Одна из ключевых особенностей мифологии тоталитарной республики Гилеад - отсутствие имен у служанок. Настоящее имя у служанки отбирается и присваивается имя, обозначающее принадлежность к дому, в котором она живет, еще точнее, принадлежность к командору. Фредова, Гленова, Джонова… После выполнения своего долга - рождения ребенка для семьи - служанка переходит в следующий дом и получает новое имя. Но лучше назвать это прозвищем, у которого есть особая функция - подавлять личность и указывать на место служанки в иерархической системе Гилеада. Все, что было до - это иллюзия, поэтому от прошлого надо избавиться, а лучший способ, по мнению создателей Гилеада, - это отобрать имя, а вместе с ним и личность, связанные с именем коннотации. Однако высшие чиновники республики не учли того, что имя-то можно отобрать, а вот с воспоминаниями сложнее. Для этого надо было делать массовую лоботомию. А для служанок возвращение своих имен становится одной из возможностей подпольной борьбы с режимом.
Еще в первом сезоне главная героиня Джун Осборн, среди служанок известная как Фредова, знакомится с тайными бунтарками и осознает силу имени. Пока человек помнит, кто он, как его зовут, он сохраняет в себе силы на борьбу, хотя бы внутреннюю, он сохраняет воспоминания, которые связывают его со своей историей. Джун это помнит, и поэтому ей важно хотя бы про себя повторять, что она - Джун Осборн, а не какая-то обезличенная Фредова.
Здоровое упрямство Джун и важность для нее собственного имени показывается и во флешбэках из еще мирной жизни. Несмотря на то, что Джун - замужняя женщина, она предпочитает использовать свою девичью фамилию. На этом строится эпизод разговора с сотрудницей социальной службы, которая обращается к Джун миссис Бэнкоул, однако Джун все время ее поправляет, замечая, что ее фамилия Осборн, она Джун Осборн. Таким образом, будучи замужем за любимым человеком, Джун все равно стремится сохранить свою собственную идентичность, даже в такой мелочи, как фамилия. Но для нее это не мелочь, а признак собственного “я”, за которое она готова бороться. Тем мучительнее терпеть это функциональное “Фредова” в мире Гилеада, где у служанок упорно стараются отобрать все самое важное и любимое.
После побега из дома Джун избавляется от клейма служанки и громко проговаривает свое имя, вновь возвращая его себе. Но ее праздник длился недолго, Джун ловят на границе и вновь отправляют в ненавистный дом. И здесь происходит очередная манипуляция от адептов республики, направленная на подавление личности. Когда Джун отрицает обращение “Фредова” и говорит, что ее зовут Джун, тетя Лидия объясняет ей положение вещей. У Фредовой есть будущее, она сможет вернуться в дом, родить ребенка и продолжить свое существование в республике. А вот Джун проведет остаток беременности взаперти, а после родов ее казнят. Чтобы закрепить результат, тетя Лидия ведет Джун на прогулку и показывает ей повешенного мужчину, который помогал Джун с побегом. На Джун это производит сильное впечатление, но тетя Лидия успокаивает ее, говоря что это все вина плохой Джун, а Фредова совсем не такая, она не несет ответственности за действия той, другой. Таким образом, Гилеад в лице тети Лидии пытается сломить волю Джун, показать, что ее эгоизм - причина смерти других людей, что она сама не достойна жизни. Но есть другой путь - отказаться от порочной Джун и окончательно стать послушной Фредовой, которая говорит: “Хорошая сегодня погода”.
Но все же Джун не сдается, хотя временно принимает правила игры. Но ее имя всегда с ней, и оно вновь возвращается в кульминации седьмой серии второго сезона, когда она встречает в магазине возвращенных из колонии подруг Жанин и Эмили. Обнимая Эмили, она говорит: “Джун, меня зовут Джун. Я не успела тебе сказать”. После этого Джун устраивает флешмоб, называя другим служанкам свое настоящее имя и интересуясь их собственным. Так все служанки знакомятся друг с другом, делясь частичкой своей сокрытой личности. И здесь кроется главная ошибка властей Гилеада. Отобрав у служанок их настоящие имена, они тем самым придали этим именам сакральный статус. В древних религиях настоящее имя нельзя было называть, чтобы не растратить его энергию и силу, чтобы враг не смог воздействовать на него. Но после запрета настоящие имена служанок приобрели такую же энергетическую силу. И пусть их хозяева не знают их имен и малодушно прикрываются этими притяжательными прозвищами, зато сами служанки решили объединить свои внутренние силы, силы своего имени. И борьба с Гилеадом должна развиваться и на таком символическом уровне.
Еще один важный момент. Джун, кажется, действительно понимает всю важность имени, что видно из ее разговоров с Сереной Уотерфорд. В ключевые, наиболее напряженные моменты она обращается к ней не миссис Уотерфорд, как положено по внутреннему регламенту, а просто Серена. Тем самым Джун подчеркивает, что она знает ее имя и может спокойно его произносить. В данном случае сакрализация имени разрушается, и обе женщины возвращаются на один, равный, уровень, на котором они и должны находится. Таким образом, через вербальные практики и через возвращение своих имен Джун и вместе с ней другие служанки отстаивают свои права и ведут борьбу за свою свободу.
