Записки на страницах

Ольга Николаевна, бывший главный бухгалтер, а ныне — идейный вдохновитель и главнокомандующий шести соток в дачном поселке «Тихая за́водь», свято верила в магию земли. Земля, в отличие от людей и квартальных отчетов, никогда не врала. Посадишь огурец — вырастет огурец. Посадишь петунию — будет петуния. Все честно, предсказуемо и понятно. Именно этой кристальной ясности ей так не хватало последние десять лет после выхода на пенсию. Ее дача была ее крепостью и ее произведением искусства. Каждый кустик...

Антонина Сергеевна Ветрова, женщина пятидесяти четырех лет от роду и двадцати пяти по состоянию души, твердо верила, что лучший антидепрессант — это не таблетки, а хороший, сложный рецепт. Чем больше в рецепте шагов, экзотических ингредиентов и требований к точности, тем меньше в голове остается места для мрачных мыслей о выросшем сыне, который звонит только по воскресеньям, и о предательских морщинках у глаз, которые не берет ни один крем. Сегодня в ее программе был торт «Эстерхази». А для «Эстерхази» требовался не только особый абрикосовый конфитюр, но и особое, боевое настроение...

Я стояла перед обшарпанным кирпичным зданием с вывеской «Камеры хранения „Тихая Гавань“» и чувствовала себя героиней второсортного детектива. Не хватало только проливного дождя и саксофона за кадром. Но дождь был вчера, а из музыки — только тоскливое карканье вороны на ржавом фонарном столбе. Внутри у меня всё дрожало, как осиновый лист, но отступать было поздно. Мой внутренний библиотекарь, привыкший к порядку и справедливости, требовал докопаться до истины. Предыдущая часть рассказа: За конторкой...

На секунду мир сузился до трех точек: холодные глаза красивой женщины, испуганный голос Аркадия из глубины дома и этот распахнутый чемодан, набитый чужой жизнью. Мой мозг, привыкший к спокойной каталогизации книг, вдруг заработал с бешеной скоростью, как у суперкомпьютера, которому поставили задачу вычислить последнюю цифру числа Пи. Бежать. Нужно было бежать, причем так, чтобы не вызвать подозрений. Прошлая часть: — Ой! — я картинно хлопнула себя по лбу, изображая внезапное озарение. — Простите,...

Лидию Петровну, женщину под шестьдесят, неугомонную и деятельную, подруги за спиной звали не иначе как Лидуся-хлопотунья. И ведь было за что! Энергия из нее так и перла, не давая присесть ни на минуту ни ей самой, ни тем, кто оказывался рядом. Дети – трое – давно разлетелись из родительского гнезда, обзавелись своими семьями, оставив ее одну в просторной «трешке» в центре города. Квартира эта, казалось, до сих пор хранила отголоски прошлого: то звонкий детский смех, то яростные споры повзрослевших отпрысков, то умиротворяющую тишину редких семейных вечеров...