«Площадь Свободы» поговорила с тремя поэтами — Машей Рупасовой, Ксенией Валаханович и Игорем Шевчуком. Спросили у них, почему Чуковский и Маршак до сих пор возглавляют хит-парады детских стихов, что делать, если вы хотите стать новой Агнией Барто. И нужны ли вообще нашим детям новые стихи.
Когда я была ребенком, мне читали Чуковского, Маршака и Барто. Своему ребенку я читала Маршака, Барто и Чуковского. Все мои подруги читают своим детям Барто, Чуковского и Маршака. Это базовый набор, нерушимая норма для тех, кто продолжает читать детям.
На полках книжных магазинах преобладает старая добрая классика: мы читаем детям то, на чем выросли сами, и обращаем совсем немного внимания на новые имена. А они есть.
Сегодня на «Площади Свободы» три детских поэта. Маша Рупасова живет в Ванкувере. Ксюша Валаханович — в Минске. Игорь Шевчук — в Санкт-Петербурге. Все они очень разные. Маша пишет стихи для сына и вдохновляется Хармсом. У Ксении выходит уже третий поэтический сборник, а еще она сочинила стихи для мюзикла «Оскар и Розовая дама». Игорь когда-то придумал Смешариков, а сейчас пишет сценарии к мультфильмам про Фиксиков и продает книги на своих концертах.
Как становятся детскими поэтами
Как писать для детей так, чтоб они тебе верили? Можно самому сохранять в душе детство, как Ксения Валаханович, или отчаянно не хотеть взрослеть, как Игорь Шевчук. А можно писать для своих детей, как Маша Рупасова — и однажды понять, что это и есть твой главный талант.
Ксения Валаханович:
— Детский поэт — это вечный ребенок. Всё ему радостно и удивительно. Он вообще ужасно любознательный! «Как спят киты», «есть ли у мишки хвостик», «сколько весит муравей»… Примерно так выглядит мой поисковик. Ведь часто перед тем, как начать писать, приходится перелопатить массу информации. Ты же не вправе обмануть читателей!
Почему я пишу для детей? Не знаю, наверное, не наигралась еще. Как все это вообще приходит в голову? Кажется, мне давно уже пора придумать какую-нибудь красивую легенду на этот счет. О волшебных озарениях, ночных вскакиваниях с горшка с криком «Эврика!» или арбузе, удачно упавшем на голову в младенчестве. Но на самом деле, нужно сесть в кресло, включить компьютер и просто начать писать.
Мечта плюшевого мишки
Я в магазине на полке сижу,
Словно пустая безделица,
Только твержу и слону, и ежу:
Главное, парни, надеяться!
Знаю, однажды за нами придут!
Эй! Веселей! Не сутулиться!
Всё повторяю, как будто в бреду,
Глядя на шумную улицу
Пуговкой-носом уткнувшись в стекло:
Нужно, ребята, надеяться!
Осень промчалась и лето прошло –
Где ты, смешная владелица?
Ждал я отчаянно, день от дня,
И не сдавался, конечно, я,
Чтоб наконец отыскала меня
Девочка самая нежная!
Личиком теплым прижалась ко мне,
Ручкой погладила слабою.
Глажу теперь незаметно во сне —
Сам её —
Плюшевой
Лапою!
Маша Рупасова:
— Я начала писать для одного ребёнка — для своего сына Максима. А потом вдруг оказалось, что мои стихи и сказки нравятся и другим детям. Я просто придумывала для него коротенькие стишки и потешки, сочиняла веселые истории, пока мы гуляли, — чтобы развлечься самой и развлечь его.
Стихи приходят сами собой, надо просто внимательнее к себе прислушиваться. Я могу конструировать стихи, но это скучно до отвращения. Поэтому я никогда не пишу на заказ, даже на свой собственный. Я не могу сесть и приказать себе: а сейчас пиши о празднике урожая! Фантазия у меня с детства богатая, даже чересчур. В обычной жизни я ей воли не даю, а в стихах у неё появляется раздолье.
