"…явилось на небе великое знамение: жена, облечённая в солнце; под ногами её луна, и на главе её венец из двенадцати звёзд...."
(Откр. 12:1—2)
Противоположный берег озера почти сливался с хмурым небом, которое грозило вот-вот пролиться мелким дождем. Лишь зеленоватый частокол елей не давал им без помех перетекать друг в друга. А если добавить неподвижному воздуху самую малость влаги, то ярко-алые плавники окуней оттолкнутся от него и вынесут своих хозяев с песчаной отмели у берега к вершинам елей, а может, и дальше - в глубину облаков, оставляющих иногда клоки мокрой ваты на колючих ветках.
В паре метров от окуней лежала Дорога с началом у Соловецкого Кремля и концом за скитом на острове Муксалма. Сотни лет истории оставили свой глубокий след в ее колее. По Дороге хаживал и московский патриарх времен Ивана Грозного, по ней в разгар Крымской компании спешил гонец с известием об обстреле Соловецкого кремля кораблем англичан, спотыкались о камни на Дороге зеки "СЛОНа", куда уж без них, в годы Отечественной войны юнга Валя Пикуль, идя по ней, даже не предполагал, что через десяток лет станет известным советским писателем... Но на вид Дорога совсем не производит впечатления чего-то величественного. Таких разбитых дорог, большую часть года скорее направлений, у нас - тьма. Стоит только выйти за околицу или съехать с асфальта, и вот она, русская дорога, только условно имеющая свое начало и свой конец. Дорога, которая вечно зовет вперед, даже не обещая за новым поворотом ни уютного домика с цветами в палисаднике, ни ласкового песчаного пляжа с сенью кокосовой пальмы, ни котелка с золотом в своем кювете...
Мне на лицо неожиданно упала капля, соскользнувшая с кончика еловой иглы где-то высоко наверху. Я посмотрел на часы. Выходило, что я вглядывался в свинец озерной воды почти пять минут. Неплохо отдохнул на сухом ковре из иголок под ветками столетней ели! Я вытряхнул из резиновых сапог мусор, поправил носки и снова обулся.
Дорога ждала меня. Я вернулся к ней и глянул в сторону Кремля. Вдалеке из туманной дымки вдруг проступила фигурка еще какого-то путешественника. Странно, до привала под елью я шел очень быстро. Никого не обгонял. Да и на самой дороге так далеко от Кремля в восемь утра редко кого встретишь. Экскурсии сейчас только выходят из поселка. Одиночные монахи и трудники тоже в это время не ходят меж монастырем и скитом на Муксалме. Будь что-то срочное, послали бы машину или человека на велосипеде...
Путник на дороге тоже заметил меня и прибавил шаг, почти перейдя на бег. Когда расстояние меж нами сократилось, я признал в путнике девушку лет шестнадцати. Плюс минус год. Абсолютно неинтересная лицом, ростом под метр шестьдесят. Наверху поверх свитера на ней была бесформенная куртка, на бедрах висели свободные джинсы, заправленные в резиновые сапоги. На голове девушки красовался нищенский серо-белый платок. Ни рюкзака за спиной, ни еще каких-либо вещей в руках у нее не наблюдалось. Какая-то паломница или, скорее всего, трудница из монастыря, отбившаяся от стада.
- Здравствуйте, - выдохнула она в трех шагах от меня. Затормозив и махнув рукой в сторону Муксалмы, спросила: - Я правильно иду? Дамба в той стороне?
- Вы не ошиблись, - сказал я.
- Спасибо, - поблагодарила девушка.
В ее голос тоже было нельзя влюбиться. Девушка явно не мой вариант. Конопата, суха на вид и, верно, на ощупь. Ее губы и ладони были синие от черники. Кроме того, от одежды путницы, спасибо влажности воздуха, даже на расстоянии пахло табачным дымом.
Нет, это двести процентов не мой вариант.
Даже если бы я подыскивал что-то на перспективу скоротать время где-нибудь в Антарктиде среди пингвинов.
- Я спустилась с Дороги за голубикой у болота, - произнесла девушка, - съела несколько горстей ягод, а когда снова вышла на дорогу, не смогла понять, откуда пришла. Кинула монетку и загадала, если выпадет решка, пойду направо, орел - налево. Выпала решка. Получилось, что я угадала.
- Помолилась?
- Ну да. Еще в "Шанхае", - серьёзно ответила девушка, не уловив подколку в моем вопросе. - А вы тоже идете на Дамбу?
- Да, - односложно ответил я, забрасывая на плечи свой рюкзак.
- А можно я с вами? Боюсь снова заблудиться.
- Присоединяйся, - ответил я и вздохнул. Теперь придется что-то придумывать, когда припрет сходить в кусты по малой нужде.
