Красивый, заметенный снегом по спинки лавочек парк, каменные чаши, музыка, заполняющая все пространство, верблюд Фараон в вольере у входа…
Не спеша двигаюсь по аллеи. В мое поле зрение попадают несколько очищенных от снега лавочек. На них фото людей уже покинувший этот мир, и если видящих этот парк и этот снег, то совсем по-другому…
Останавливаюсь у лавочки с портретом женщины с не менее загадочной улыбкой, чем у Моны Лизы, отражающей особую ауру этого места.
Мы все равны перед жизнью и перед смертью.
Вблизи Новосибирского крематория располагается два зала Музея погребальной культуры.
Первый зал музея посвящен погребальной культуре Руси IX века. Мрачное, надо сказать, было время… Здесь представлена богатая коллекция траурных платьев, украшений, среди которых жемчуг, бисер, а так же украшения, сплетенные из волос дорогого, любимого человека, отправившегося в мир иной. Уходя на войну, мужчины часто оставляли дома прядь своих волос для этих целей.
Мода IX века на Руси была с примесью траура. Естественно, влияние этой капризной тетки, моды, распространялась только на дворян, что для простых смертных крестьян было, наверное, даже к счастью.
Тот еще вопрос, кому на Руси жить хорошо.
Грусть и слезы - прерогатива слабого пола. Траур по усопшим близким несли исключительно женщины. В среднем траур по усопшему близкому человеку несли три года, по ребенку – год.
Делая акцент на уровень медицинского обслуживания тех лет, частые войны, большая часть жизни женщины проходила в трауре и скорби.
На мужчин траурные ограничения не распространялись. Обуславливалось это обязанностью сильного пола к воинской службе, ведению дел семьи. А кто платит, тот, как известно, и заказывает бал. Мужчины могли практически сразу выезжать в свет, посещать балы, приемы, практически сразу связывать себя узами второго брака.
Второй зал Музея посвящен погребальным традициям народов мира.
Здесь время словно замедляет свой ход.
Экскурсия по залу погружает в некую атмосферу неизбежности. В голове снуют мысли о мимолетности жизни, бытовые проблемы, одолевавшие накануне, теряют смысл.
Инсталляции скорби, прощания, перехода из этого мира в иной переворачивают представления о бесконечном светлом будущем, которым мы так часто живем. Конечно же, обязательно все будет по-другому: мы будем умнее, добрее, богаче … Возможно, но не здесь…
Гроб – последний стильный аксессуар на этом свете или комфортабельный транспорт для путешествия по загробной реке. Розовый гроб с перьями, фиолетовый, черно-белый, в форме гигантской рыбы, бутылки водки – заставляют по-иному взглянуть на процедуру перехода из мира людей в мир духов, ангелов или перевоплощений.
Считаю хорошей традицией чтить память усопших песнями и танцами, как это принято у отдельных народов. Видит ли душа, покидающая мир, похоронную процессию? Терзают или, наоборот, избавляют от боли и мук душу улыбки родственников, провожающих ее в долгий путь планет и перевоплощений?
Здесь, в заснеженном парке, нашли свое последнее пристанище и корабль, и танк, и телега... Предметы тоже имеют свою историю, ту, где они блистали в лучах утреннего солнца, славы, радости, приносили пользу. То что происходит сейчас - это не конец, а просто период тишины, покоя.
Все прошло и это тоже пройдет…
Ничто не возникает ниоткуда и не исчезает в никуда.
Я однажды кувшин говорящий купил.
«Был я шахом!» - кувшин безутешно вопил. -
Стал я прахом. Гончар меня вызвал из праха
Сделал бывшего шаха утехой кутил».
О.Хаям