Двое в коробке
— А как
мы его назовем —
Того или ту, —
Человека,
Которому мы проживем
Два
наших
Коротеньких века?
— Не знаю.
— А как выбирать
Его из ужасно похожих,
Склоняющихся
Поиграть —
И всё — уходящих прохожих?
— Не знаю.
— А вдруг человек
Грозит нам какой-нибудь мукой?
— Не знаю.
— А вдруг человек...
— Идут! Улыбайся! Мяукай!
Игорь Шевчук:
— В классе я был изгоем, практически героем фильма «Чучело». Может быть, в детстве недоиграл с одноклассниками, рос затворником. Я не хотел взрослеть. В 8 классе, вместо того, чтобы радоваться началу взрослой жизни, писал тоскливые сочинения о том, куда уходит детство.
В студенчестве это как-то отступило, но потом случилась несчастная любовь, и я чуть было не наделал глупостей. Эта неудачная любовная попытка укрепила обратную тягу. Ведь там, в детстве, всего этого не было. Было хорошо. Так и стал писать детям и подросткам — и сам будто бы остался в этом возрасте.
Старик Державин нас приметил
Мой собеседник и обе собеседницы честно признаются: с первыми книгами им помогли опытные писатели, которые порекомендовали их стихи своим издателям. Ксению и Машу (независимо друг от друга) открыла для широкой публики Наринэ Абгарян, которая заметила их стихи в блогах. Соцсети вообще стали двигателем литературного процесса в начале XXI века, и остаются ими сейчас.
Игорь Шевчук начинал в 80-х, и его впервые в издательство привел сам Эдуард Успенский:
— Как-то раз в 1981 году я нагло напросился на интервью к Успенскому. Просто случайно узнал от жены, что он вот прямо сейчас сидит в телевизионной студии в Ленинграде. Позвонил прямо туда, представился его секретарю уже не помню кем. Наконец берет трубку САМ, отвечает скупо и по-деловому. Мол, он приехал в Питер на своей серой «Волге». Сейчас заканчивает на студии и с Крюкова канала едет по Фонтанке мимо Лениздата, где может меня подобрать. И на все про все у меня будет ровно 15 минут, пока «Волга» от Лениздата до Лавры едет.
Заскочил я в машину — и тут все приготовленные вопросы из головы от страха в секунду выветрились. Дальше уже не я у него, а он у меня интервью брал. Мол, давайте, молодой человек, ближе к теме. Вам про что рассказать-то? Про то, как я детским писателем стал? И тут я возьми и брякни, что я как раз им стать и собираюсь. И даже пытаюсь подражать Олегу Григорьеву. Ну, он без всякого энтузиазма, из вежливости, выцеживает из себя: «Например?».
И я прочитал ему стихотворение про хомяка. И тут мэтр, перед которым у меня язык заплетается, тормозит машину. Просит меня читать еще. И говорит мне на прощание: завтра в такое-то время, на таком-то выезде из города я должен сесть в его машину и поехать с ним в Москву прямиком в издательство «Малыш».
Как хомяк потерялся
Шел хомяк
В пиджаке.
Но никто не знал о том,
Что хомяк
В пиджаке.
Потому что с хомяком —
С хомяком
В пиджаке —
Сам шагал я налегке.
Только я шагал ногами
По дорожке, по двору.
А хомяк шагал в кармане
И тихонько грыз дыру.
И прогрыз наверняка...
Потому что очень скоро
Одиноко вдоль забора
Шел хомяк БЕЗ пиджака...
Ксения Валаханович:
— Первой творческой площадкой для меня стал ЖЖ. Во время своего расцвета LiveJournal вообще был мощнейшим ресурсом для раскрутки. Многие наверняка помнят таких ЖЖ-пользователей, как pesen_net, marta_ketro, drevo_z, pristalnaya, frumich, maria_amor… Все они сегодня — известные писатели. Там-то я и познакомилась с волшебной Наринэ Абгарян. И однажды она, тогда уже очень популярный прозаик, автор легендарной «Манюни», показала мои стихи главному редактору питерской «Астрели» Александру Прокоповичу.
