О, какие надежды подавала Оля! Такая умница была, что никто в деревне не мог похвастаться такими способностями. Учительница немецкого языка вообще называла Олю вундеркиндом и гением. Шутка ли, что девочка в девятом классе немецкий язык знала лучше учительницы, а когда заканчивала школу, свободно могла разговаривать на пяти языках. Провожая Олю в институт, ей пророчили блестящее будущее. Никто и подумать не мог, что Олю будет ждать совсем иная судьба…
Если по правде, то Оле было в кого удаться – в отца. То ли в ливанца, то ли в ливийца. По крайней мере так шептались между собой люди. И где эта Екатерина, мать Оли, его нашла? Тайна за семью печатями. Даже проныры – сплетницы – и те разводили руками, когда речь заходила о Али. Люди помнили, что ливанец (или ливиец?) появился в деревне вслед за Катькой Маёрихой, которая приехала из очередного «московского сезона». Сначала смеялись с его речи, когда первое время приходил в магазин покупать конфеты. Но быстро и перестали – Али на ходу учил русские слова и уже через полгода говорил так, будто здесь его мать вырастила. А еще хозяином оказался умелым – за что бы не взялся, всё у него ладилось. Не пил, не курил, к другим женщинам равнодушен – не одна женщина позавидовала «Катькиному счастью», тащив своего пьяного мужа из пивнушки.
У Али с Катей родились четверо детей, Оля была самой старшей. Мать – как мать, а вот отец в своей любимой доченьке души не чаял. А когда его Оля поступила в мединститут – гостей собрал чуть-ли не сто человек. Хвастался. Сначала Оля приезжала домой чуть-ли не на каждые выходные. И продолжала удивлять деревенский люд своими успехами: десять языков уже знает, на очереди – китайский.
- У тебя, внученька, скоро мозги закипят от науки, - всегда озабоченно качала головой бабушка, слушая, как её внучка читает вслух какие-то «ненашенские» книжки.
- Ой, бабушка, да что вы такое говорите, - отмахивалась на это Олюня и погружалась в свои тетради.
Так прошел год, Оля перешла на второй курс. И почти одновременно родители стали замечать, что не рвётся уже их дочь домой. Раньше и звонила чуть ли не каждый день, рассказывала об успехах, а теперь – не мур-мур. Когда стали расспрашивать, Оля то про загруженность в институте что-то лепетала, то про дорогие цены на поезд. А потом вдруг, среди будня-полудня, среди недели… приехала. И почти с порога выпалила: я выхожу замуж!
Немая сцена со временем переросла в огромный скандал. Особенно после того, как Али узнал, за кого. Глаза его налились кровью, и он безаппеляционным тоном заявил, что его дочь за палестинского араба замуж не выйдет!
- А ты кто? – и сама подбежала к отцу Оля.
- Ты не знаешь, куда ты лезешь! Ставишь на себе крест! Я не хочу своей дочери такой судьбы!
И кричал, и уговаривал, даже пощечин надавал – Оля осталась непоколебимой. Держась за щеку, она плакала и повторяла: «Он не такой. Мой Мухамед хоро-о-о-оший…»
- Если пойдешь наперекор моей воле – ты мне не дочь. Так и знай, - наверное, это были последние слова, которые Оля услышала от отца.
На следующее утро она собрала кое-какие вещи и покинула дом...
Её любимый Мухамед также был студентом мединститута, будущий педиатр. Они познакомились, как только начался второй курс. Как глянул на неё своими страстными глазищами, у Оли даже ноги задрожали. Зарумянилась, от стыда глаза опустила. Еще и споткнулась на пандусе, и чуть не шлепнулась под ноги красавцу. Подхватил, сверкнул зубами в улыбке и всё… Оля потеряла покой.
Да и Мухамед времени не терял. Он ухаживал за ней, будто- бы она была минимум принцессой. Водил в дорогие рестораны, засыпал цветами и подарками, а насчет будущего с ним – соловьи так не умеют петь, как он. В конце второго курса они поженились, и Мухамед забрал Олю из общежития. Поселились в квартире, которую он снимал.
Жили очень хорошо, Оле даже не верилось в свое счастье. Она часто вспоминала мольбы отца, его предупреждения о слезах и хомуте. Сравнивала с трепетным к ней отношением Мухамеда и повторяла: папа ошибся или, может, с ума сошел на старости лет? Ведь муж с нее пылинки сдувает!
