Кривость улочек и переулков, служащих своеобразными тропками между более крупными магистралями, для нашего города весьма характерна и обильно отражена в названиях. Переулки Кривоарбатский и Кривоникольский (тоже Арбат), таганские Кривогрузинский (переименован в улицу Обуха) и Кривоярославский (снова ставший Мельницким), Криворожские улица и проезд на юге Москвы, Кривой (ныне опять Конный, ранее – Кривопроульский) на Шаболовке. Сейчас же перед нами прихотливое русло Кривоколенного переулка, славящийся своими коленцами. Что и отражено в его названии.
Начинается он от Мясницкой улицы, ближе к Лубянке. Ориентиром прямо на углу служит вход в кафе «Му-му». В его освещенных окнах уютно краснеет кирпич стен, исходит паром еда на подносах. Фирменный черно-белый плафон над дверьми. Эти мелкие детальки вполне вписываются в облик длинного трехэтажного дома № 2 и придают ему еще более московский вид.
Здание это славилось в разное время разным. Продавали здесь рояли, арфы и прочие музыкальные инструменты, овощи (лавка звалась «Два леопарда»), книги, картины, велосипеды, граммофоны, хирургические инструменты. Но неизменно присутствовало заведение, где можно было поесть, – кухмистерская, ресторан, трактир-чайная, пивная «Уголок». Визитная карточка переулка – питейный дом «Кривое колено» – располагался в здании напротив, на месте которого теперь стоит светло-серая пафосная громадина.
На узкой мостовой столпились машины, стремящиеся к Мясницкой. Как слепые щенки, тычутся мокрыми носами, ища, где бы проскользнуть. Тротуар (а с ним и мостовая) круто заворачивает в параллель Мясницкой. На сгибе «сустава» металлический серый забор с желтыми воротами и громадной буквой «М» на них – «Строительство сооружений метрополитена». Дальше, на желтом доме под № 4, висят две мемориальные доски. Одна сообщает, что Пушкин здесь читал «Бориса Годунова», другая — что здесь «родился и жил поэт Дмитрий Владимирович Веневитинов».
Из очевидцев первого события наиболее известен отзыв историка Погодина: «...Мы все просто как будто обеспамятовали. Кого бросало в жар, кого в озноб. Волосы поднимались дыбом. Не стало сил выдерживать. Один вдруг вскочит с места, другой вскрикнет. У кого на глазах слезы, у кого улыбка на губах... О, какое удивительное то было утро, оставившее следы на всю жизнь!..». Но гениальностью Пушкина нас не удивишь – привыкли. Поговорим лучше о хозяине дома – Дмитрии Веневитинове.
Веневитинову тогда едва исполнился 21 год. Современники сходились на том, что он безусловный гений, который непременно прославил бы себя в поэзии или философии. Исследователи его творчества полагают, что поэт мог бы в дальнейшем помериться с Пушкиным. Но он умер, когда ему было всего 22.
С именем поэта (и его смертью) связана трагическая романтическая история. Зинаида Волконская, в которую Дмитрий был отчаянно, безнадежно влюблен, подарила ему перстень, найденный в раскопках античного города Геркуланума, разрушенном во время извержения Везувия. Он обещал надеть его только перед венчанием или смертью.
Стихотворение "К моему перстню" было написано за несколько дней до того, как поэта не стало. Весной 1827 года, в Петербурге, Дмитрий Веневитинов танцевал на балу, а после, разгоряченный, перебежал через двор к себе во флигель в едва накинутой шинели. Простуда оказалась смертельной. 15 марта Веневитинова не стало. Во время агонии друг, Алексей Хомяков, надел ему на палец перстень. "Я что, женюсь?" - успел пошутить умирающий.
В в 1930 году в связи со строительством дома культуры Симоново кладбище, где был похоронен поэт, уничтожили. При перезахоронении перстень изъяли из могилы. Он хранится в Литературном музее.
Мария Кронгауз
