Живопись

Художник Михаил Врубель — признанный, но не понятый, неистовый, но страдающий, влюбленный, но отвергнутый. Он часто ощущал себя «для мира и небес чужим» и рисовал — не демонов, но себя в их обличии, воплощая свои видения и переживания. Художник порождал героев — прекрасных, странных и пугающих, как обитатели иных миров, доступных только его взгляду, но не видимых для остальных. Он создавал полотна со всей страстью, любовью и отчаяньем своей мятущейся души. Но оставался — «один, как прежде, во Вселенной без упованья и любви»...

Жёлтый «умеет» гармонировать и с алым, и с голубым. Надо лишь верно подобрать оттенок этого самого жёлтого. Один-единственный из колоссального множества... Самые смелые сочетания цветов могут складываться в эффектные синергичные комбинации, не скатываясь при этом в аляповатость и пестроту. Нужно лишь не стесняться брать всё лучшее у этнических мотивов, сельских традиций и церковных витражей. Видеть революционное в традиционном. Скорее любить, чем понимать... Можно превзойти французских импрессионистов «на их поле»...

Рассматривать творчество живописцев миланской школы — всё равно что работать астрономом, изучающим экзопланеты. Принцип абсолютно тот же. Есть звезда. И есть её сателлиты, едва заметные на фоне колосса, вокруг которого вращаются. Свет, который излучают экзопланеты — суть отражённые лучи этой самой звезды. Гравитационное воздействие, которое оказывают экзопланеты — ничтожнейшие доли процента относительно притяжения светила. Всё, что мы в силах разглядеть и расшифровать — дарит редкий момент появления планеты аккурат на фоне всё той же звезды...

Любой феномен в мире живописи по-своему закономерен. Даже предсказуем. Достаточно помнить о примате общего над частным и материального над интуитивным — и всё удивительное становится логичным. Не прекращая быть уникальным и восхитительным, но всё же. Голландская живопись XVII века не могла не выделяться на фоне общеевропейского «мейнстрима». Пока южная часть страны, пребывавшая под властью испанской короны, следовала аристократическому дискурсу изобразительного искусства, независимые северяне провозгласили республику...

Знаем, многие не согласятся. Даже возмутятся. Но мы абсолютно убеждены: живопись Ренессанса слишком рано постарела. Обрюзгла, оплыла, потеряла исходный импульс идей, утратила пассионарность, поступила на услужение, ударилась в немощную рефлексию и в конце концов сошла на нет за считанные десятилетия. Что по историческим меркам — очень и очень мало. А началось всё это безобразие с Леонардо. Именно он (и сонм его учеников) променял стройность и «остроугольность» силуэтов Джотто и Мантеньи на однородность и мягкую округлость...

Бал неприглашенных: Чувства без ответа, Танцы без движений, Музыка без тактов. Бал неприглашенных: Полночь смотрит в окна, Свечи пахнут серой, Гости носят Прада. Роли, маски, тени, Сто предположений, Миллион сомнений, Тьма интерпретаций. Бал неприглашенных — Праздник постмодерна. «Худший» — значит «первый», «Быть» равно «казаться». Л. Городная Схематические формы красоты находятся в постоянном конфликте с суровой реальностью. Поэтому на картинах Карло Мария Мариани аллюзии на древнегреческую скульптуру...

Портрет без фона То был один из первых портретов кисти Лукаса Кранаха Старшего, вовсе не имеющий пейзажного фона. И самый знаменитый из них. Внимание художника целиком сосредоточилось на яркой внешности и великолепии наряда юной принцессы. Весь богатейший (по меркам эпохи) арсенал технических приёмов виртуоза из Виттенберга встал на службу выразительности образа героини полотна. И обеспечил автору место в Истории. Момент истины в творчестве То был момент истины в судьбе немецкого мастера Ренессанса, повстречавшего истинную музу...

Эссе: Гоголь «Мертвые души» Птица-тройка Глава 11 По причине перегруженности предыдущих текстов, остались некоторые пропущенные интересные детали, которые я постараюсь вплести в основную тему. Начнём с того, что количество коней тройки соответствует количеству седоков. Коляску везут гнедой коренник и пара пристяжных: каурый с кличкой Заседатель и чубарый, которого мы так и будем звать — Чубарый. В коляске умещаются Чичиков, его ангел Петруша и лоцман пан Селифан. Селифан заметно недолюбливает Чубарого,...

Последним веком гоголевской поэмы, но не последним в странствиях планеты по имени Русь, вполне ожидаемо стал наш с вами век, поданный читателю под личиной Плюшкина. И пока Чичиков, увлекаемый предчувствием поживы, держит путь в его владения, Гоголь заполняет вынужденную дорожную паузу впечатлениями своей молодости, которые вдруг внезапно и жёстко стыкуются с размышлениями его героя. На малое время возникает иллюзия, будто воспоминания Автора принадлежат Чичикову — хороший способ подтолкнуть читателя к идее их внутренней идентичности...

Следующим по списку, а значит ближе к нам по историческому времени, пристроился примат Собакевич. Личность его читается довольно легко, а поэтому сразу начнём с особых её примет. Итак, подытожим наши наблюдения: плохо развитая речь, неповоротливая шея, короткие конечности, бочковатая грудная клетка, круглые глазницы с глубоко посаженными глазами, грубые черты лица. На мой взгляд, это признаки неандертальца или одной из его разновидностей. На момент написания поэмы научным бюро находок была найдена лишь одна некогда утерянная неандертальцем черепная коробка без лицевой части...

Овидий: древнеримский поэт, автор «Метаморфоз» и «Науки любви» Есть в этих картинах кое-что «диснеевское». Нарочитое до приторной вязкости. Помните, как в старых мультиках вышеупомянутой студии всяческие оленята с котятами, птички с рыбками и прочие билатеральные со вторичноротыми увивались вокруг очередной Белоснежки или Синеглазки? Сбегались, слетались и сползались на песню сказошной принцессы? Или даже трогательно окружали её в час беды и мило сочувствовали героине, подчёркивая тем самым драматизм...

У всякого мастера городского пейзажа — своя набережная. Своё понимание её символизма и эстетики, её «удельного веса» в пространстве композиции. Несчастная стихия, заключённая в гранитные оковы? Или драгоценная красота природы, ставшая ещё прекраснее в архитектурной оправе? Пространство шумных торжищ или тихое пристанище влюблённых парочек? Место действия мрачных мистерий Достоевского или подиум для весёлого венецианского карнавала; самостоятельная героиня картины или банальный пролог к любимой живописцами...