Какой народ достоин звания самого любопытного в мире?
Конечно, австралийцы. Их Зеленый континент - натуральный полигон для экспериментов, проводимых в режиме нон-стоп. Пример подал пытливый британский король Георг И, заселивший материк каторжниками, чтобы поглядеть: приживутся - не приживутся. Прижились! Правда, здорово проредив популяцию аборигенов. И тогда за свои биологические эксперименты взялись колонисты. Завезенные ими новые животные и растения повели себя не лучше каторжников: проредили местную флору и фауну и перевернули вверх тормашками пищевую пирамиду.
ВЕЛИКИЙ ЗАБОР НОМЕР РАЗ
Этот презабавный эксперимент начался с приступа ностальгии. В 1859 году один австралийский фермер решил обогатить животный мир новой родины и выписал из Англии 16 кроликов. Из чего исходил энтузиаст - непонятно; фауну Австралии в бедности не упрекнешь. Видимо, руководствовался теми же соображениями, что и Гeopг III: позырить, что получится.
Депортировав лопоухих из мест, где их поголовье контролировалось естественными хищниками, фермер ни на секунду не задумался над логичной проблемой - а кто из зверья будет надзирать за кроликами на новом ПМЖ. Оказалось - никто. Сумчатый волк уже вымер в ходе другого биологического опыта (о нем будет сказано ниже), а кенгуру и утконосы находили длинноухих прыгунов глубоко невкусными даже на вид.
И кролики, чья любвеобильность воспета в пословицах и поговорках многих народов (кроме австралийцев), начали плодиться и размножаться. А главное - пожирать все больше травы, которая до сих пор принадлежала овцам. Овцы, кстати, тоже сами были не местные. Однако в зверино-животноводческой иерархии, выстроенной человеком, их статус являлся приоритетным. Поэтому люди, крышевавшие овечьи отары, определили кроликов в разряд оккупантов и стали яростно с ними бороться.
Вначале за дело взялись творческие наследники того благодетеля, с которого все покатилось. Почитав наспех учебник биологии (к сожалению, не до конца), они победно ввезли в Австралию известных ценителей крольчатины - лис и диких котов. Прирожденные охотники взялись за дело с ожидаемым рвением, но абсолютно непредвиденным результатом. Вместо того чтобы гоняться за чересчур прыткими кроликами, они принялись душить местных непуганых, а потому медлительных сумчатых зверьков и воровать аппетитные яйца у сорных кур. Так что новаторам оставалось почитать за счастье, что размножаются новые иммигранты хотя бы не с такой быстротой, как кролики.
И тогда было решено отгородиться от врага Великим Австралийским Забором. Как известно из истории, огораживание - сугубо национальная затея старой доброй Англии. Она крепко увлекалась этим действом в 16 веке, когда смутьян Томас Мор аллегорически выразился в том смысле, что «овцы стали пожирать людей». Не желая дожидаться момента, когда овцы продолжат старинную традицию уже вкупе с кроликами, австралийские потомки огораживателей и взялись за колья. Чтоб протянуть меж ними сетку.
Инициатором стала Западная Австралия - крупнейший из штатов страны. Четыре сотни человек были брошены на строительство Забора номер 1, протянувшегося с севера страны до самого юга. Затем были возведены еще два забора помельче - так сказать, дополнительные линии укреплений. Общая протяженность ограды составила 3256 километров. Конечно, не Великая Китайская стена, но все же... Колючая проволока, высота 180 сантиметров, плюс подземная 30-сантиметровая часть - в общем, никто не проскочит, никто не пройдет.
Но отгородиться - не значит решить проблему. Кролики за забором размножались так же прилежно, как и перед забором. Несмотря на неусыпное патрулирование, подкопы с вражеской территории все учащались.
Полные решимости истребить род кроличий, люди взялись за ружья и химикаты. Однако супостат ушел в норы, а химия повредила не то, что было задумано. В середине 20 века настало время торжества науки. Она нашла на кроликов управу в виде смертельного для них вируса. Наконец-то геноцид нежелательных травоядных элементов получил нужный размах. Оказалось, однако, рано радовались. Опустошительный мор оставил на поле боя не только горы тушек, но и отряды закаленных в борьбе с болезнью особей, приобретших иммунитет. С удвоенной силой они готовы были отстаивать свои права до последней травинки на овечьих пастбищах.
