Я являюсь типичным представителем digital immigrants. Родившись в 1972 году, в эпоху телефонов с дисковым номеронабирателем, я прошел через телефоны с кнопочным, видел зарождение мобильной связи после недолгой эпохи коротких сообщений на пейджеры, а за последнее десятилетие я видел, как человечество прошло путь больший, чем за десять тысяч лет своего развития, и принял их, как нормальный эмигрант принимает новую страну, не замыкаясь в своем невежестве, непонимании, активно проникая в новую культуру и тренды.
В 2001 году Марк Пренски впервые использовал термин Digital Native, для обозначения людей, для которых технологии являются естественной частью их жизни. А в 2007 году Джош Спир и Аарон Дигнан использовали born digital (цифровые с рождения) для обозначения детей, которые не видели мира, свободного от коммуникаций, непрерывного информационного потока. Их я буду называть Цифровыми детьми.
Разница между ними и нами, цифровыми эмигрантами более велика, чем между коренными жителями и эмигрантами в случае географической релокации, поскольку речь идет, смею утверждать не только о культурных и языковых различиях, но, вероятно, и биологических.
Эти новые люди подвергаются с рождения воздействию новых информационных каналов, построенных на иных формах подачи и взаимодействия. Если компьютер является прогрессивной эволюцией пишущей машинки и счет, к которым адаптировались несколько поколений до нас, интернет стал глобальной газетой и телевизором, то смартфоны создают не только новые формы подачи информации, но и новые формы взаимодействия, новые связи в мозге, новые принципы самых различных процессов.
Глобализация информации и доступность ее не на расстоянии вытянутой руки (компьютер), а непрерывно, нивелировали полностью ценность модели развития, построенной на опыте и знаниях.
Современный ребенок по прежнему с удовольствием учится рисовать, читать, писать, считать. Ровно до того момента, пока он не задает критический вопрос – зачем делать долго то, что можно сделать быстрее и проще?
Мы, взрослые, в ужасе, наша традиция иммиграции в новое не выдерживает идеи, что жизнь в старом потеряла всякий смысл. Когда я родился, скорость изменений была низкой и опыт даже моих бабушек был востребован в современном мне мире. Когда я пошел в институт, опыт моих родителей был нужен лишь частично. Мой опыт не был нужен мой старшей дочери 1995 года рождения процентов на 80 и не нужен полностью моей младшей дочери 2011 года рождения.
Что же делает их такими опасными и прекрасными одновременно? Они легко устанавливают связи с другими детьми, поскольку это просто разновидность нового. За счет активного использования технологий, прежде всего видео связи, дети общаются друг с другом на расстоянии также легко, как лично. Некоторые взрослые спрашивают меня, не приведет ли это к девальвации личных отношений и виртуализации жизни, но я не вижу в этом угрозы, так как уход от реальности, который сопровождается виртуализация жизни цифровых иммигрантов никак не фактор риска для родившихся цифровыми, для них просто нет границы между реальной и виртуальной жизнью. Она для них одинаково реальна. Когда они вырастут, для них не будет трагедией выбор между работой внутри офиса и вне его, как нам, вырывающихся из офисного рабства любым путем. Даже на примере digital native видно, что они измеряют привлекательность той или иной модели через простую проекцию счастья, как состояния в настоящем. Среди них крайне редко встречаются обсцессивные невротики, живущие завтрашним днем, которые и составляют благополучие современного корпоративного мира, будучи способными приносить сегодняшний день в жертву некой мистической «пенсии».
Цифровые дети плохо воспринимают абстрактные оценки. В их играх все понятно. Сделал что-то – получил цифровые деньги. На них купил что-то в играх. Если не хватает цифровых денег – обменял фиатные на цифровые. Их детство моделирует новые возможности для развития абсолютно правильных моделей и архивации, и аннигиляции существующих. Цифровые дети воспринимают процесс непрерывных усилий, их цифрового вознаграждения и обмена на блага, как норму. Как и разнообразие форм.
При этом конкурентность, как единственный инструмент корпоративной мотивации, для цифровых детей не будет сколь либо важной. Цифровой мир поощряет кооперацию. Впрочем это понимают и ведущие корпорации. Чего стоит отказ Microsoft от конкуренции с Apple, свободное движение Hyper-loop, объединения компаний для достижения общих целей.
Короткая концентрация, ускоренное переключение и мультизадачность – их отличительные способности и слабости одновременно. Цифровые дети могут одновременно играть в планшете и смотреть телевизор, предположительно усваивая такой же объем информации из последнего. Их мозг иначе обрабатывает информацию и для них не подходят long-reads форматы. Строго говоря, они потребляют информацию микропакетами, переключаясь между ними с огромной скоростью,и укладывают в навыки иным образом, чем мы. Они живут короткими задачами. Им сложно планировать надолго.
Вообще писать умные тексты дело неблагодарное, в предвидение будущего я не верю. Наблюдайте за своими детьми, родившимися после 2008 года. Судя по всему, они - другой биологический вид)
