(История одного фронтового фотоснимка)
Ненастной ночью на 29 декабря 1941 года черноморская эскадра, которую возглавлял крейсер «Красный Кавказ», взяла курс на оккупированную фашистами Феодосию. На борту — десантники генерала А. Первушина. Свирепо ревел в снастях штормовой ветер, волны обрушивались на палубу, превращая надстройки и артиллерийские орудия в ледяную броню.
Без отдыха боролись моряки со стихией. То и дело комендорам приходилось выскакивать из башен на палубу, чтобы помочь товарищам очистить ото льда надстройки и стволы орудий. Среди них был и Василий Покутный. Биография этого моряка — самая обычная для комсомольца того времени. В Днепропетровске закончил школу-семилетку, работал учеником слесаря. Потом — школа фабрично-заводского ученичества при знаменитом Харьковском тракторном заводе. В 1936 году по комсомольскому набору был направлен на флот, где и начал службу на крейсере, на котором встретил войну...
Шторм все же был добрым союзником моряков: корабли скрытно подошли к Феодосии. Фашисты, справляя рождество, полагали, что в такую погоду русские не отважатся выйти в море. И вдруг из снежной метельной пелены в порт ворвались советские катера-охотники. Под грохот орудий главного калибра крейсеров и эсминцев первые триста десантников штурмового отряда с криками «Даешь Феодосию!», «Бей гадов!» устремились в атаку. Они уже дрались в порту, когда «Красный Кавказ» начал с ходу швартоваться к Широкому мысу, чтобы высадить более двух тысяч десантников. Краснофлотец Василий Покутный вместе с другими артиллеристами вел в это время огонь по причалам и железнодорожной станции. От пороховой гари было трудно дышать не только в башне, но и на палубе...
Швартоваться к Широкому мысу крейсеру мешал юго-западный шестибалльный отжимной ветер. Первый заход оказался неудачным, пришлось повторить маневр. Фашисты поняли, что «Красный Кавказ» не зря подошел, и сосредоточили по нему огонь орудий, крупнокалиберных пулеметов. Чуть позже — неслыханное ранее дело — по крейсеру открыли огонь вражеские минометы. Нащупала корабль и крупнокалиберная батарея.
На мостике осколками ранило комиссара крейсера Г. Щербакова и командира артиллерийской боевой части капитан-лейтенанта В. Коровкина. Погиб любимец экипажа земляк Покутного старшина сигнальщиков Б. Колесник.
...В разгар боя командир крейсера вдруг услышал доклад:
— Пожар во второй башне! Снаряд пробил броню и разорвался внутри!
Капитан 2 ранга А. Гущин на мгновение замер. Он представил артиллерийскую башню и уходящую от нее в снарядные и зарядные погреба шахту.
Взрывчатки в трюмах столько, что разнесет корабль на кусочки. Надо отдавать приказ о затоплении погребов. Но ведь там люди! И тут же пронзила мысль: если взрыва до сих пор нет, значит, в башне борются с огнем.
Так оно и оказалось. Первым после разрыва вражеского снаряда в боевом отделении башни очнулся Василий Покутный.
Из воспоминаний В. ПОКУТНОГО:
— Сквозь густую пелену едкого дыма я, очнувшись, разглядел огонь на картузе (мешке) с пороховым зарядом, лежавшем на верхнем клапане элеватора. Не помню, как вскочил, вырвал вспыхнувший заряд из трубы элеватора, чтобы не дать загореться очередному картузу. Тут на мне вспыхнула одежда, и я упал, теряя сознание, на горящий заряд.
...Но не было гарантии в том, что в любую секунду не раздастся взрыв. Краснофлотцы П. Пушкарев, А. Платонов и другие ринулись на помощь. Через узкий лаз они пробрались в башню. Пушкарев отдраил дверь и выбросил многокилограммовый горящий заряд на палубу. Оттуда заряд без промедления выкинули за борт. Взрыв был предотвращен, и через два часа вторая башня уже вела огонь по врагу.
Долго лечился краснофлотец Покутный в госпиталях разных городов: в Туапсе, Тбилиси, Сочи, Ессентуках, Самарканде. В 1942 году стал коммунистом. Как только советские войска освободили Днепропетровск, Покутный вернулся туда, домой. С мая 1960 года краснокавказец на трудовой вахте — работает контролером ОТК на заводе. Там его и разыскали красные следопыты.
Впервые В. Покутный увидел себя в горящем обмундировании на экране кинохроники (кроме фотокора на корабле в день высадки десанта находился и кинооператор). С нескрываемым удивлением слушал он слова диктора о беспримерном подвиге погибшего моряка. Почему погибшего? Вот он я, живой!
Поначалу многие сомневались, что этот скромный человек и есть тот самый герой с «Красного Кавказа». Бывший командир крейсера даже обратился к военкому Днепропетровской области с просьбой выяснить, нет ли тут какой-то ошибки.
В 1968 году состоялась встреча бывшего краснофлотца В. Покутного и бывшего командира крейсера контр-адмирала в отставке А. Гущина. Произошла она в Москве в Центральном Доме журналистов СССР на персональной фотовыставке Б. Шейнина. В печати появился снимок: улыбающийся контр-адмирал по-отцовски крепко прижимает к груди смущенного краснофлотца. С того дня и зародилась дружба между В. Покутным и Б. Шейниным.
Несколько слов о бывшем военном фотокорреспонденте Борисе Шейнине. Он воевал с первого до последнего дня Великой Отечественной. Снимал бои за Одессу, оборону Кавказа, освобождение Севастополя и огненные дороги на Берлин.
И вот через много лет бывший краснофлотец и фотокорреспондент, запечатлевший его в бою, снова встретились на палубе современного большого противолодочного корабля «Красный Кавказ», названного в честь героического крейсера военных лет. Было о чем вспомнить ветеранам. Услышали моряки-черноморцы и историю о фотографии с горящим комендором.
Это был лишь один эпизод Великой Отечественной войны...
