"Так мир кончается - не взрывом, а нытьем" (с)
Споваживать двадцатый век на покой начали загодя. Уже в 1986 году Александр Дольский, наплевав на хронологию, вовсю пел "Прощай, двадцатый век, убогий и прекрасный, прощай двадцатый шаг к безмерной высоте…". Замечу, что торопливость сыграла с Александром Александровичем дурную шутку - век быстренько продемонстрировал, что помирать пока не собирается, и вообще приготовил еще несколько сюрпризов. Вот и пришлось Дольскому строчку "Навсегда ему - семнадцать и навеки - сорок пять" корректировать на "На беду ему семнадцать, и на счастье сорок пять". Впрочем, поэтам стремление забежать вперед простительно - у них вдохновение, которое годами ждать не будет.
Гораздо любопытнее, когда на хронологию плюют историки. Вот английский историк Эрик Хобсбаум тоже попрощался со столетием заранее - его работа "Эпоха крайностей", переведенная на русский язык в 2004-м, на Западе вышла еще в 1994 году. А ведь Хобсбаум вам не лирик какой-нибудь - как никак один из авторитетнейших английских историков, в рецензиях на его работы не протолкнуться от эпитетов вроде "едва ли не самый известный из современных историков", "самый одаренный историк нашего времени" и т. п.
При этом скидку на извечную тягу журналистов аттестовать молочных поросят "секачами" не сделаешь. Ушедший в мир иной в 2012 г. Хобсбаум действительно был если и не самым крутым историком прошлого века, то "одним из самых" точно.
Так чем же объяснить тогдашнюю торопливость академика? А все очень просто - двадцатый век, по мнению Хобсбаума, был "коротким". У этого ученого реальные границы века не совпадали с календарными. По мнению Хобсбаума, век начинается и заканчивается не с боем курантов, а тогда, когда старый мир рушится, и начинается новая эпоха. Поэтому девятнадцатый, к примеру, был "длинным". Он начался в 1789 году, Великой Французской революцией, а закончился в 1914-м - началом Первой мировой войны. Эту историю Хобсбаум рассказал в главном труде своей жизни - классическом трехтомнике "Эпоха революций", "Эпоха капитала" и "Эпоха империй".
А "короткому двадцатому веку" (именно такой подзаголовок носит книга "Эпоха крайностей", ставшая своеобразным продолжением трилогии) было отпущено не 125, а всего лишь 77 лет, прошедших между началом Первой Мировой и распадом Советского Союза в 1991 году. Его облик, по Хобсбауму, определило еще одно глобальное событие XX века - революция 1917 года в России. Поэтому и век закончился, когда в многолетнем "соревновании политических систем наш Союз, нагишом, первым к финишу пришел".
Эта книга "написана историком XX века для читателей XXI века". Эдакое завещание почти 90-летнего старика юным молокососам "для которых даже вьетнамская война является доисторическим событием". Что же он хотел нам сказать?
Автор не собирается предсказывать, каким будет этот новый мир: "Достижения предсказателей за последние сорок лет были столь ничтожны, что лишь правительства и институты экономических исследований все еще верят им или говорят, что верят".
Не ждите и скрупулезного перечисления происходящих событий: "Вне всякого сомнения, одному историку невозможно знать историографию XX века, даже историографию на каком-либо языке, в отличие от специалиста по классической античности или истории византийской империи, который знает не только всю литературу, написанную в эти периоды, но также и более позднюю литературу о них".
Зачем же тогда очень немолодой человек тратил годы, которых и так осталось немного, на написание этого очень объемного фолианта?
Дело в том, что Хобсбаум убежден: одна из самых печальных особенностей XX века - это разрушение социальных механизмов, связывающих сегодняшний опыт с опытом предыдущих поколений.
Большинство молодых мужчин и женщин в конце этого века выросли в среде, в которой отсутствовала связь с историческим прошлым.
В конце XX века впервые появилась возможность увидеть, каким может стать мир, в котором прошлое утратило свою роль, а будущее перестало быть предсказуемым. Мы больше не в состоянии понять, куда может привести нас наше путешествие.
Однако уже теперь мы можем оглянуться на путь, приведший нас сюда, что я и попытался сделать в настоящей книге".
Самое печальное в том, что мы действительно забыли, откуда пришли. Опыт отцов больше не нужен детям, отныне каждое поколение будет жить в мире, в котором не работают законы предыдущего. Опыт, полученный при развитом социализме, уже в 90-е потерял любую ценность, но и знания их 90-х обесценились стремительно. Практической пользы в прошлом нет никакой, поэтому и знаем мы его даже не фрагментарно - обрывочно. Маршрут по этим клочкам не восстановишь, и это "делает профессию историка, обязывающую помнить то, что забывают другие, более необходимой чем когда-либо раньше".
Взять ту же Первую мировую. В голове остались какие-то обрывки из школы - империалистическая бойня, передел мира, газовые атаки, Брестский мир, "На Западной фронте без перемен". А потом приходит старый мудрый Хобсбаум, сочетающий эрудицию специалиста и талант рассказчика, и объясняет - почему для ее участников это была не просто война, пусть даже очень большая, а Армагеддон.
Мы забыли, но Хобсбаум напоминает, что до этого рубежа продолжительность войн измерялась месяцами, или даже неделями. Что людям было немыслимо представить, как в боевые действия может быть вовлечен кто-нибудь, кроме профессиональных военных - во всех энциклопедиях было же ясно сказано: "Цивилизованные военные действия должны ограничиваться выведением из строя вооруженных сил противника, иначе война продолжалась бы до уничтожения одной из воюющих сторон". Что люди ужасались потерям, на которые после войны и внимания не обратят - русские евреи миллионами пересекали Атлантику после погромов, жертвами которых стали даже не сотни, а десятки людей.
А чему удивляться - уже почти столетие не было ни одной значительной войны, а между 1871 и 1914 гг. в Европе просто не происходило войн, в которых армии крупных держав пересекали бы границу врага. Да и до того - в самой масштабной войне постнаполеоновского периода XIX - между Францией и Пруссией 1870-1871 годов было убито около 150 тысяч человек, что по количеству погибших примерно сопоставимо с войной в Чако 1932-1935 гг. между Боливией (население 3 млн.) и Парагваем (население 1,4 млн.).
Что же произошло, из-за чего век взбесился и "треснул мир напополам"?
Открываем книгу, и читаем историю самого неожиданного века в истории человечества. С самого начала:
"Во всей Европе гаснет свет, - произнес министр иностранных дел Великобритании Эдуард Грей, глядя на светящиеся в темноте огни Уайтхолла в ту ночь, когда Германия и Великобритания вступили в войну 1914 года, - и при жизни мы не увидим, как он зажжется вновь…".
Эрик Хобсбаум. Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век. М., Издательство "Независимая газета", 2004.
-----------------
И традиционная реплика. Если вы меня лайкаете, подписываетесь на мой канал, а также рекомендуете меня своим друзьям - это меня очень радует.