С того момента все и началось. Нет, ни быстро, ни просто не было. Хотя моя первая же рукопись сделала меня лауреатом национальной литературной премии «Рукопись года» 2015–2016 (номинация «Лучшие стихи для детей»), книга далеко не сразу увидела свет. Издание ее поначалу откладывалось, а в итоге из авторской она превратилась в сборник под названием «Страна Наоборот», куда еще вошли стихи Анастасии Орловой и Маши Рупасовой. Компания получилась прекрасная! И сам факт того, что книга вышла, придал мне сил и уверенности в себе как авторе.
Маша Рупасова:
— Заметили меня ещё в соцсетях: я выложила несколько стихов в своём блоге, и внезапно они стали популярными. За два или три года я написала 22 стихотворения — они вошли в мой первый сборник «С неба падали старушки», который уже несколько раз допечатывался.
Когда сборник был готов, Наринэ Абгарян, с которой я была знакома в Фейсбуке, взяла и отправила его в своё издательство «Астрель-СПб». Так я познакомилась с моим редактором Ириной Епифановой и главным редактором Александром Прокоповичем. С тех пор мы издали четыре сборника стихов, и ещё две книжки выйдут в следующем году.
Можно ли прожить на книжные гонорары
Ситуация невеселая: даже если вы талантливый и признанный поэт, даже если у вас уже публикуются книги, а издатели смотрят на вас благосклонно, на гонорары от детских стихов прожить сложно.
Игорь Шевчук рассказывает о редких положительных примерах. Например, Андрей Усачев, который в свое время придумал собачку Соню, издается очень активно, и профессия детского поэта его кормит. Но таких людей единицы.
Игорь Шевчук:
— Есть, например, история Насти Орловой. Она очень деятельная и инициативная, поставила себе цель, очень грамотно выстраивает свой пиар и правильно ведет себя с людьми. А есть противоположный пример: Олег Григорьев, который посылал всех на три буквы, допосылался и умер в нищете. А после смерти его сравнили с Пушкиным. Просто нужно быть человеком определенного склада, пробиваться и иметь зубы. Мне помогает моя жена: она взяла на себя роль моего агента, договаривается о выступлениях и даже иногда без моего ведома отправляет мои стихи на конкурсы.
Если писатель талантливый, его могут попросить сделать что-то на заказ и написать что-то обучающее для малышей. Так работает Ксюша Валаханович: под заказ она написала две книжки про цифры и про цвета, сборник стихов «Поселилась в доме фея» и тексты для мюзикла «Оскар и Розовая дама».
Ксения Валаханович:
— Можно ли зарабатывать писательством? Наверно. Если ты пишешь бестселлеры, которые постоянно переиздают многотысячными тиражами. Или издаешь по несколько книг каждый месяц. Параллельно пописываешь сценарии для сериалов. И ведешь какие-нибудь элитарные писательские курсы. В общем, не знаю — пока у меня не получалось. Даже если взять мюзикл: сумма вроде немаленькая в итоге вышла, но если раскидать на все месяцы работы — совсем смешно получится.
А писать для мюзикла было тяжело. Прежде всего, эмоционально: это история о мальчике, который безнадежно болен и пишет письма Богу. Плюс серьезная ответственность: вместе с твоими стихами рождается что-то огромное и значимое. Сегодня ты пишешь арию, а завтра на ее репетицию придет сама Анна Ковальчук. Просто мурашки по телу! Да, тут самое время еще раз поблагодарить Александра Прокоповича. Это он в свое время предложил меня в качестве возможного автора. Искали кого-то, кто в стихах «думает, как ребенок»…
Маша Рупасова:
— Литература была моим хобби в первые пару лет, а теперь она стала профессией. Я начала писать не только стихи по вдохновению, но и прозу — художественную и нон-фикшн. У меня практически полная занятость сейчас. Люблю набрать интересных проектов и изнемогать от нагрузки. Сейчас вот словарь фразеологический пишу.
