Главный герой повести – Виктор Клепиков, гвардии лейтенант, минометчик. На войне два года, ранение уже было одно, пустяковое. Но однажды по пути к ротному КП не успел спастись от минометной мины и получил тяжелое ранение в левую ногу. Уже на пятые сутки он оказался в далеком тыловом городе в госпитале, где раньше был научно-исследовательский институт. На дверях от старых времен остались «странные» буквы. На палате, где находился герой, было выведено: «ГРГН». Штатные госпитальные остряки расшифровали запись так: «Где ручки, где ножки», так как здесь лежали исключительно раненые в конечности. А на двери начальника госпиталя буквы «ССЗ» перевели как «Самый страшный зверь».
Здесь Виктор познакомился с Арвидом Ванагом из Латвии, и рассказал ему, что сам родом из города Себежа, что километров тридцать от границы. У Арвида осколочное ранение в грудь и нет трех пальцев на правой руке. С ним у Виктора оказалось много общего: 23 года, родные далеко за линией фронта, и о них ничего неизвестно, на фронте с первых дней войны, но в госпитале Арвид уже шестой раз.
После госпиталя и речи не шло о возвращении на фронт. У Виктора в арсенале один курс юридического, Арвид был редактором областной партийной газеты. Так и договорились идти работать вместе. И жить вместе.
Попали в уголовный розыск.
Виктору и Арвиду выделили квартиру, дали трехсуточный отпуск. За день до вселения они познакомились с хозяйкой квартиры Варварой Сергеевной - бригадиром фронтовой бригады химического комбината. У нее есть сын Кимка, а у него ученая собачонка Фронт.
Виктор знакомится с начальником Октябрьского отделения Антоновым Павлом Викентьевичем. Несколько дней Клепиков будет работать при старшем оперуполномоченном Фроле Моисеевиче Попове.
После двух недель работы у Виктора образовался солидный круг знакомых: в отделении, в прокуратуре. Также познакомился с двумя бухгалтершами: Зинаидой Григорьевной и Диной. Наконец, выделили отдельный кабинет.
У Арвида дела тоже идут хорошо, уже поручили дело о самоубийстве старика, в котором очень много вопросов. Однажды к Виктору приходит тип, который рассказывает о незаконных хлебных карточках в семье из пятерых детей. Один ребенок умер, а карточка осталась. Клепиков не хотел принимать заявление, но его заставил майор Антонов. Поехали на обыск к Ивану Афиногенову. Косой взвоз, четырнадцать. Рядом с домами обрыв и река, по за обрывом дорога. Во время обыска, конечно, лишней карточки не обнаружилось. Когда понятые расписывались в протоколе, Виктор смотрел в окно и увидел, как зис, груженый кирпичом, скатился на большой скорости с обрыва и разбился. При обследовании шланга обнаружилось, что снизу он подпилен, значит, тормоза не сработали, так как кто-то умышленно повредил шланг…
Экспертиза показала, что шланг подпилен напильником, который позже нашли. Сначала Виктор сходил к начальнику отдела кадров, чтобы просмотреть личное дело погибшего в автокатастрофе шофера Васина. Потом к диспетчеру, который назначил в поездку Васина вместо Степана Олеши, который должен был ехать, но был пьян. Затем допрос самого Степана. Когда тот узнал, что вместо погибшего шофера должен был быть он, то предположил, что шланг подпилил Смагин Андрюха. Смагин часто подшучивал над Олешей из-за одной девчонки, поэтому попал под подозрение. У диспетчера Клепиков расспросил про Бондаря, Смагина и Изосимова, так как они ночевали в ночь перед катастрофой в гараже. Дело в том, что в нем как раз и можно было незаметно подпилить шланг ночью. Когда приехал из поездки Смагин, его начали допрашивать. Про напильник спросили. Он его хранил в машине, но недавно он пропал. Это не спасло его от обвинения в убийстве.
Пришло время знакомиться с адвокатом. Им был Евгений Ильич Арсеньев. Как о нем отзовется прокурор: «юрист от истории, или историк от юриспруденции». Адвокату было разрешено присутствовать на последних допросах.
