Десятого ноября в Тульском историко-архитектурном музее открылась выставка тульских графиков Армена Аганесова и Лены Лузгиной «Через чур». Основная ее тема — осмысление границ, с которыми ежесекундно сталкивается современный человек. «За скобками» поговорили с художниками и куратором выставки культурологом Вадимом Касаткиным об актуальном и неактуальном искусстве, городском пространстве, современных технологиях и границах, которые это все разделяют.
«За скобками» поговорили с художниками и куратором выставки культурологом Вадимом Касаткиным об актуальном и неактуальном искусстве, городском пространстве, современных технологиях и границах, которые это все разделяют.
ЗС: Расскажите для наших читателей подробнее: в чем идея выставки?
В.К.: В современном мире больше вещей, которые нас разделяют, чем объединяют. Мы с Вами знаем про Филиппа Киркорова – это территория поп-культуры. Понятно, что ни вам, ни мне, его творчество не импонирует. Вы слушаете свою музыку, а я свою, но мы слушаем разное. Получается, что в этой ситуации нас объединяет Филипп Киркоров. А ведь нам хочется, чтобы нас что-то объединяло.
Вся выставка о границах: границы между искусствами и границы как метафоры пограничного состояния человека. Мир слишком разделился, сегментировался. Сколько-то лет назад человек мог довольно легко чувствовать себя культурным: знал, что происходит в музыке, литературе, живописи. Сейчас информации очень много, и не обязательно человек, который занимается видео-артом, понимает, что происходит с художником, который делает инсталляции.
Что касается Лены и Армена, то оба художника не до конца ощущают свою идентичность. Мир как бы разделился на традиционное и актуальное искусство, а они не могут вписаться до конца ни туда, ни сюда, находясь поверх этого разделения. Это состояние в выставке тоже показано.
ЗС: Армен, Лена, а вы как-то рефлексируете на тему пограничного состояния между двумя искусствами?
А.А.: Я об этом не размышляю, меня подобное деление не беспокоит. Художник либо есть, либо его нет. Так же с художественным высказыванием. Высказывание могло быть сделано 500 лет назад, но оставаться актуальным, влиять на реальность до сих пор – и мы знаем множество примеров – а может потерять свою актуальность за несколько лет.
Л.Л.: Я тоже себя не пытаюсь в таком ключе определить. Просто делаю, и все. У меня есть свои позиция и направления, но они внутренние: задачи, которые себе ставишь, принципы. Все на уровне «мое – не мое».
ЗС: Отделять актуальное искусство от неактуального — дело критиков?
А.А.: Скорее да. Художник, на мой взгляд, должен быть немножко дурак, то есть не запариваться. Он не должен глубоко лезть в дебри концептуального разбора собственного искусства. С другой стороны, уважающий себя автор должен представлять себе, откуда он вырос и куда идет, а не быть наивным ребенком, которого творчество куда-то тащит вслепую.
ЗС: Где вы ищете для себя вдохновение?
А.А.: В реальности. Все мои работы на выставке – вещи шаговой доступности, нет ничего привезенного. Я могу найти вдохновение «под ногами», мне для этого никуда ехать не надо. Насчет авторов: в любом жанре для меня есть десяток мастеров, про которых понимаешь: «вот они».
ЗС: А как это понимание приходит?
А.А.: Пойманная из космоса гармония. Сперва художник просто нравится, а потом начинаешь вглядываться, читать, ездить на его выставки, разбираться в эпохе и обстоятельствах. Так приходит понимание его творчества. Дальше уже начинаешь в некотором смысле выступать «в соавторстве», давать произведению новое прочтение, которое автор изначально не задумывал.
ЗС: Лена, а вас что вдохновляет?
Л.Л.: Любовь к каким-то художникам, причем и долгая спокойная, и яркая проходящая. По поводу имен: в первую очередь, для меня это Петр Митурич и вообще вся плеяда российских художников-графиков 20-х годов XX-го века.
Еще поездки, путешествия: вштыривают места. Карелия настолько действует, что, хотя вроде ее рисовать пошловато, потому что это такая общепризнанная красивость, но вот прет от этой природы.
ЗС: Вадим, а теперь поговорим о вашей профессиональной самоидентификации. Вы мыслите себя как кто? Вопрос «как вы пришли в искусство» тут уместен, или нужно по-другому спрашивать?
В.К.: Отвечу парадоксом. Как мы уже говорили, мир чрезвычайно дифференцирован, и сейчас уже невозможно быть культурным человеком. Наверное, моя деятельность — это реализация кредо «я – дилетант». Это принято называть «культуролог», потому что оказалось удобно называть это культурологом, но на самом деле я дилетант.
ЗС: Кстати, Вадим, расскажите, в чем заключается деятельность куратора выставок.
В.К.: Куратор — это посредник между авторами, который помогает с концептуализацией выставки и отбором работ так, чтобы она выглядела более целостно.
ЗС: Для вас искусство и дизайн — это что-то единое или нет?
В.К.: Очень большой вопрос, на него трудно ответить. Дело в том, что современное искусство, кажется, дистанцировалось от пластики, красоты, потому что эта сфера была узурпирована дизайном. У знаменитого японского художника Такаси Мураками в Венеции или где-то еще были параллельно две выставки: одна – искусства, а другая – дизайна. И одни и те же вещи на этих выставках продавались по разным ценам. Такую парадигму задал Энди Уорхол.
Выставка Лены и Армена – на мой взгляд, выставка как раз для дизайнеров. А вообще Ваш вопрос слишком сложный: насколько искусство лишилось пластики. Именно здесь пролегает разделение. Выставка в том числе про это.