В общем, проблема кроликов не решена в Австралии по сей день. Поэтому Великий кроличий забор все еще существует и патрулируется. Предъявить бы счет за его содержание тому жизнерадостному энтузиасту, тому экологически чистому дураку, что полтора века назад выписал сюда шестнадцать красноглазых отцов-основателей нынешнего поголовья.
К слову сказать, от полудня и до забора копали не только на западе страны, но и на востоке. Там пытались отгородиться от другой национальной беды - дикой собаки динго.
ХВАТИТ СОБАЧИТЬСЯ
Если кроликам устроили собачью жизнь, то что говорить о собаках. Вы будете смеяться, но и динго на австралийском континенте - пришлые. Правда, это уже застарелый биологический эксперимент мигрировавших сюда не европейцев, а полинезийцев. Считается, что динго ведут свое происхождение от восточно-азиатских собак, которых полинезийцы завезли в Австралию на лодках с Явы и Суматры тысячи лет назад.
По иронии судьбы именно с того момента, как люди и верные им собаки покинули родину, и разошлись их пути. Ведь основой дружбы был корыстный интерес: охота на крупных животных и защита от крупных же хищников. На новом месте ни тех ни других не нашлось. Когда выяснилось, что человек - и не друг, и не враг, а так, собака полностью отбилась от рук. Дичи окрест - завались, а единственного конкурента - сумчатого волка, коренного жителя этих мест, динго нагло вытеснила.
Собачий рай длился ровно до того времени, пока континент не стали обживать европейцы и овцы. Не ведавшая границ дозволенного, динго покусилась на святое - дополнила свое меню бараниной. И тотчас получила у людей расстрельиый статус. Еще бы: овцы для Зеленого континента были, можно сказать, таким же священным животным, как коровы для Индии. Ведь Австралия полным ходом шла к званию ведущей овцеводческой страны мира. Злостному рецидивисту, опустошавшему отары, устроили такой кирдык, что небо с овчинку показалось.
Вначале динго травили стрихнином (в одном только Новом Южном Уэльсе ежегодно уходило несколько тонн). Потом прибегли к любимому рецепту и начали строить от собак громадный сетчатый забор, опоясывающий гигантские овечьи пастбища. Строительство это, начавшееся в 1880 году, продолжалось и добрую половину 20 века - пока из отдельных участков не образовался барьер, прерываемый только в местах пересечения шоссейных дорог. На данный момент ограда протянулась на 8500 км - от города Тувумба в Квинсленде до Большого Австралийского залива.
Это удивительно, учитывая, что в начале 20 века динго чуть было не извели под корень. Штаты Южная Австралия и Северная Территория первыми назначили щедрые премии за убитых динго - и грянул бой. Удачливый охотник за сезон отстреливал до трех тысяч диких собак. В штате Западная Австралия с 1924 года за неполные десять лет было убито более 500 тысяч динго.
В шестидесятые годы в Квинсленде только за год было получено вознаграждение за отстрел 30 тысяч с хвостиком. Притом что динго к тому времени были уже оттеснены от драгоценных отар знаменитым забором. И притом что никто не отрицал их полезность в деле преследования кроликов. Кстати сказать, жертвы-кролики спасли от полного уничтожения клинохвостых орлов, которых овцеводы ненавидели за нападения на ягнят и отстреливали. Но когда посчитали, выяснилось, что кроликов орлы уничтожают во много раз больше, - и пернатым хищникам, уже стоявшим на краю истребления, позволили выжить.
Что касается динго, то тут люди спохватились лишь тогда, когда рыжий разбойник оказался среди видов, находящихся под угрозой исчезновения. В новых экологических реалиях динго оказали честь - признали одним из символов Австралии наряду с кенгуру, коалой, страусом эму и утконосом. Однако что динго с того - жизнь ее как была собачьей, так и осталась. Лишь положение стало двойственным. С одной стороны, она отнесена к охраняемому виду и вывоз ее из страны находится под строгим запретом, с другой - в абсолютном большинстве районов уничтожение динго не запрещено и даже не ограничено, а охотники хорошо пристрелялись.
Лишь в штате Виктория динго с недавних пор получила легальную прописку и уравнена в правах с обычными собаками. Все благодаря кинологу Брюсу Джекобсу, который еще полвека назад вознамерился доказать, что и динго - друг человека. В своем загородном доме он устроил собачий питомник. И - о чудо! - все увидели, что детеныш зверюги, прослывшей неукротимой, попав к нему в воспитанники, успешно поддается дрессировке и вырастает не менее надежным и преданным партнером, нежели пес одомашненных кровей. Смышленый, веселый, преданный, неприхотлив в еде, невосприимчив к болезням - что еще надо?