Дело готовилось к передаче к прокурору, который оказался Клепикову знакомым с института. Они тепло встретились. О работе прокурора Вадима Петровича позже Арсеньев скажет: « …ведет процесс, словно играет в очень сложную игру. Эту пешку я бью этой, ту – той».
Клепиков тоже пришел на заседание и сел недалеко от прокурорского столика. На заседании еще присутствовал сын погибшего, с которым они 12 лет не виделись, да так и не встретились. Долгое время адвокат не задавал вопросов свидетелям. Но, когда очередь дошла до Зои Сарычевой, той девушки, Арсеньев стал уточнять временные рамки: когда приставал Олеша, и когда Смагин затолкал в бобину его машины бумагу. Оказалось, что эта шалость была сделана еще за месяц до того, как Степан стал приставать к Зое. Это подтверждалось и справками, согласно которым Олеша не работал на своей машине после случая с Зоей, а потом вообще уезжал на лесозаготовки.
Таким образом, открылось новое обстоятельство, суд удалился на совещание.
В итоге дело вернули на доследование. По просьбе Виктора продолжал расследование он. Дело Арвида о старике наоборот готовилось к закрытию. Как-то, решив помочь Арвиду скорее дописать постановление, Виктор начал диктовать текст и обнаружил, что, во-первых, самоубийца и погибший Васин были родом из одного села, а во-вторых, они погибли в один день. Совпадение?..
Вырисовывалось две версии:
Первая: Кто-то, назовем его Икс, был на Васина по какой-то неизвестной еще причине смертельно обижен и готовил на него покушение. Об этом случайно, или, может быть, не случайно, узнал земляк Васина Клименко (старик-самоубийца) и, таким образом, тоже обрек себя на смерть.
Вторая: Оба они, Васин и Клименко, знали что-то компрометирующее Икса, возможно, тоже их земляка. До поры до времени это его не беспокоило. Но вот произошло какое-то событие, то ли ссора, то ли еще что-нибудь, и оба они стали для Икса опасны.
При расспросе жены Васина она подтвердила, что Клименко их семья знала. Также она рассказала, как нашелся сын, и что отец ему перед смертью телеграмму высылал. Клепиков решил выяснить отношения отца и сына через текст, но при первом прочтении ничего особенного в содержании не было. Переписав текст в блокнот, Виктор доложил о проделанной работе начальнику, но тот был недоволен, так как не указано номера телеграммы и времени отправки. Пришлось возвращаться на почтамт, но там оказалась другая работница, но та, которая принимала это сообщение. Получив текст Клепиков удивился: содержание было совсем другим. Оказалось, была отправлена вторая телеграмма, текст которой передавали по телефону из другого отделения, потому что у них ломалась морзянка. И, что самое невероятное, текст этой телеграммы был отправлен Васиным через полтора часа после его гибели.
Дело принимает новые обороты и Клепиков с Ванагом поступают в распоряжение к Незнамову Глебу Максимовичу.
После разговора с полковником стало известно, что с некоторых пор в город с его крупными оборонными предприятиями заброшен и прижился, себя никак не проявляя, вражеский агент. Никакой активности, никаких попыток вербовки, шпионажа, диверсионной деятельности – одно только выжидание. Так сказать, мина замедленного действия. Не так давно была перехвачена шифрованная радиограмма, поданная за несколько сот километров из города Энска или ближайших его окрестностей: «Был у Дяди. Там все готово для концерта. Барабанщик тоже готов, ждет приглашения от Дяди». Возникло предположение, что Дядя и есть мина замедленного действия. Но кто этот Дядя, как раз и предстоит выяснить. По заданию Незнамова Арвид продолжает расследовать в обычном режиме дело об убийстве старика, а Виктора отправляют в Энск для выяснения, кто получил ту телеграмму до востребования, а также разузнать о личности Станислава Васина – сына погибшего в автокатастрофе.
На почтамте Энска выяснилось, что до востребования телеграмму получала некая Богатова. Позже ей оказалась медсестра, решившая помочь Станиславу Васину. Первая телеграмма, которая должна была пройти через штаб госпиталя, а затем попасть к адресату, попала к нему почти сразу по милости почтальонши. Выходит, Станислав знал, что придет вторая телеграмма, раз посылал за ней медсестру.
