Средневековье — это эпоха, которая придумала Будущее. Языческий мир был обращен в прошлое или заинтересован в настоящем: ритуал возвращал его к божественным истокам, летописный свод рассказывал о деяниях предков. Вера средневекового человека во Второе пришествие Иисуса Христа переместила смысл исторического романа в эпилог
Небесный Иерусалим
Средневековое понимание истории покоится на христианской догматике. А христианская догматика на Библии. Уже ветхозаветные пророки, особенно пророк Исаия и пророк Даниил, рисовали будущее в самых оптимистичных тонах: войны, неурожаи, голод, болезни, все страдание и зло этого мира, даже сама смерть, будут уничтожены, и на землю сойдет Царство Божие или Небесный Иерусалим. Но перед этим вселенная должна пережить катастрофу, а человечество — период страшных войн и социальных катаклизмов, в которых на сцену мировой истории выйдет абсолютное зло.
В книге пророка Даниила оно предстает в облике великого царя, который угнетает служителей Бога и оскверняет святыни. Христиане назовут этого царя Антихристом, то есть «заменяющим мессию, Христа». Этот персонаж в представлениях не нуждается, он раскручен современной массовой культурой. Особенно востребована тема Антибогородицы и Антирождества: распутная женщина рождает зловещего чудо-ребенка. Вспомним «Ребенка Розмари» или «Адвоката дьявола».
Зло, говорит Библия, будет побеждено, воскреснут умершие, предстанут перед престолом Бога, Верховного Судьи. После этого праведники «получат прописку» в неизреченно прекрасном, идеально устроенном городе — Небесном Иерусалиме.
И вознес меня в духе на великую и высокую гору, и показал мне великий город, святый Иерусалим, который нисходил с неба от Бога. Улица города — чистое золото, как прозрачное стекло. Храма же я не видел в нем, ибо Господь Бог Вседержитель — храм его, и Агнец. И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его, и светильник его — Агнец. Спасенные народы будут ходить во свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою. Ворота его не будут запираться днем; а ночи там не будет. И принесут в него славу и честь народов. И не войдет в него ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни.
Откровение Иоанна Богослова. 21, 10-27
Тысячелетнее царство
Новый Завет к ветхозаветной картине мира добавляет существенную деталь: «началом конца» истории стало рождение Иисуса Христа, его смерть и воскресение. Апокалипсис Иоанна Богослова, последняя новозаветная книга, от времени Христа ведет отсчет «Тысячелетнего Царства». В это время на земле правят Христос и Его Церковь, а сатана томится в преисподней. После окончания «Тысячелетнего Царства» сатана на недолгое время получает власть над мирозданием, но потом вновь низвергается в бездну, из которой уже никогда не выйдет. История заканчивается, Христос воцаряется безраздельно.
Многие раннехристианские авторы — например, Лактанций и Иустин Мученик — буквально трактовали «тысячелетнее царство», понимая под ним общество, которым руководит сам Бог:
Я и другие здравомыслящие во всем христиане, знаем, что будет воскресение тела и тысячелетие в Иерусалиме, который устроится, украсится и возвеличится, как объявляют то Иезекииль, Исаия и другие пророки… верующие в вашего Христа будут жить в Иерусалиме тысячу лет, а после того будет всеобщее, словом сказать, вечное воскресение всех вместе и потом суд.
Иустин Философ. Диалог с Трифоном Иудеем
Эта концепция стала ключевой для всего средневекового «футуризма».
Христианское государство
В IV веке при Константине Великом Римская империя, границы которой на тот момент почти совпадали с границами цивилизованного мира, приняла христианство. Перед церковными авторами встал вопрос: «Тысячелетнее царство» и христианское государство — одно и то же? Положительно на этот вопрос ответил советник, друг и официальный биограф Константина Великого Евсевий Кесарийский. В одном из своих сочинений он прямо отождествил христианскую монархию с эсхатологическими будущим, описанным в Библии:
Рожденные, то есть, как бы от одного Отца, — единого Бога, и от одной матери, — истинного благочестия, все начали миролюбиво ответствовать и принимать друг друга: так что с того времени целая Ойкумена ничем не отличается от одного богомыслящего семейства, или родственного круга… Исполнились древние прорицания, вещания пророков и тысячи других предсказаний, которые приводить теперь не время, а вместе с тем исполнилось и следующее пророчество о спасительном Слове: обладает от моря до моря и от рек до конец вселенныя (Пс. 81, 8)
Евсевий Кесарийский. Слово василевсу Константину, по случаю тридцатилетия его царствования
Качественное изменение человеческого общества уже совершилось, считал Евсевий, и даже эсхатологический град — это не просто яркий символ далекого будущего. На месте распятия и погребения Иисуса Христа в Иерусалиме Константин в 335 году построил храм Воскресения. Евсевий назвал его храм «Новым Иерусалимом».
Именно эта богословская концепция легла в основу идеологии, доминировавшей в Восточном Православии. Мы знаем ее по русской версии «Москва — Третий Рим»: Византийская империя завершила свое существование, но тысячелетнее царство продолжается, поскольку христианский Рим переместился на северо-восток Европы.