Мухамед дул на Олю еще два года, пока жили в Москве. За это время успел окончил институт. Собираясь домой, в Палестину, уговорил беременную уже Олю взять «академку» и поехать с ним. Хотя бы на несколько месяцев… Обещал, что там, у него на родине, будет рай для них…
«Рай» ее любимого мужа находился в небольшом селении, бедном и запущенном. Дом, в который привез ее Мухамед, прям трещал от родственников. У мужа было семеро женатых братьев, которые со своими женами и невероятным количеством крикливых запачканных детей жили все вместе в этом доме. Ни воды, ни света, ни мебели там не было. Еду готовить на костре, просто во дворе. Оля стояла шокированная! «И это рай?» - с немым вопросом в глазах повернулась она к мужу. Попросила немедленно отсюда уехать. Как говорится, в России даже в самых отдаленных деревнях так не живут. Но Мухамед все еще имел сумасшедшее влияние на Олю и таки уговорил – немного погостить. Те гости затянулись на три года…
Оказалось, что в этой огромной и патриархальной семье Мухамед был самым младшим и самым умным. На его способности и сделала ставку вся семья: братья тяжело работали, чтобы оплатить обучение (для палестинцев российское образование было самым дешевым), а он должен был потом отработать все долги. Поэтому все эти ухаживания, рестораны и цветы для Оли тоже вошли в счет долга.
Мухамед устроился на работу, потом еще на одну и очень скоро стал чуть ли не единственным кормильцем всей семьи. Братья теперь могли уже не гнуть спины – их младшенький должен был им чуть ли не десять лет спокойной жизни. Поэтому вскорости Оля с ужасом поняла, что братья не допустят, чтобы их Мухамед покинул семью и оставил их без денег. Следующий удар она получила, когда не нашла своих документов. Бросилась к мужу – но где там: с тех пор, как он вернулся домой, стал словно другим человеком. Все чаще срывался на крик, дергал беременную Олю, требовал полного подчинения. Но самое страшное – вообще не позволял выходить из дома. Так в той развалюхе на земле и рожала. Мухамед принял роды, поблагодарил за дочь и снова побежал на работу. Вот, наверное, и все нежности, которые получила от мужа, который в Москве был чуть ли не самым нежным кавалером на курсе.
Вскорости на Олю навалился полный страх и ужас. С нее издевались все, кому не лень. Семья Мухамеда провозгласила, что она «неверная», а значит, воспитывать ребенка не может. Без документов и будь-каких прав она превращалась в такую себе «грушу для битья»: в нападках злости ее бил не только «родной» муж, но и его братья. Никакой защиты или сочувствия она в этой семье не видела. В конце концов приняла ислам, чтобы хоть немного облегчить себе жизнь, а еще это был единственный шанс убежать из этой арабской тюрьмы. Так как став мусульманской женщиной, она имела возможность выходить на улицу и общаться с другими женщинами.
Очень скоро Оля познакомилась с русской – тоже женой местного араба. Правда, этой женщине уже было давно за 40 и она, судя по всему, была счастлива со своим достаточно небедным мужем. Имела автомобиль и могла делать все, что захочет. Сжалившись над бедной Олей, которая после трех лет замужества уже сама на себя не была похожа, она шепнула «план побега». Главное – иметь при себе документы. Поэтому однажды Оля вышла с дочкой вроде как на прогулку, за углом села в такси и поехала в Вифлеем, который контролируется Израилем. А там связалась с российским посольством и попросила защиты.
Можно было бы заканчивать историю «хэпи эндом», но, к сожалению… Оля с маленькой доченькой хотя и вернулась в деревню, но дома застала лишь старенькую бабушку. Родители и братья выехали заграницу, а Али наотрез отказывался мириться с дочкой. Возможно, это, а возможно, и тяжелые годы в арабской неволе не прошли для молодой женщины бесследно – периодически ее душевным состоянием занимаются врачи-психиатры. Институт так и не закончила. И вообще, она теперь мало чем напоминает умницу Олю, которая подавала большие надежды…
Вам понравилась история? Не забывайте подписаться на наш канал ПРО ЖИЗНЬ. У нас еще много интересных историй для Вас.