Жить на деньги от поэтических сборников не получится, если только не издавать в месяц по сборнику. Было бы здорово, если бы у нас были гранты на детскую литературу: вот у меня есть идея книги, над которой придётся работать месяцев восемь, больше ни на что не отвлекаясь. Тут бы система грантов помогла.
Гранты есть, но их немного, и большинство фондов работают только с молодыми писателями — до 35 лет. Например, ту же Настю Орлову открыл фонд Филатова. Есть семинары для молодых писателей, благодаря которым стали известны Юлия Симбирская, Наташа Волкова, Анна Игнатова и другие современные детские поэты. Но даже те немногие литературные конкурсы, которые могут открыть новые имена, в последнее время избавляются от поэтических номинаций (например, «Новая детская книга» нынешнего года).
Беда — на уровне жанра. Игорь Шевчук говорит, что 85% современных издательств стихов просто не издают — жанр некоммерческий. Начинающих авторов не предупреждают, что даже подписанный договор не дает гарантий, что книга будет напечатана. Такое было в практике Ксюши Валаханович: совершенно готовый к печати макет азбуки с волшебными иллюстрациями Насти Бахчиной просто взяли и завернули на стадии печати.
— А она должна была стать моей второй книгой. Почему завернули? «Потому что гладиолус» (с). Никто не объяснял. Сначала, конечно, было страшно обидно. Тем более что за иллюстрации издательство художнику заплатило, поэтому даже выкупить их вместе с макетом, чтобы предложить другому издателю, было невозможно. Но со временем я поняла, что и этот урок мне был нужен. Да и стихи те я бы уже в таком виде не отдала в печать — процентов 80 бы переделала сейчас наверняка. Проходит время — и совсем другими глазами на многое смотришь.
Даже если тебя опубликовали, чтобы в качестве гонорара за сборник стихов получить хотя бы 60 тысяч рублей, нужен тираж не менее 10 тысяч. При этом средний тираж книги современного детского поэта редко превышает 3 000. Чтобы на это жить, нужно, чтобы выходило 20–30 книг в году, причем в разных издательствах.
Когда-то Игорь Шевчук стоял у истоков проекта «Смешарики». Но по разным обстоятельствам от этих дел ему пришлось отойти.
Сейчас Шевчук — один из корифеев современной детской поэзии. Кроме стихов, он пишет сказки на заказ, делает сценарии и тексты песен для «Фиксиков», разрабатывает настольные игры и, как и Ксения Валаханович, участвует в создании мюзиклов. А еще Игорь все лето ездит по южным пансионатам, дает там концерты и продает на них свои книги.
— Гонорар от издательства за последний мой сборник составил 27 000 рублей. Я его забрал книгами. У меня есть авторские программы, с которыми я выступаю — помогает то, что я папа Смешариков и дядя Фиксиков. Могу честно сказать, что если бы я не был причастен к этим двум проектам, никаких заработков у меня не было бы.
Я выступаю бесплатно и вынужден быть проклятым противным торгашом. Приходишь в пансионат на каком-нибудь курорте и говоришь: я бесплатно у вас выступлю. А вот чтобы туда пришел народ, ты должен весь день стоять около этого пансионата и бить себя в грудь «Я создал Смешариков и пишу “фиксипелки”».
Я знаю, как на концерте работать, и умею, и люблю. Но вот эта вот агитация — это ниже пояса. Услышав одну реплику надменного папы «Ежели ты такой великий, то че ты тут побираешься стоишь», хотелось просто опустить руки. Это страшное унижение.
Сдвинуть Чуковского с Олимпа: можно ли? А нужно ли?
