Как известно, пьеса Бернарда Шоу про то, как два джентельмена, встретив на улице юную грамогласную цветочницу, которая не стеснялась в выражениях, заключили пари - удастся ли сделать из нее леди за несколько месяцев. Что тут интересно, в английском языке разница в произношении куда более заметна, чем в русском. Поэтому для русской сцены постановка включает дополнительную трудность - как обыграть речь Элизы Дулитл, чтобы была разница между цветочницей и герцогиней стала явной. В данном случае Элизе пришлось картавить, глотать слоги, и добавлять яркой экспрессии в свои выражения. Это все удалось с лихвой, так что зрителям не всегда ее было легко понять. А представьте, как страдали уши английских джентельменов :)
Все происходит в роскошных декорациях, которыми всегда радует МХАТ. Они поистине великолепны, все эти гостинные, кабинеты, туманные улицы Лондона. Ну может чуточку грешат в пользу универсальности, а не английского духа, но это уже придирки.
Хотя... будем честны, английский дух и вообще не самая сильная сторона этой постановки. Если первое действие вполне следует настроению ироничной пьесы - Хиггинс и его матушка исключительно хороши, то во втором внезапно обнаруживается трагедия поистине МХАТовского масштаба. Элиза практически полностью перевоплощается в страдающую Доронину (интонации скопированы просто идеально), и заламывая руки, напрочь забывает о том, что она вообще-то половину спектакля была воплощением английской бодрости духа. Ну помните, "Кто шляпку спер, тот и тетку укокошил!"
С другой стороны, если режиссер хотел тем самым вернуть зрителя на землю, и посмотреть на ситуацию с точки зрения простого лондонского обывателя, а не джентельмена, то она (постановка Дорониной) вполне достигла успеха. Потому что смотришь на Элизу, и задумываешься о том, что история, вообще-то говоря, могла кончиться именно трагедией. Пари завершено, девушка может быть свободна. Суровый оскал викторианской действительности и все такое.
Вернемся к героям. Если мистер Хиггинс (учитель Элизы, как вы помните) персонаж яркий, ужасный в своей привычке снимать туфли ( впрочем, с этим несколько переборщили) и задорно циничный, то вот его приятель Пиккеринг показался мне бледноват и простоват. По-крайней мере, было совсем неочевидно, что именно его вежливость и манеры подарили девушке шанс превратиться в леди. А это все-таки должно быть заметно, как мне кажется.
Зато неожиданно прекрасными оказались горничные. Обе! Вот они - точно сыграли англичанок до мозга костей!
И финал - вполне в духе Бернарда Шоу:
"Она знает, что Хигинс не нуждается в ней, так же как не нуждался в ней ее отец. Именно та добросовестность, с какой он сообщил ей в тот день, что привык к ее присутствию, что он полагается на нее в разного рода мелочах и ему будет не хватать ее (Фредди в голову бы не пришло говорить такие вещи), укрепляет ее уверенность в том, что она для него "ничто, хуже вот этих туфлей". И в то же время есть у нее ощущение, что безразличие его стоит большего, чем страстная влюбленность иных заурядных натур. Она безмерно заинтересована им. Бывает даже, у нее мелькает злорадное желание заполучить его когда-нибудь одного, на необитаемом острове, вдали от всяких уз, где ни с кем не надо считаться, и тогда стащить его с пьедестала и посмотреть, как он влюбится - как самый обыкновенный человек. Всех нас посещают сокровенные мечты такого рода. Но когда доходит до дела, до реальной жизни в отличие от жизни воображаемой, то Элизе по душе Фредди, и не по душе Хигинс и мистер Дулитл. Все-таки Галатее не до конца нравится Пигмалион: уж слишком богоподобную роль он играет в ее жизни, а это не очень-то приятно".
В общем, несмотря на некоторые длинноты, и чуть избыточный трагизм в предфинальной сцене (которых можно было бы избежать, но возможно, тогда это был бы уже не МХАТ), это приятная, ироничная и очень красивая постановка.
