Сегодня мы рассмотрим проблему современного искусства и его истоков, которые удивительным образом приводят нас в японские монастыри.
Несмотря на огромное число отличительных особенностей, сформировавшихся в пласте современного искусства чуть менее чем за 150 лет, мы можем попробовать установить две главные черты этого направления.
Во-первых, запрос на уникальное виденье художника. Нам прекрасно знакома история импрессионистов, авангардистов, кубистов и прочих представителей современной живописи, чье искусство неминуемо сводилось к принципу "мы так видим". Борясь с академизмом, они защищали идею, что художник видит не глазом, а сердцем или разумом, по причине чего один и тот же объект можно изобразить десятками возможных способов. Как пример стоит привести "Подсолнухи" Ван Гога и "Ван Гога, пишущего подсолнухи" Гогена. Одинаковые цветы - разные взгляды.
Порой разные взгляды сожительствуют даже в самом художнике. Обратим внимание на серию Клода Моне "Руанский собор", состоящую из 30 полотен. Здесь Моне признает, что его собственное восприятие не может считаться исчерпывающим, по причине чего ему приходится изображать здание снова и снова, чтобы открыть нам всю его сущность.
Вырвавшись из двухсотлетней изоляции, к концу XIX века японское искусство захлестнуло европейское арт пространство. С 1880-ых начались ежегодные выставки японских гравюр, в Париже появился журнал Le Japan Artistique, посвященный живописи Японии. Искусство из далекой земли поразило европейских мастеров, указав на необходимость обновления. Так, в своем письме к Хокусаю художник Ари Ренан восклицает: "Ты всегда был молод, а мы устарели еще до нашего рождения". Новые сочетания красок, новые принципы перспективы и симметрии, новые сюжеты во многом определили культурную революцию конца столетия. Заставив критика Эдмонда де Гонкура заявить в 1888 году, что "импрессионисты лишь создают пятна и еще раз пятна, сворованные у японцев".
Теперь давайте посмотрим, с чем именно столкнулись художники в парижских салонах.
Вот знаменитейшая "Красная Фудзи" Хокусая. Многие люди, даже не знакомые с японским искусством, хотя бы раз видели эту картину и восхищались буйством закатного солнца на склоне горы. Тем удивительнее, что порой Красная Фудзи бывает совсем не красной.
Первое, что приходит на ум, это поблекшие краски. В действительности эта гравюра не пострадала от времени, гора изначально была молочно-голубого цвета. Просто художник и печатник создавали различные цветовые вариации картин, чтобы максимально охватить запросы публики. Одновременно с этим, некоторые шедшие на европейский рынок гравюры подделывались еще в Японии, получая другой оттенок из-за незнакомства с оригиналом или дороговизны исходного материала.
Отчасти это дает нам право посмеяться над импрессионистами, чья возвышенная эстетическая теория была вдохновлена бытовыми условностями старой Японии. Тем не менее, это не умаляет прорывного значения их работ, а концепция собственного виденья все равно продолжает оставаться главенствующей в галереях по всему миру.
Но есть еще один жанр японской живописи, который можно назвать истинным предком современного искусства. С той небольшой оговоркой, что, парадоксальным образом, в начале XX века с ним не был знаком никто из выдающихся европейских художников. Хотя некоторые из них будто бы интуитивно подозревали, где находится их мала родина.
Перед вами красный Дарума работы Хакуина Эйкаку. Автор изобразил известного буддийского святого с бородой и красной накидкой. Гипертрофированная внешность святого, его огромные глаза и резкие контуры указывают на экспрессивный заряд картины, который резко контрастирует с традиционной иконографией буддизма. В целом работа больше похожа на граффити, чем на живопись, и ее легко можно было бы представить в каком-нибудь музее современного искусства. На деле, она была закончена еще в середине XVIII века, и скоро ей исполнится 300 лет.
Такое несоответствие объясняется тем, что Хакуин был монахом школы Дзен. В ней использовались различные практики, цель которых заключалась в скорейшем продвижении учеников к просветлению, и одной из этих практик была работа кистью. Единым движением мастер создавал готовое произведение, созерцание которого в дальнейшем использовалось при медитации.
Вызывая улыбку, недоумение или раздражение, такие картины были созданы, чтобы напрямую воздействовать на зрителя, выбивая его из привычного восприятия. Мало того, что у монахов было собственное виденье реальности, они также считали, что их работы выходят за рамки привычного искусства, и не являются ни живописью, ни каллиграфией.
И это роднит живопись Дзена со второй отличительной чертой современного искусства - Сверхзадачей. Ведь почти ни один современный автор не имеет желанья просто изображать окружающую действительность. Наоборот, очень часто на стене рядом с картиной мы видим подробное объяснение задумки художника, без понимания которой его работа теряет всякий смысл. Таким образом, в современном искусстве важно не само произведение, а идея, сокрытая в нем.
Поэтому если вы ищите колыбель данного направления, возможно, вам следует заглянуть в монастырь школы Дзен, где такие монахи, как Сэнгай, преодолели границы искусства за сотню лет до художников Запада.