Эти качества динго давно оценили австралийские аборигены. Один из исследователей туземных племен записал: «Щенка принимали в семью как полноправного члена, он рос вместе с детьми, зачастую глава семьи называл его «сынком». Женщины обучали собак помогать им - отыскивать и ловить мелких зверьков, даже искать и раскапывать съедобные коренья, мужчины брали их с собой на охоту. А когда собака погибала, ее оплакивали и хоронили как человека».
Сегодня Австралийская ассоциация собаководов признает динго породой. И в отдельно взятом штате Виктория приняли специальный закон, по которому его жителям разрешается содержать этих собак, дарить, менять, продавать в пределах данной территории. Единственное, на что не имеют права динго - это на участие в собачьих выставках. Но лаяться по этому поводу реабилитированные головорезы не собираются - не умеют. Их природный удел - только рычать и выть.
Поскольку проблема собак так и не решена, Великий Забор номер 2 тоже не только сохранился, но даже содержится лучше, чем Великий Забор номер 1. По всем правилам военного кордона по обе стороны ограды тянутся очищенные от растительности нейтральные полосы пятиметровой ширины. Ночью они освещаются энергосберегающими лампами, которые днем заряжаются от солнца. И вне зависимости от времени года, пусть хоть ветер бушует над бором, или, допустим, с гор побежали ручьи, в любую непогоду здесь патруль постоянный дозором обходит владенья свои. В целом это обходится штатам Восточной Австралии примерно в 15 миллионов австралийских долларов в год.
Но если вы думаете, что на этом биологические эксперименты австралийцев исчерпаны, то глубоко заблуждаетесь.
ДОКАЖИ, ЧТО НЕ ВЕРБЛЮД
Знаете, в какой стране находится самое большое в мире поголовье верблюдов? Где-то на Ближнем Востоке? Или в Средней Азии? А вот и нет. Самое большое в мире поголовье диких верблюдов находится в Австралии.
Откуда они тут взялись? Ясно, что не через игольное ушко пролезли. Оттуда же, откуда и остальные мигранты -их завезли. Случилось это в середине 19 века, когда любознательных колонистов {не путать с каторжниками) потянуло узнать, что за земли лежат за пределами их ойкумены. Уже был построен город Мельбурн. Возникло Мельбурнское отделение Королевского географического общества. Под его эгидой стала собираться в путь в неизведанные места континента знаменитая экспедиция Берка. Предполагалось, что экспедиции придется пересечь огромные пустынные безводные пространства. Для лошадей кишка тонка, требовались корабли пустыни. Их купили в Индии, и караван из 25 дромадеров с большими трудами был доставлен по назначению.
Дорогих - в прямом смысле слова - гостей обихаживали по первому разряду. Волнения насчет их акклиматизации н рациона были настолько велики, что когда заместитель Берка, тот еще затейник, под эту лавочку возвестил, что верблюды должны для здоровья ежедневно потреблять ром, экспедиции беспрекословно было выдано 270 литров отборного напитка. Бочонки были навьючены поверх неподъемного груза на тех же горбатых каторжников (не путать с колонистами).
Экспедиция прошла запланированный маршрут, но окончилась драматически - не по вине верблюдов. Они-то роль выполнили на все сто и доказали свою необходимость. С тех пор ни одно дело, требующее выносливых носильщиков в непроходимых местах, без них не обходилось. Верблюды доставляли провизию и технику на открытые вскоре золотые прииски. Верблюды протягивали телефонную линию от Аделаиды до Дарвина. Они же горбатились на обследовании сложнейшей местности и прокладке пути для Трансавстралийской железной дороги, соединившей Сидней и Перт. На них же патрулировали обходчики вдоль Великого кроличьего и Великого собачьего забора.
К 1922 году поголовье верблюдов увеличилось до 22 тысяч, что австралийцев только радовало.