Партизанский отряд подтвердил личность Васина, даже представили его к медали «Партизан Отечественной войны» и выслали фотокарточку. По ней Виктор узнал Васина, который присутствовал на заседании суда. У Арвида дела тоже шли хорошо. Выяснилось, что на крюке в потолке остались следы веревки, значит преступник, не сумев поднять высоко тело, довольствовался нижним гвоздем. В беседе с женой Васина Клепиков узнал, что она не знала в лицо сына, а узнала по швейной машинке, о которой он упоминал в письме перед приездом.
Для приведения в действие противника было решено отправить Станислава в соседний город и задержать его как можно дольше. Это сразу внесет осложнение. Кто-то начнет подавать сигналы: Станислав, сообщники или сам Дядя.
До поры до времени Смагин должен был находиться в тюрьме, но из-за прокурорской проверки его выпустили. Это осложняло дело. Пришлось Виктору на комбинате с серьезным видом советовать не посылать Смагина в командировки, а держать его в поле зрения, так как он должен оставаться главным подозреваемым. Но, не смотря на это, Клепикову приходит письмо с угрозой. Виктор дает это письмо собаке Кима, та выходит к дому Изосимова. Перед этим Клепиков видел, как жена Изосимова уносила из дома Васиных ту швейную машинку.
На следующее утро Виктор вместе с Арвидом отправились в столовую. Там были Дина с Зинаидой Григорьевной. Как-то Виктор узнал от Дины, что ее подруга некоторое время жила в Латвии. Виктор, конечно, обрадованный этой вестью, мечтал скорее познакомить их с Арвидом, даже наплел ему, что жила она с ним в одном доме, ходила по его улице, шпарит на латышском, как туземка. Но, выяснилось, что Зинаида Григорьевна не знает языка, но зато они с Арвидом начали вспоминать много чудесных местечек, зданий, улиц. Она жила некоторое время в Латвии с 27 января 1941, потому что туда перевели ее мужа. Потом война…
На комбинате Виктора ждала потрясающая новость: Изосимова посадили в тюрьму за дебош в Старой Буре, что в тридцати километрах от города. Как он там оказался? Похоже, решил таким образом уйти от более серьезных обвинений. Клепиков направился по заданию Незнамова в тот город на допрос. Позже приехал и сам Незнамов и прям с порога заявил: «А ведь вы Васина убили по заданию, а, Изосимов?». Отпираться не было смысла. Еще выяснилось, что пригодный к военной службе, Изосимов имел на руках «белый билет».
Владимир Изосимов попал не фронт в период затишья, проявить себя никак не мог, а за день до начала наступления в плечо вонзился осколок случайного снаряда. Попал в госпиталь. Потекли тихие блаженные госпитальные дни. Но вот на горизонте стал маячить фронт, куда не хотелось. Изосимов решил сводить знакомства с нужными людьми, чтобы помогли ему избежать отправки на войну. Но не вышло. И вот медицинская комиссия. Пустив в ход скупую мужскую слезу ему удалось все же выбить месячный отпуск. Решил, что, может, дома удастся что-нибудь сообразить. Через день является в канцелярию госпиталя, а ему на руки справку, что он негоден к несению воинской обязанности. И ранение записали не в плечо, а в легкие. Кто-то ошибся при оформлении документа, вот удача. Так и зашагал домой.
Недолго жил спокойно Владимир Изосимов. Встретил как-то лаборанта Полянова из госпиталя, а тот ему и скажи, что все знает про ложный документ о ранении, а дело пахнет военным трибуналом. После сказал, что заменит листы в книге протоколов медкомиссии, а за это Изосимов должен из двенадцатого цеха достать несколько шашек, мол, для рыбалки. Вроде ничего страшного. Но позже Полянов является ночью и говорит, что сам влип, и Владимира с собой. Так и завербовали Изосимова: дезертирство – раз, шашки – два. Все равно расстрел. Через тетрадь дочки Изосимов получал задания. Под газетой, в которую обернута тетрадь, нужно было периодически заглядывать. Там мог быть листок в клеточку с безобидным текстом: «Катя идет в школу, Лена сидит дома». Проявлял утюгом листки, читал тайнопись. Таким же путем отсылал и Дяде свои сообщения. И вот получает задание устранить Васина. Проникает в гараж, подпиливает шланг машины. Оставалась последняя задача, снять с поездки Олешу, который должен был ехать по графику. Напоил его и специально, привлекая внимание диспетчера, сказал Степану: «…смотри, чтобы гаишники не учуяли…».