- Я больше не буду убегать за ягодой, - прощебетала девушка, неправильно истолковав мой вздох. - Я вас не задержу. Обещаю!
- Что ж, пошли, - сказал я и направил свои стопы к Муксалме. - Кстати, как тебя зовут?
- Маша.
- Маша, значит, - я протянул ладонь девушке и закончил представление: - А я - Леднев. Будем знакомы.
Она уверенно ответила на рукопожатие. Неожиданно ее синяя ладонь оказалась крепкой.
- Трудничаешь? - спросил я.
- Ага. Один день мою полы в монастыре, другой - посуду. Ночью сплю в "Шанхае". И так каждый день.
- В общей комнате трудников спишь?
- Ага.
- Давно на Соловках?
- Вторую неделю. А сегодня у меня первый выходной. Могу делать, что хочу. Вот решила посмотреть на Дамбу. Встала пораньше и пошла.
- Почему же одна, не с экскурсией? Трудников же бесплатно водят.
- Я наслушалась рассказов про Дамбу, а общую экскурсию обещали в конце месяца. Перед отъездом. Причём на корабле! Вот и не утерпела. Да и нечего было сегодня делать. Монастырь уже у меня вот где, - девушка махнула рукой выше головы.
- И покурить проблема, - подытожил я.
- Ну, да.
- А с чужими, Маша, в лесу не страшно разговаривать? - спросил я и провел ладонью по горлу. - Или чего хуже?
- Да ну вас, - небрежно отмахнулась Маша. - Вы не чужой. Я вас и в монастыре, и в поселке видела. Вы местный, вас все знают.
- Местный, - буркнул я и не стал разубеждать в этом девушку. Дикий лес, болота вокруг. Испугается вдруг и убежит, потом запаришься ее искать. Сама же одна не выйдет к людям. Я снова вздохнул и так, чтобы не слушала Маша, тихо спросил сам у себя: - Кем же еще мне быть? Разве что, серым волком...
- А что вы собираетесь делать в скиту? - поинтересовалась Маша, когда я, держа ее за руку, переводил по жерди через заболоченный участок дороги.
- В скиту? - переспросил я.
- Ну, вы ж ведь, не на дамбу идете смотреть. Тем более с рюкзаком! Это я здесь в первый раз.
- В скит я не буду заходить, - ответил я. - Пойду сразу дальше. На гору Фавор.
- Туда экскурсии не водят, - задумчиво сказала Маша.
- Четыре часа туда и пять назад, - сказал я. - И можно весь день идти под дождем. Мало желающих.
- А на Фаворе интересно?
- Очень, - неожиданно для самого себя ответил я. - Особенно в отлив. В хорошую погоду виден остров Анзер. В плохую, впрочем, виден тоже, но мутно.
- На Анзере женщинам нельзя оставаться на ночь, - с сожалением сказала Маша.
- С экскурсией сходи на корабле. Для первого раза будет достаточно. Особенно, если на обратном пути в Железных воротах попадете в шторм. Запомнишь навсегда.
- Я на карте видела, что на Фаворе был скит. Но нигде не попалось ни одной современной фотографии. А у вас они есть? - спросила Маша, кивнув на зеркалку у меня на боку.
- На Фаворе ничего нет. Даже поклонный крест еще не поставили на месте скита. Только геодезическая отметка и кучка досок на холмах. Все.
- Ого! - удивилась Маша. - Кресты же везде на соловецких дорогах стоят!
- Фавор по местным меркам - далеко.
- На мысе Печак, говорят, можно увидеть морских котиков. Это правда?
- Правда.
- И вы их видели?
- Разумеется, - ответил я. - Не один раз, и не только на мысе Печак.
- И на Фаворе?
- Там тоже.
- Ого! - восхитилась Маша. - А белуху можно там увидеть?
- Дельфины чаще бывают с другой стороны Большого Соловецкого. Между Кремлем и Секиркой. Вряд ли сегодня они приплывут на отмели возле Фавора, - сказал я. - Слушай, Маш. А кто тебя сослал на Соловки? Предки?
- Бабка, - со вздохом ответила Маша. - Она здесь была несколько раз и выхлопотала мне путевку от своего прихода.
- Почему не на Черное море? Или в какой-нибудь Крым?
- Там у нее нет знакомых в монастырях, кто стал бы следить за мной. Да и с острова сбежать сложнее.
- А что с родителями?
- Они давно в разводе. У отца уже давно вторая семья.
- Понятно...
Мы вышли к началу циклопической дамбы, соединяющей острова Большой Соловецкий и Муксалму. Машка попросила сделать несколько снимков: она стоит на дамбе, она спускается к воде, она заглядывает в отверстие под дамбой, в котором мчится приливная вода... В ответ она записала в моем смартфоне свою электронную почту, куда я должен был прислать ее снимки.