А потом появились машины, и верблюжья каторга кончилась. Безработные дромадеры получили вольную, постепенно одичали, расселились где хотели - неосвоенных пустынных территорий на континенте необозримо много. И к нынешнему времени в Австралии образовалась самая большая популяция диких верблюдов в мире: по одним данным - до 750 тысяч, по другим - за миллион. Их экспортируют куда ни иоиадя, пускают на мясо, заставляют развлекать досужий люд верблюжьими гонками. А кэмелов все больше. И на одичавших горбатых тружеников стали вешать всех собак - где-то группа дромадеров проломила дорогостоящую изгородь, где-то что-то вытоптала. А некто самый умный, ткнув пальцем в небо и зацепившись за озоновую дыру, объявил, что это ведь из-за верблюдов наступает глобальное потепление. Именно они, маргиналы высокомерные, разрушают озоновый слой земли, выделяя в атмосферу метан. Много метана. Тоннами. (Самое интересное, что овцы выделяют метана куда больше, но это австралийцев не волнует.) Нетрудно догадаться, что спасти человечество может теперь лишь одно испытанное в веках средство - отстрел невиновных, награждение непричастных.
На обширных территориях глубинных районов Австралии размером с Европу, ландшафтом с Луну, где только верблюд и пройдет, годится лишь одно подручное средство для охоты на него - вертолет. Стрелять так стрелять - спасение планеты пошло полным ходом.
Под раздачу попали и другие вытесненные машиной на край цивилизации отставники: одичавшие лошади и ослы. Когда-то эти выносливые работяги наравне с верблюдами помогали людям обживать дикий край. Теперь бесконтрольно развивавшиеся популяции и тех и других точно так же, как и верблюжьи, доросли до самых больших в мире. И приговорены к уничтожению. Причем ослы по особой программе - так называемой «иудиной». Все просто. Сотни три этих животных отлавливаются и снабжаются радиопередатчиками. Осталось их отпустить и с вертолета проследить их путь к сородичам. Истребив всех, кроме невольного предателя, охотники вновь выпускают «иуду» искать стадо. И все бы ничего, но докучают защитники природы. Нет, они не препятствуют истреблению. Но занудно требуют, чтобы убийство каждого животного «происходило максимально безболезненно». Иначе - санкции. Ну не иуды?
СИНИЙ ЯЗЫК ПРОТИВ ЖАБЬЕГО ЯДА
Создать проблему, а потом героически ее преодолевать - такова планида Австралии. Следующая незадача обнаружилась, когда на Зеленом континенте стали разводить сахарный тростник. Но на сладкое набежал тростниковый жук. Решили напустить на него естественного врага. Где его искать? Добрые люди подсказали - в Америке обитает жаба-ага, большая охотница до жуков.
В 1935 году несколько жаб с предосторожностями - жутко ядовитые - были собраны на Гавайях, переправлены в Австралию и выпущены в заросли тростника. Но ага возложенных надежд не оправдала. Ее рацион и в родимой Америке был достаточно широк, а в богатой на насекомых Австралии у аги просто разбежались глаза. Тростниковый жук и его личинки имеют обыкновение расползаться по всей высоте тростника, а у жабы нет такой повадки - прыгать в высоту. И жук остался сам по себе, а жаба - сама по себе.
Природные условия Австралии показались are ничуть не хуже родины. Враг всему ходячему, прыгающему, ползающему, она стала быстро размножаться и расселяться, сея на своем пути смерть, ибо яд ее - быстродействующий и жуткий. Он настолько сильный, что собака, попив из чашки, по которой лишь прошлась жаба, заболевает. Животное, укушенное жабой, тотчас погибает от паралича сердца. Хуже всего, что местные сумчатые кошки - кволлы, привыкшие питаться лягушками, не отличают жабу-агу от привычной еды. Потому оказались под угрозой исчезновения. С распространением аги связывают также падение численности сумчатых куниц и некоторых редких видов мелких сумчатых.
Коса на камень нашла лишь когда ага стала охотиться на синеязыкого сцинка - красивую сообразительную ящерку с ярко-синим языком. Неожиданно выяснилось, что сцинк яда жабы не боится. Биологи были озадачены: как так? Вся Австралия травится, а сцинк не травится. Оказалось: это следствие другого биологического эксперимента австралийцев.
