В 2010-м Джон Изнер и Николя Маю провели самый героический матч в истории тенниса.
Как и любая героическая история, эта даже не должна была произойти. 23-му сеяному Джону Изнеру в первом круге выпал француз Николя Маю, 143-й номер рейтинга, только что прошедший квалификацию. Всеанглийский клуб распределил Изнера и Маю на Корт 18 – предпоследний в нумерации и самый маленький из всех. Для наглядности: когда Винус Уильямс на прошлом Уимблдоне поставили играть на 18-м корте матч второго круга, она оскорбилась, а твиттер возмущался еще несколько дней.
Итак, 22 июня в 18:18 американец и француз вышли на самый незаметный корт турнира, чтобы через двое суток за ним следил весь мир, а через год на входе установили мемориальную табличку.
В 2010-м Изнер провел насыщенный грунтовый сезон и после вылета с «Ролан Гаррос» поехал во Флориду готовиться к Уимблдону. Там он каждый день трудился по два часа в тренажерном зале и еще по три – на корте. В условиях июньской жары и прибрежной влажности тренироваться в таком режиме тяжело. Изнер мечтал наконец уехать куда-нибудь, где будет дышаться легче. После одной из тренировок Джон сказал тренеру: «Поскорее бы на Уимблдон. Там бы я хоть целыми днями играл». Должно быть, тогда он думал, что это всего лишь фигура речи.
Изнер и Маю вышли на корт под вечер второго дня Уимблдона-2010. Они были едва знакомы – теннисисты лаконично кивнули друг другу и разошлись по линиям. На первые два сета ушел всего час (6:4, 3:6). Третий и четвертый закончились тай-брейками: сейчас в этом можно увидеть предзнаменование. После четвертого сета в Лондоне стемнело окончательно. Судья объявил о переносе пятого на следующий день. Изнер и Маю пошли отдыхать, вряд ли подозревая, что им предстоит завтра.
Играть пятый сет теннисисты вышли в два часа дня на следующей день. Изнер подавал первым – деталь, которая во многом определит развитие событий. Другая, еще более важная деталь: на Уимблдоне, как и на остальных турнирах «Большого шлема» (кроме US Open), в пятом сете не играют тай-брейк. Матч продолжается после счета 6:6, пока один из игроков не оторвется от другого на два гейма.
В пятом сете Изнер и Маю подавали как никогда в жизни, и с каждым новым геймом все тяжелее двигались по корту. Изнер с большим трудом передвигал длинные изможденные ноги – у Маю с этим обстояло лучше: он бросался на мячи и один раз чуть не вспахал газон лицом, но с убийственной подачей американца, когда это было жизненно необходимо, не справлялся. В 17:45 23 июня, когда счет в пятом сете ушел за «по тридцати», матч Изнер – Маю преодолел отметку в 6 часов 34 минуты и стал самым продолжительным в истории тенниса.
Они продолжали играть. В середине сета Изнер побил рекорд Иво Карловича по эйсам в одном матче. Ближе к ночи этот же рекорд побил и Маю. Спортивные медиа отодвинули на вторые полосы новости про чемпионат мира в ЮАР. Зрители в Соединенных Штатах, которые никогда в жизни не включили бы Уимблдон в принципе, не отрываясь следили за героической битвой по телевизору, пусть и считая, что соперника Изнера правильно называть «Мэйхат». Матчи третьего дня заканчивались один за другим, и на каждой пресс-конференции обсуждали игру на 18-м корте. «Вы знаете, что сейчас идет самый долгий матч в истории?» – спросили Федерера, который только что расправился с Илией Бозоляцем. «Конечно знаю, – ответил Роджер, – я был бы дураком, если бы не следил».
При счете 47:47 на корте отказало электронное табло – на большее в «Ролексе» не рассчитывали даже в теории, так что на этом моменте система встретила потолок. К девяти вечера Маю пожаловался, что из-за темноты не видно мяч, и в 21:13 судья перенес игру снова. Здесь случился момент, потом ставший легендарным – собравшиеся на 18-м корте уже многочисленные зрители заорали: «We want more, we want more!» («Мы хотим еще!»). На тот момент один только пятый сет продолжался дольше, чем любой другой профессиональный теннисный матч.
Изнер и Маю отправились по номерам, отмокли в холодных ваннах и попытались отдохнуть – из-за переутомления перед третьим днем эпика они спали всего по несколько часов. Тогда же вечером Энди Роддик принес Изнеру три огромных пиццы, много курицы и картофельного пюре – американцы знают толк в восстановлении сил.
К трем часам дня 24 июня у 18-го корта выстроилась очередь. Для того чтобы усадить на трибуне Макинроя, организаторы подняли какого-то туриста из Японии. После матча Джонни Мак выразит Изнеру и Маю свое восхищение: «Об этой схватке будут писать в учебниках. Это лучшая Реkлама для нашего вида спорта». Зрители пытались заглянуть через ворота, подпрыгивали, чтобы увидеть хотя бы цифры на табло. 24 июня в первый раз за 33 года Уимблдон посещала Елизавета II – комментаторы ESPN шутили, что идти ей нужно не на матч британца Маррея, как планировалось, а на противостояние американца и француза, которое уже несколько часов как было историческим.
На третий день все решилось быстро – по меркам этого матча почти молниеносно. При счете 68:69 на подаче Маю Изнер заработал пятый матчбол за два дня. Передвигал ноги он еще тяжелее, чем вчера, но когда играешь третий день подряд, желание наконец это закончить сильнее даже инстинкта самосохранения. Он принял подачу Маю, дождался ответного удара, зафиксировался в стойке и пробил бэкхендом по линии так, что чуть не слетела кепка. Мяч попал в корт, Изнер радостно упал на траву, а его многострадальные ноги подлетели вверх почти под прямым углом. Маю, кажется, устал так, что даже ничего не почувствовал.
Потом были фотографии на фоне табло, улыбки Изнера и организованные на скорую руку памятные призы. Джону эта победа не принесла ничего: в следующем круге он вылетел от Тимо де Баккера, взяв всего пять геймов. Сложно играть после того, как вошел в историю.
«Просто попробуйте досчитать до 70 про себя, – предложил тренер Изнера Крейг Бойнтон, когда его попросили вспомнить матч через несколько лет, – так вы сразу поймете, насколько это было невероятно». Маю и Изнер не могли полностью восстановиться следующие три месяца. Колумнисты писали, что будь парни чуть талантливее, такого матча точно бы не произошло – один из них сделал бы брейк раньше. Но ведь в этом и дело: быть гением и быть героем – вещи совершенно разные. О хороших теннисистах Изнере и Маю никогда не говорили как о выдающихся, но ведь никто из выдающихся не повторил бы то, что сотворили они. Это был не гимн посредственности, а гимн труду и отваге.
С тех пор они дружат семьями – когда двое дарят друг другу в борьбе столько сил, их начинает многое связывать. Через несколько лет после матча Маю сказал: «Когда у меня что-то идет не так: неудачный день, например, – я вспоминаю, что в моей жизни был этот матч. Да, выиграл его не я, но я через это прошел, а значит пройду и через все остальное».
