Мензурное фехтование - удивительная часть немецкой студенческой культуры, прошедшая долгий путь от боевоего искусства к традиции нанесения и получения "следов мужества", коими всякий немецкий студент мог гордиться и покорять прекрасный пол.
Сегодня мы обратимся к тому, как проводили свой досуг молодые люди не многим более 100 лет тому назад и как это связано с правом студента носить меч в черте города.
Мензурное фехтование происходит от слова "мера". Также можно встретить термин "академическое фехтование", указывающий, в первую очередь на его применение в среде студентов. Это особый вид поединка, который развился в среде студенческих братств в германоговорящих регионах Европы в XVII веках и просуществовал до середины XX века. Правила поединка подразумевали отсутствие перемещений по площадке, а единственной мишенью была голова. При этом целью боя было не разломать ее оппоненту ловким ударом шлегера, а самому получить красивый шрам, свидетельствующий о мужестве обладателя.
Защита, если и использовалась, то очень ограниченная. Эффектные очки с металлической сеткой добавляли поединщику суровый стимпанковский колорит, иногда на бойцах можно видеть шляпы или накладки на щеках, но это скорее редкость. Горло, плечи и правая рука защищались толстым стеганым полотном, иногда с кольчужными вставками. Все остальное смело подставлялось под удары шлегера - специального легкого меча, не позволявшего нанести слишком тяжелую травму. Однако, с легкостью рассекавшего кожу и плоть.
В отличие от дуэлей чести, которые часто приводили к смерти или тяжелым ранениям и устраивались в безлюдных местах, мензур считался почетным развлечением и проводился не просто открыто, а в публичных заведениях - в барах, на улицах и в парках, и конечно же, в студенческих общежитиях.
Для мензурного боя не требовалось много пространства, достаточно было нескольких метров, на которых могли расположиться два пауканта и два секунданта, которые останавливали бой. Также для поединка по всем правилам понадобится врач, которым сможет тут же обработать рану и человек, ведущий протокол поединка по всем правилам германской пунктуальности.
Такой вид дуэли во многом напоминает судебные поединки раннего средневековья, также проходившие в ограниченном пространстве и подразумевающие бой до первой крови. Но более важным фактором здесь будет являться то, что германское студенчество таким образом демонстрировало свое неотъемлемое право на ношение оружия в черте города, которого были лишены многие гражданские люди.
Так описывает мензурный поединок Джером К. Джером в своей прекрасной книге "Трое на четырех колесах":
"Комната мрачная, голая; стены забрызганы пивом, кровью и стеарином; потолок закопчен сигарным дымом; пол усыпан опилками. Толпа студентов разместилась где попало - на деревянных скамьях и табуретках, на полу; все курят, разговаривают, смеются.
В центре комнаты стоят друг против друга соперники: огромные, неуклюжие, с выпученными глазами, в шерстяных шарфах, намотанных вокруг шеи, в каких-то фуфайках на толстой подкладке, похожих на грязные одеяла; руки просунуты в тяжелые ватные рукава, подняты. Не то это воины, каких изображают на японских подносах, не то - нелепые фигуры с вычурных часов.
Секунданты тоже начинены ватой, на головах у них торчат шапки с кожаными верхушками; они ставят соперников в надлежащую позицию, причем так и кажется, что послышится звук заводимой пружины. Судья садится на свое место, дает сигнал, - и немедленно раздаются пять быстрых ударов длинных эспадронов. Следить за борьбой неинтересно: нет ни движения, ни ловкости, ни грации - я говорю о собственном впечатлении. Тот, кто сильнее, кто может дольше удержать неестественно согнутой рукой в толстом рукаве огромный,
неуклюжий меч - выигрывает.
Общий интерес сосредоточивается не на борьбе, а на ранах: последние приходятся обыкновенно по голове или в левую половину лица, иногда взлетает на воздух кусок кожи с черепа, покрытый волосами, который впоследствии бережно сохраняется его гордым обладателем - или, вернее, его бывшим гордым обладателем и показывается на вечерах гостям, конечно, из каждой раны в обилии течет кровь; она брызжет на стены и потолок, попадает на докторов, секундантов и зрителей, делает лужи в опилках и пропитывает толстую одежду дерущихся. После каждого ряда ударов подбегают доктора и уже окровавленными руками зажимают зияющие раны, подтирая их шариками мокрой ваты, которые помощник держит готовыми на тарелке. Понятное дело, лишь только соперники снова становятся на места и продолжают свою "работу", раны в ту же минуту раскрываются, и кровь хлещет из них ручьем, почти ослепляя дерущихся и делая пол у них под ногами совершенно скользким. Иногда вы видите левую половину челюстей, обнаженных почти до самого уха, отчего получается такой вид, как будто человек глупо ухмыляется в одну сторону, оставаясь серьезным для другой половины зрителей; а иногда ударом рассекут кончик носа, что придает лицу странно-надменное выражение.
Мне кажется, сражающиеся не делают никаких попыток избегать ударов: стремление каждого студента заключается в том, чтобы выйти из университета с возможно большим количеством шрамов на лице. Победителем считается тот, которого больше исполосовали; к нему относятся восторги товарищей, зависть юнцов и поклонение девиц; изрезанный и заштопанный, он с гордостью разгуливает первый месяц после мензуры, не смущаясь тем, что почти утратил человеческий облик. Другой боец - на долю которого выпало несколько ничтожных царапин - удаляется с места действия раздосадованный и огорченный."
Цит. по Джером К.Джером. Трое на четырех колесах (перевод М. Жаринцовой).
Мода не мензур была настолько массовой среди германского студенчества, что следы этой бурной молодости были видны на лицах политических деятелей Германии и Австрии даже во второй половине XX века. Шрам от мензурного поединка именовался Schmiss. Можно видеть эти шрамы на лицах Отто Скорцени, Рудольфа Дильса, и многих других, например, Курта Сильбермана, Курта Дебю, Отто Тирака и многих других.
