Дорога в Тридесятое царство

За свой 17-летний опыт работы аналитическим психологом я заметила невероятную вещь: людям гораздо легче принять свою темную теневую сторону – свои, как они считают, минусы и недостатки, чем достоинства. Со своими талантами и достоинствами люди борются куда сильнее, чем с изъянами, слабостями и несовершенством. Ощущение внутреннего благородства потрясает гораздо больше, чем осознание своей никчемности. Слабость худо-бедно прощается, сила — нет. Бездарность, леность уютнее таланта, потому что не требует ответственности...

Когда-то это слово звучало как заклинание. В нём слышался ритм движения, дыхание жизни, сама пульсация бытия. Энергия — от греческого ἐνέργεια, что значит «действие», «быть в деле», «быть живым». Но пройдёт две с половиной тысячи лет — и то же слово появится в сторис: «Подними энергию! Заряди вибрации!». И в нём не останется ни дыхания, ни смысла. Только маркетинг и глянец. Как же это случилось? Как живое слово, некогда означавшее саму душу движения, стало синонимом «ресурса»? Попробуем пройти по...

Когда перестаёшь тонуть в эмоциях и начинаешь обнимать их с нежностью — жизнь меняется. Мы порой теряем себя в своей боли. Становимся ею, дышим ею, растворяемся до последней капли. И кажется, будто выхода нет. Но всё меняется в тот миг, когда мы перестаём отождествляться со страданием — и становимся тем, кто нежно, бережно обнимает эту боль. Мы становимся со-страданием. Когда мы слишком сильно цепляемся за свои эмоции, страдание лишь крепчает, словно мороз ночью. А осознанность и сострадание — как тёплый плед, который мы сами себе протягиваем...

Есть руны/ архетипы, которые зовут нас взлететь в небо, и есть руны, которые возвращают нас к корням — к земле. Ингуз — одна из таких. Она говорит о том, что под ногами должна быть твердая почва, что зерно должно упасть в землю, а не в воздух – остаться незавершенным проектом, что плоды растут не в мечтах, а в реальном поле. Это руна воплощения, плотской силы, здоровья и жизненной устойчивости. Она напоминает нам о простом: чтобы душа жила, телу нужно дышать, работать, любить, есть, спать, радоваться...

Сентябрь в северной традиции — месяц руны Ингуз, руны созревшего семени и завершения. Об этом я писала в предыдущих постах. В форме руны Ингуз сокрыт смысл замкнутого цикла, созревшего зерна, падающего в землю. Ингуз учит нас завершать начатое, собирать плоды, отпускать лишнее и одновременно хранить в себе силу для будущего. У наших пращуров — древних славян, в это же время проходил один из самых важных аграрных праздников — Дожинки (или Обжинки, Дажынкі, Dożynki). Как подсказывает сама этимология...

Русская народная сказка «Упырь» является, пожалуй, самой жуткой из всего из сборника Афанасьева. Это точно не та сказка, которую стоит читать детям. Да и не всем взрослым подойдет на ночь такое чтиво, ибо любой Фредди Крюгер на пару с Ганнибалом Лектором отдыхают рядом с русским Упырем. Начинается сказка с того, что девушка Маруся – юная, добрая, наивная (как и положено сказочным девицам) сталкивается с ужасной правдой, которую невозможно принять. Она видит, что добрый молодец, в которого она влюблена,...

Да, немного грустно: лето ушло, его тепло растворяется в утреннем тумане, дни становятся короче, и в воздухе слышится дыхание осени. Но начало осени — это не про уныние. Это время глубинной радости и благодарности, когда мы подводим итоги, собираем плоды и учимся отпускать то, что уже завершено. Сентябрю покровительствует Ингуз — руна семени, руна плодородия и завершения. Её форма замкнута, словно зерно, скрывающее в себе силу будущей жизни. Ингуз напоминает: «Собери урожай, сохрани в себе силу, доведи до конца начатое...

Вчера был тот самый день, когда всё складывается не так: — старая травма в плече снова громко дала о себе знать (давайте считать, что это отголоски моей давней драки с одним болотным троллем, так хоть веселее); — последние солнечные лучи уходят в туман питерской осени, и так как впереди дорога и расставание с городом на месяц, тёплый, зелёный Питер в этом году я больше не увижу; — и ещё какой-нибудь ретроградный Меркурий поди и это-вот-всё. В общем, настроение моё вчера шумно упало на пол и закатилось куда-то под диван...

В предыдущих статьях я рассказывала о том, как понимали природу человеческих желаний самые известные философы и психологи. Менегетти слышал в них голос истины, Франкл видел волю к смыслу, Платон — память души о вечном. Шопенгауэр крутил колесо страдания, а Ницше раздувал огонь воли к власти. Если обобщить, то все философские и психологические воззрения сходятся в двух крайних позициях: Я же, как архетипический психолог и психотерапевт, полагаю: правы оба лагеря. Одни — те самые, что «от Лукавого» (фигура речи: в дьявола я не верю)...

В последний месяц я рассказываю о воззрениях на природу человеческих желаний самых значимых философов и психологов. Наш сегодняшний «собеседник» — Фридрих Ницше. Философ, без которого не было бы философии нового времени. Желание — это всегда опасно. Оно тревожит. Разрывает равновесие. Нарушает стабильность. Оно пробуждает страсть, движение, голод, а вместе с ними — страдание, тревогу, сомнение. Возможно, именно поэтому столько философских традиций стремились его укротить: от стоиков до буддистов, от христианских аскетов до Канта с его строгим нравственным законом...

1 – 2 августа и всю последующую неделю отмечается один из восьми праздников Колеса года. Несмотря на то, что название этого праздника кельтское, Колесо года было известно всем индоевропейским народам, и его ключевые точки под разными названиями отмечались всеми, в том числе, и нашими пращурами. Однако по традиции рубрики "Архетипы времени" на моем канале, я оставлю кельтское название. О духовном и культурном значении праздников Колеса года я уже писала не раз. И если вы давно со мной, то знаете: каждый из этих праздников — не просто дата в календаре, а миф, живущий во времени...

Мы уже говорили о Платоне и Будде, о Франкле, Фромме и Менегетти. Каждый из них видел желания по-своему: как стремление к Истине, как телесную радость, как вектор смысла, как ловушку потребления. Сегодня — философ, который пошёл ещё дальше в своей безжалостной диагностике: Артур Шопенгауэр. Он видел в желании не двигатель, а причину страдания. «Желание — это страдание. А удовлетворение — лишь краткий перерыв между муками». Желание для него — это пульсирующий голод. Его нельзя утолить. Кажется, ты достиг цели — и вот уже новая маячит впереди, как мираж...