Потом, когда она вернется на материк, Маша их посмотрит.
Сама святая простота.
После окончания фотосессии мы вышли к берегу Муксалмы.
- Мне туда, - сказал я и кивнул в направлении болот за скитом.
- А можно мне с вами? - спросила девчонка и жалостливо посмотрела на меня. - С вами, на Фавор?
Мне подумалось о том, что мы всегда будем в ответе за тех, кого приучили. Я прикинул, как обстоят у меня дела с едой и сменной одеждой...
- Я хотел остаться с ночёвкой на Фаворе, - сказал я. - И теперь, если ты пойдешь со мной, нужно будет вечером возвращаться в Кремль.
У Машки загорелись глаза, когда она это услышала.
- У тебя сил хватит на обратную дорогу? - спросил я.
- Хватит, - без тени сомнения сказала она. - Я год в Москве работала курьером. На ногах была круглые сутки. Я крепкая.
- Наркоту таскала?
Она ничего не ответила и посмотрела куда-то за горизонт, стараясь не встречаться со мной глазами.
- Тебе во сколько нужно быть в общаге? -спросил я. - К десяти вечера?
- Ага.
Я почесал затылок и скомандовал:
- Пошли, Маха! Если опоздаешь, тебя вряд ли накажут чем-то серьезнее мытья полов! А ты и так их моешь.
- Ага! - повторилась девчонка, расплываясь в улыбке.
И на дороге к горе Фавор на острове Большая Муксалма нас ничто и никто не остановил. Ни как обычно топкие, даже в это сравнительно сухое Соловецкое лето, болота. Ни начавшийся было мелкий северный дождик. Ни пара диких гусей, на чье потомство мы случайно едва не наступили.
Когда мы поднялись на вершину холма с громким именем "Гора Фавор", в небе просветлело. Я разжег из плавника костерок и разложил скатерть-самобранку, подле которой мы и устроились отобедать.
— Это же колбаса! - воскликнула девушка, заметив небогатый набор на скатерке - Из мяса!
- Да, из мяса, а, слава Богу, не из опилок, - ухмыльнулся я.
- Но сейчас же пост!
- Так мы ж с тобой, можно сказать, паломники по святым местам. Причем не праздношатающиеся. Нам можно в дороге и колбасу.
- И впрямь, - Маша тоже улыбнулась и вскоре уже усиленно работала челюстями. - Вкуснотища!
- Кроме ягод с утра ничего не ела, что ли?
- Ага.
Я вгляделся в море справа от острова Анзер. Там что-то шло. Я быстро вытащил из рюкзака бинокль и усилил этой, с десятикратным увеличением, оптикой свои глаза.
- Машка, тебе сегодня невероятно везет!
- Белуха? Неужели еще круче? Акула?
- Можно сказать и так, - ответил я. - Атомная подводная лодка собственной персоной.
- Ух ты! - воскликнула Машка и протянула руки за биноклем. - Леднев! Пожалуйста! Дай посмотреть!
Я передал девчонке бинокль, и она приникла к окулярам. Сам же через видоискатель фотоаппарата прицелился в лодку.
- А куда она плывет?
- Плывет дерьмо в прорубе, а лодка ходит, - сказал я. - Сейчас она, скорее всего направляется в Западную Лицу возле МурмАнска. Там ее родная База. А вышла лодка из завода в Северодвинске под Архангельском. Наверно, что-то ремонтировали на ней.
- А почему она идет не под водой?
- Белое море, особенно здесь, неглубокое и полно мелей. Такой атомоход будет в подводном положении все время задевать дно своими трюмами.
- А лодка большая?
- Очень, - сказал я.
- Как "Курск"?
- В бинокле у тебя самый большой в мире подводный корабль.
- Ого!
- На верхней палубе у нее спокойно разворачивается КАМАЗ.
- А где именно?
- Рубку видишь?
- Рубка — это там, где словно муравьи суетятся игрушечные человечки?
- Она самая. Вот перед ней КАМАЗ и разворачивается.
- Блин! - выдала Машка. - А какое у нее имя?
- "Акула".
- У нее ракеты?
- Да. Огромные. Шахты для двух десятков ракет занимают почти все место от носа до рубки.
- Это чтобы долететь до Америки?
- Конечно.
- А что будет, когда ракеты попадут туда?
- В Москве, например, те православные, кто успел причаститься накануне, минут через пятнадцать отправятся на небеса. Остальных православных немного помаринуют в предбаннике и тоже допустят на небеса.
- А с теми, кто не верит в Бога? У нас на Соловках?
- Немножко поголодают, а потом придет полярный пушистый лис и для них тоже все закончится…