После распада Советского Союза в России появилась целая плеяда громких литературных имен: поэтов и прозаиков, лириков и фантастов, мастеров детективного жанра и психологического романа. Вот только все это взрослые писатели. Сколько детских писателей и поэтов нового поколения вы можете вспомнить навскидку? Джоан Роулинг не считается: мы говорим о русскоязычной детской литературе.
Игорь Шевчук:
— Когда кончился Советский Союз, корифеев больше не было. Издательства, которые делают бренды типа Донцовой, не занимались литературой. Они занимались выживанием в колбасных условиях. Пробиться смогли единицы: Остер со своими «Вредными советами» да Усачев со своими стихами, при этом оба — люди еще советской формации.
Но те, кто сейчас покупают и издают детские книжки, сами выросли на четырех–пяти именах. Никто этого не скрывает: издатели и критики вынуждены признать, что на самом-то деле растущему человеку достаточно того арсенала, который наработали Маршаки и Чуковские. Этого хватит для того, чтоб он мысленно расправил крылышки, почувствовал прелесть слова и постиг моральные принципы. А вот когда вырастет, тогда сам будет решать, Гоголя ему читать или Пелевина. В этом есть доля истины.
Аудитория детского писателя сменяется очень быстро: вы читаете своему малышу Чуковского, потом он вырастает — и вот уже для нового ребенка старая книга становится огромным неизведанным миром. А значит, классические детские книги покупаются всегда, постоянно, они не могут надоесть. Так зачем рисковать издателю?
Но есть и надежда: новые имена появляются, книги издаются, хоть и малыми тиражами. Детские поэты нового поколения пишут понятные современным детям стихи, любят их и рассказывают удивительные истории.
Маша Рупасова:
— Издатель — профессия сложная, требующая и художественного, и коммерческого чутья. И издателю, как профессионалу, безусловно хочется открыть новое имя, но и деньгами он сильно рисковать не может. Так что издательства балансируют: берут молодых авторов, но выпускают небольшими тиражами, чтобы посмотреть, как пойдёт. Понятно, что тиражи начинающих несравнимы с тиражами Маршака.
Современные детские поэты издаются, они очень талантливы и их немало. Это Галина Дядина, Юлия Симбирская, Анастасия Орлова, Наталья Волкова, Дарья Герасимова и многие другие. Это все молодые люди тридцати-сорока лет.
Я думаю, что будущее есть и у нас, и у нашей детской литературы, потому что у нас есть дети, и мы желаем им добра. Мы желаем им лучшего, мы для них пишем, мы читаем им все самое светлое, что только можем найти. Мы ведь правда все очень стараемся.
Кто из нынешних авторов встанет рядом с условным Успенским — не знаю. Я бы и сама не отказалась рядом с ним постоять. Но вы знаете, неважно, кто останется, а кто нет, мне кажется, важен творческий процесс, к которому ты оказался причастен. Вот это самое замечательное.
Ксюша Валаханович:
— Что я могу посоветовать начинающему автору? Не нужно стесняться всячески сообщать миру о себе. Выкладывай свои творения во всех социальных сетях. Участвуй во всех существующих литературных конкурсах. Гугли всевозможные издательства, изучай интересующий их литературный сегмент. И пиши, пиши им письма: в стихах, прозе, хайку...
Даже когда не отвечают. Даже если кому-то по каким-то причинам твои стихи не подошли или не понравились. Это вовсе еще не значит, что твои стихи плохие. Будь неунывающим и терпеливым, как весенний клещ. И верь, что в конце концов ты непременно пробьешься.
Ведь сегодняшние дети, они совсем другие. Им мало Чуковского, Михалкова и Барто. У них должен быть выбор. Просто дай его им! А время все расставит по своим местам…
P.S. Пока мы готовили эту статью, у Маши Рупасовой вышла новая книга «Кисельные берега». Мы поздравляем ее с этим и выражаем благодарность всем героям нашего материала.
