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данного романа.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 121 Одно к одному
Предыдущая глава 119 Макара семя, его и племя
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"
Прочесть Буйная бабушка