А.А.: В моем представлении, художник все-таки двигает свою тему, «продавливает» реальность, а дизайнер скорее подстраивается под требования заказчика. Часто это путают: дизайнер начинает заниматься самореализацией, а художник начинает творить в угоду публике. Хотя такое деление тоже архаичное.
ЗС: Современное общество очень стремительно развивается, постоянно появляются новые технологии. Как они сказываются на искусстве?
А.А.: Для начала, я не совсем согласен с мнением, что в нашей стране не может быть современного искусства, потому что оно по определению может существовать только в стране с высокоразвитыми технологиями. Не знаю, насколько искусство и технологии должны быть в тесной взаимосвязи. Да, есть художники, которые работают на передовой линии науки, но это далеко не все. Так вообще было всегда: научные открытия создавали для художников новые возможности, но и старые приемы оставались востребованными.
В.К.: Кстати говоря, этой выставкой мы хотим заставить человека поднять глаза от гаджета. Ее бессмысленно смотреть с экрана, и можно прочувствовать только в реальном мире. Увидеть не только глазами, а вообще телом.
А.А.: Единственное, что можно точно сказать про современность – все ускоряется. Если раньше периодизация определялась десятилетиями, то сейчас речь идет о годах. Получается, что уже невозможно уследить за всем и быть в теме - проще отстраниться от этого и смотреть со здравым отчуждением.
ЗС: Что вы имеете в виду?
А.А.: Я хочу сказать, что в потоке информационного шума нет смысла за всем гнаться и все отслеживать, потому что на это уходит слишком много сил. Если произведение стоящее, оно рано или поздно само до меня дойдет. Пускай это и случится не сразу, зато я точно буду уверен, что это достойная вещь.
ЗС: Можно ли считать соцсети и вообще интернет аналогом выставочной площадки?
А.А.: В какой-то степени они являются таковыми. Соцсети - это такие журналы.
Правда, можно было бы тогда сказать, что раз у нас есть журналы, где все показано и сохранено — зачем нам ходить на выставки?
Гаджеты окончательно девальвировали силу образа. Когда экраны везде, цветная картинка перестает задевать. Раньше простой человек мог ее посмотреть только в храме, и ценность визуального образа была крайне высокой. В этом смысле современный поход на выставку становится в чем-то схож с паломничеством: люди целенаправленно идут в галерею, чтобы получить новый, особый опыт от соприкосновения с искусством.
ЗС: А группы в соцсетях с картинами и рисунками? Они тогда для чего нужны?
А.А.: Они полезны для ознакомления с авторами и определенного предпросмотра, чтобы понять: твое-не твое. Есть довольно хорошие группы, я на таких ресурсах много вдохновения черпаю. Еще в нашу эпоху разделения такие площадки позволяют почувствовать себя частью большого сообщества и помогают найти единомышленников, что тоже очень важно.
ЗС: Какова, по-вашему, роль музея в современном обществе?
А.А.: Музей как мемориальное вместилище, создающее эффект застывшего времени, конечно, должен оставаться. Правда, в настоящее время к этому должна добавляться и новая инфраструктура: образовательные пространства, библиотеки, кафе с хорошей едой.
Еще одна важная, на мой взгляд, тема – музей должен стать площадкой для сотворчества горожан. Местом, где будет создаваться что-то новое, чего музейные работники, как бы ни старались, не смогли бы предложить из-за более специфического взгляда на реальность.
ЗС: Как вы относитесь к идее «город как холст» — город-пространство для творчества. Следует ли искусству выходить в город, или оно должно быть замкнуто в мастерской?
В.К.: Мне бы не хотелось, чтобы, выходя в город, искусство совсем размывалось. С одной стороны – я поклонник идеи Мишеля де Серто о том, что творчество в городском пространстве должно происходить, но, с другой стороны, мне хочется, чтобы сохранялась некая презумпция профессионализма. Вот смотрите: мы подъезжаем на электричке к Москве, там очень много гаражей, все стены исписаны граффити. И как к этому относиться? Я не могу это воспринимать как индивидуальное творчество, потому что это во многом подражание. Работы Бэнкси, несомненно, искусство, но не все Бэнкси. К стихийному творческому началу нужно относиться осторожно.
А.А.: Если говорить о росписи фасадов, то здесь встречаются довольно интересные решения, и иногда это именно стихийное творчество. Кстати говоря, наружная реклама – это тоже в какой-то степени выход творчества в городскую среду, хотя из-за плохого качества она скорее находится на грани замусоривания. Вопрос в качестве.
ЗС: Напоследок расскажите: Тула для Вас – творческий город? Насколько Вам здесь удобно творить?
В.К.: Нет. Тут рядом Москва, которая все в себя всасывает, поэтому здесь неудобно творить, плохо. Вся тусовка, все основное движение – там.
А.А.: А мне кажется, что Тула – идеальный город для творчества. Здесь красивая природа и тот уровень городской среды, который абсолютно нейтрален. Тут нет элементов, которые тебя подавляют. Это среднеевропейский город со всеми плюсами и минусами. Самое главное – идеальное географическое положение. Тула – практически спальный район Москвы, и мы в двух часах езды от основного культурного движения, что очень удобно.
Л.Л.: В спальном районе, как правило, все спят. Но есть и кто-то, кто бодрствует.
ЗС: А что вы думаете о репутации Тулы как краснопролетарского рабочего города?
А.А.: Меня она абсолютно не подавляет. В чем-то это даже хорошо. Если бы мы жили в городе, где на каждом углу живет Родченко или Леонардо да Винчи – в таком напичканном культурными феноменами месте довольно тяжело было бы раскрыться.
Михаил Малашенко для З[ ]C
«За скобками» в Telegram