Два Града
Противоположной точки зрения придерживался великий латиноязычный богослов, епископ африканского города Иппона Аврелий Августин, который считал, что даже христианское государство — это Град Земной, сущностно отличающийся от Града Небесного, то есть Церкви:
Итак, два града созданы двумя родами любви: земной — любовью к себе, дошедшею до презрения к Богу; небесный — любовью к Богу, дошедшей до презрения к себе. Первый полагает славу свою в самом себе, второй — в Господе. Ибо тот ищет славы от людей, а для этого величайшая слава — Бог, свидетель совести
Аврелий Августин. О Граде Божьем
Да, в ходе истории два града могут взаимодействовать и помогать друг другу, но в конце времен Град Земной будет захвачен дьяволом и вступит в бескомпромиссное противостояние с Градом Небесным. Град Земной – это не Мордор. Если «черная страна» изначально выбрана обиталищем Саурона, то человеческое государство большую часть своей истории балансировало на грани света и тьмы.
Последний император
В сирийском «Видении Мефодия Патарского», написанном в VII веке, рассказывается о том, как в конце времен восстанет римский император по имени Иоанн, который разгромит всех врагов христианства (прежде всего мусульман) и установит мир на земле — до прихода антихриста:
И возвестится повеление от Ангела: «Поставьте его царем и вложите меч в десницу его со словами: «Мужайся, Иоанне! Укрепись и побеждай супостатов своих». И, приняв меч от Ангела, поразит исмаильтян, эфиопов и всякий род неверный. Разделены будут при нем исмаильтяне на три части, и часть первую мечом убьет, часть вторую окрестит, часть третью, что на Востоке, силою покорит. И по возвращении его [с Востока] отверзутся сокровищницы земные, и обогатятся все, и не будет у них нищего, и земля даст плод свой сторицей. И перекуют все оружие на плуги и серпы. И царствования его будет лет тридцать пять.
Видение Мефодия Патарского
В отличие от современных антиутопий, в которых «последний герой», Безумный Макс или Джон Коннор, открывает перед человечеством новую и потенциально бесконечную перспективу, Псевдо-Мефодий очень пессимистичен: да, христианство восторжествует, но ненадолго.
«Видение» пришлось по душе средневековому, особенно западному читателю, который жил в эпоху сражающих мелких королевств и тосковал по большой христианской (=римской) империи. Средневековое богословие стремилась адаптировать идею Рима к текущим политическим реалиям. Например, в трактате аббата Монтье-ан-Дер «О времени и происхождении Антихриста» (X век) в роли последнего императора выступает король франков. Впрочем, другие авторы могли приписать провиденциальную роль Византии или Священной Римской империи.
От мистиков к «красным» еретикам
Немецкие мистики XII века Герхох Райхерсбергский и Хильдегарда Бингенская видели «счастье всего человечества» не в политическом единстве под скипетром христианского императора, а в нравственном обновлении. Они ожидаля наступления времени, когда Церковь и все общество явятся в измененном и совершенном обличье: клирики вернутся к апостольской бедности и праведности, будут проповедовать только истину, правители прекратят междоусобные войны, народы земли обратятся ко Христу.
Однако наряду с «мейнстримным» христианством в западной Европе существовало множество сект. Их представления о Христе, Богородице, святых и Церкви были весьма вычурными и разнообразными, но объединяла их вера в то, что скоро на землю придет чаемое ими «Тысячелетнее царство», в котором не будет угнетения, социальных различий и частной собственности. Тысяча по-гречески χῑλιάς, по-латыни — millennium. Отсюда названия этого течения — «хилиазм» или «милленаризм».
Наиболее известным представителем его был аббат Иоахим Флорский, живший в XII веке. Иоахим Флорский считал, что история человечества делится на три этапа: эпоха Отца, то есть время языческой древности и Ветхого Завета, эпоха Сына, то есть время пришествия Христа, и эпоха Святого Духа, которая наступит после победы человечества над антихристом:
Первое состояние было в знании, второе — в силе мудрости, третье — в полноте уразумения; первое — в цепях раба, второе — в служении сына, третье — в свободе; первое — в предвосхищении, второе — в действии, третье — в созерцании; первое — при свете звезд, второе — при свете зари, третье — при полном дневном свете… Итак, первое состояние относится к Отцу, Который есть Творец всего и потому началось от Адама; второе — к Сыну, Который соизволил воспринять нашу нечистоту, чтобы исправить положение первого человека; третье — к Святому Духу, о Котором апостол говорит: где Дух Господень, там свобода.
Иоахим Флорский. Книга согласования Нового и Ветхого Заветов
В эпоху Духа люди научатся видеть истину, толкуя Евангелие без посредства сложной рефлексии, своими руками построят общество подобное всемирному общежитию-монастырю, перестанут произносить слова «твое» и «мое», не будут грешить и страдать.
Основные положения этого учения — вера в человека-строителя-и-хозяина-своей-судьбы, вера в «светлое будущее», отрицание частной собственности, этнической и вообще любой идентичности — бесконечное число раз воспроизводились различными средневековыми течениями. И не порывавшими с Католической Церковью, францисканцами-спиритуалами, и такими сектантами, как иоахимиты, амальрикане, «свободные духи», вальденсы, беггарды, табориты, анабаптисты. По социальному устройству и повадкам они напоминали банды Нью-Йорка из известного оскароносного фильма. Их мировидение имело настолько явные параллели с социалистическими утопиями Нового и Новейшего времени (вплоть до марксизма), что некоторые ученые небезосновательно считают средневековых сектантов предтечами левого радикализма.
Подготовил Тимур Щукин, бакалавр теологии, магистр лингвистики