А было так: как-то очередной колонист глянул хозяйским оком на пустынный ландшафт за окном и решил, что надо его как-то оживить. Из Мадагаскара был привезен каланхоэ, именуемый на родине «матерью миллионов» - за свою чрезвычайную плодовитость. И не зря! Через короткое время суккулент, способный выживать в самых экстремальных условиях, разросся в неимоверных количествах. Стали массово гибнуть мелкие травоядные животные: каланхоэ для них ядовит. А вот сцинку его яд был не страшен - и ящерица охотно ввела новое растение в свой рацион. Получилось как в «Графе Монте-Кристо» - принимая регулярно яд каланхоэ в гомеопатических дозах, синеязыкая рептилия стала невосприимчива и к серьезным его количествам. Между тем яд каланхоэ и яд аги - одного происхождения. Вот почему жаба-ага, способная погубить быка, с маленькой ящерицей ничего поделать не может: иммунитет!
Теперь, когда одни люди выходят на ночные облавы жаб-ага к водоемам, где те устраивают свои сборища, другие, в белых халатах, в университетских лабораториях раздумывают, как распространить опыт синеязыкого сцинка на остальных животных.
Ну а третьи - как обуздать разросшийся каланхоэ и сократить его посадки.
ПАМЯТНИК МОЛИ
Но есть, есть все же в Австралии пример упоительной победы над проблемой, самими австралийцами же созданной. Это борьба с кактусом опунцией, которая теперь навеки вписана в анналы истории.
Она началась, как все в этой стране: некий иммигрант в порыве ностальгии привез с прежней родины, из Бразилии, семена кактуса (опунция принадлежит к самому крупному роду во всем обширном семействе кактусовых). Растение выросло, и соседи ахнули: до чего ж хороша оказалась у новосела живая изгородь - непроходима и глаз радует. А когда по осени отведали варенье из вкусных плодов опунции, то и вовсе встали в очередь за отростками. Добрый кактусовод никому не отказывал. И опунция разрослась до того, что вырвалась на волю.
Там ее плоды распробовали коровы и овцы. Но вот беда - они сжевывали их вместе с колючками, и скот стал гибнуть. Не говоря уже о второй проблеме: сокращении площадей плодородной пашни, которую кактус оккупировал тихой сапой. Представьте территорию в несколько миллионов гектаров, где растут одни кактусы! Подсевший на них скот, как в анекдоте, плакал, кололся, но продолжал жрать губительное растение.
Фермеры схватились за голову и принялись вырубать бразильского оккупанта, а также выжигать его безжалостно. Бесполезно! Пепел опунции стучался в кактусово сердце - и он использовал собственный сожженный прах как изумительное удобрение.
Из штата Новый Южный Уэльс бедствие перекинулось в соседние штаты - Викторию и Квинсленд. Пробовали распылять химикаты, но опунции они не вредили вообще, зато птицы и звери гибли в массовом порядке. Тогда создали опытную станцию и начали привычно искать природных хищников - чтоб побороли зловредное растение. И выяснили: требуется ввезти на континент кактобла-стис какторум - бабочку-огневку, которую называют еще кактусовой молью. Бабочка действительно схожа с молью - так же невзрачна и мала. Личинки этой бабочки страсть как падки до опунции, сжирают ее дочиста. То есть вредитель в чистом виде.
В 1925 году из Южной Америки прибыла драгоценная посылка - в ней было около трех тысяч яиц кактусовой моли, и вражий десант начал свою подрывную работу. Но даже при всей прожорливости кактобластиса понадобилось около семи лет, чтоб начисто уничтожить заросли опунции - так велика была площадь, которую она успела оккупировать.
В память об этой победе в Квинсленде, в долине реки Дарлинг, вредителю, который стал помощником человека, доблестной кактусовой моли возведен памятник. За то что (в отличие от других экспериментов) сожрала именно то, что было ей указано.
Безусловно, это далеко не весь список экологических бомб с часовым механизмом, заложенных любознательными австралийцами в разных частях Зеленого континента. Если собрать все эти примеры воедино, получится полноценный учебник по инвазивной биологии - нарушении природного равновесия, порожденного тем, что особи одной экосистемы вторглись в другую экосистему.
Характерно, что, перетасовав многократно родную флору и фауну и налюбовавшись на результаты, австралийцы ко второй половине 20 века наконец ужаснулись деяниям своим - и начали дуть на воду. А именно: создали жесточайший таможенный контроль, аналогов которому нет в мире. За незадекларированное яблоко, ввезенное в страну, там могут посадить, бейсбольную биту (как и любую деревяшку) отправляют на карантин, прилетевшие самолеты обрабатывают (вдруг там муха), а прибывших туристов обнюхивают с помощью собак. И - да, их чемоданы опрыскивают дезинфицирующим средством.