Степан был тоже «ихний». Передавал Владимиру Изосимову привет от Дяди. Когда учуял, что в Зеленодольск его отправляют специально, и что он может оттуда не вернуться, велел Изосимову сплавить швейную машинку на сторону. И если Владимир получит от него письмо, то сразу, не проявляя, нужно передать его Дяде. Когда Изосимов увидел, что со Станиславом в поездку отправляется незнакомый человек, его охватил страх, поэтому он решил «драть когти».
Настало время оперативных действий по поиску и разоблачению преступников. Все сотрудники, в том числе и Клепиков с Ванагом, собрались в кабинете Глеба Максимовича для обсуждения уже имеющихся сведений и предприятия необходимых шагов.
Учительница дочери Изосимова не причастна. Живет в бараке в комнате с вздорной старухой, из-за которой там только ночует. Проверяет тетради иногда у соседей, чаще всего на общей кухне, где и оставляет их на ночь в шкафчике, который не запирается и любой в доме (человек семьдесят) имеет туда открытый доступ. Из этих семидесяти человек к гаражу химкомбината могут быть причастны 7 человек. Также стало известно, что под швейной машинкой Станислав Васин привез рацию. Остается искать Дядю, который может почуять опасность и сделать контрход.
Клепиков вспомнил рассказ Арвида, как они в подпольной организации выявили предателя. Опираясь на эту историю, решили так: нужно, чтобы всем из круга подозреваемых Изосимов написал письмо о своем аресте с просьбой передать его жене. Между строк письма особыми чернилами написать безобидный текст. Простой человек получит письмо, но не будет с ним ничего делать, а Дядя должен письмо проявить на всякий случай, вдруг там тайное послание. Таким образом можно найти Дядю или по проявленному письму, или по его отсутствию, если вдруг сожжет.
Каждый из присутствующих получил задание. Клепикову выпало готовить с Изосимовым письма. Было уже четыре утра, когда Изосимов поставил точку в последнем письме. Но по неосторожности проткнул бумагу, под которой оказалась ямка. За нехваткой времени пришлось письмо таким и оставить, не переписывая.
На письмах от Изосимова был штемпель отправления из Старой Буры, где якобы он находится в заключении по делу о дебоше.
В задачу участников операции входило перехватывать «клиентов», чтобы не дать им встретиться друг с другом, а потом выяснять, что стало с письмом: проявлено или нет.
Но, все письма оказались целыми. Операция провалилась. Выходит, никто из семерых, попавших под подозрение, не виновен.
Все были удручены. Виктор стал бездумно перебирать письма, вспоминал, как Изосимов старался, писал, как в последнем письме дырку сделал. Но, где же эта дырочка? Клепиков вертел письмо, адресованное Зинаиде Григорьевне, но не находил. Она проявила письмо и переписала его заново. Да, почерк круглее, нажим другой. Виктор дрогнувшим голосом позвал полковника. И началось...
Объявили о срочном розыске скрывшейся, так как она не пришла на работу. Обнаружили ее сотрудники, проверявшие состав, который шел в сторону Энска. Зинаида Григорьевна переоделась проводницей, а настоящую уговорила отдохнуть от работы, полежать в служебном закутке. Петрову доставили на допрос.
На допросе она себя вела невозмутимо: на любой вопрос давала толковый, правдоподобный ответ. Пришел Арвид, переговорил с полковником и вступил в разговор, заявив, что Зинаида Григорьевна соврала, что жила в Латвии. Беседуя в столовой, она упомянула беседки на Новофорштадском озере, но беседки сгорели еще в 1939 г, а мужа, по ее словам, перевели в 1941 году, так что беседок там уже не было. Но Зинаида Григорьевна была в Латвии, потому что, споря с Арвидом, очень точно описывала места, но была тогда, когда по библиографическим данным значилась в центральной России.
Следствие длилось долго, перелом произошел на одной из очных ставок, когда привезли настоящую Зинаиду Григорьевну Петрову: «…Вы выиграли, нечего зря время терять…»
