Немногие знают, что великий отец Церкви Григорий Богослов был одним из лучших поэтов поздней античности. До сегодняшнего дня сохранилось 408 его стихотворений. Он писал архаическим языком, использовал традиционные размеры древнегреческой поэзии, основанные на чередовании долгих и кратких слогов (гекзаметр, элегический дистих, ямб, ямбический триметр и пентаметр), нередко подражал Гомеру, Еврипиду и другим античным поэтам (источник).
На русский язык эти стихи чаще всего переводили прозой, но именно поэтические переводы передают то живое слово, которым так восторгались его современники. Неизвестный византийский поэт в тропаре свт. Григорию писал: "Богословия свирелию пастушеской ты осилил трубы звонких риторов, ибо смысла глубину взыскавшему и красоты слова приложилися".
Утренний обет
Даю с утра я Богу обещание
Не одобрять и не творить греховного,
Но день Тебе принесть как жертву чистую,
Быть непреклонным, над страстями властвовать.
А коль порочен буду, то и трапезу
Святую оскорблю, и седину свою.
Христе, содействуй этому стремлению.
Вечерний плач
Я лгал Тебе, о Слово Божье, Истина,
Когда сей день как жертву посвящал Тебе.
Уже не светлым ночь меня окутала.
Молясь Тебе, я видел это явственно,
Однако ноги отказались слушаться,
И мрак пришёл, заклятый враг спасения.
Христе, зажги мой свет, и снова будь со мной.
пер. с древнегреческого В. Н. Генке
Жалобы
Увы, Христе мой! тяжко мне дышать и жить!
Увы! нет меры и конца томлению!
Увы! всё длится странствие житейское,
в разладе с целым светом и с самим собой,
и образ Божий меркнет в унижении!
Какой же дуб такие вихри выдержит,
какой корабль такие бури вытерпит?
Изсякли силы, изнемог я в горестях!
Не доброй волей отчий сан воспринял я, –
приняв, нашел святыню в поругании;
друзья врагами стали; плоть язвит недуг;
каменьями толпа меня приветствует;
далече паства, чада же духовные
одни со мной разлучены, другие же
спешат предать. Горька печаль отцовская!
А братья по священству, злее недругов,
забыли и о Трапезе таинственной,
о равной доле в пастырском служении –
о том, что и в презренном подобает чтить;
не подают мне утешенья в бедствиях,
спиною повернувшись к одинокому.
Пер. с древнегреческого С. С. Аверинцев
