Городское фэнтези

Кирилл глубоко вздохнул и повернулся к коту. — Ну что, Пациент номер семь? Переезжаешь ко мне домой. Похоже, ты моя проблема теперь. Мысль отдать кота той девушке даже не возникла. Во-первых, это было бы не профессионально — не вылечил до конца. Во-вторых... а вдруг эта тварь из зеркала к ней явится? Нет уж. Он, как тот мальчик из мультика, который запустил в дом динозавра, теперь отвечал за того, кого приручил. Или кто его приручил. До конца было не ясно. Ехать домой сил не было. Утром, когда Марина...

Тихий, едва слышный, чистый звук. Сам по себе. Безо всякой причины. Кирилл замер. Воздух в комнате стал густым и тяжёлым. Даже кот насторожился и приподнял голову. Звонок повторился. И ещё. Непрерывно, настойчиво, словно кто-то невидимый торопил его. И тут Кирилл почувствовал это. Холод. Тот самый, неестественный холод, что шёл от кота. Только теперь он исходил от двери процедурной. Колокольчик заливался трелью, почти вибрируя на столе. — Тихо! — шикнул на него Кирилл, хотя это было абсурдно. Он сделал шаг к процедурной...

Кирилл остался наедине с инопланетным существом и нарастающей паникой. Он запер дверь на ключ, прислонился лбом к прохладному стеклу шкафа с инструментами и закрыл глаза. «Ты переработал, Орлов. У тебя синдром выгорания. Галлюцинации. Надо просто выспаться. Завтра придёшь, а тут будет обычный кот с обычной болячкой...» Он потянулся к карману халата за телефоном, чтобы загуглить симптомы профессионального помешательства. Его пальцы наткнулись в кармане на холодный металл. Это был забытый неказистый колокольчик...

Последняя запись в журнале приёма замкнула собой долгий, утомительный день. Запись о пациенте за номером шесть гласила: «Такса Глаша, возраст — семь лет, проблемы с пищеварением, рекомендация — меньше сосисок со стола». Кирилл Орлов зажмурился, снимая очки и потирая переносицу. Запахи больницы — антисептик, шерсть, сладковатый аромат корма — въелись в него, как вонь дешёвого парфюма в лифте после соседки тёти Люды. — Марина, я всё! — крикнул он в коридор, натягивая куртку. — Если там не истекает кровью амурский тигр, я невидим и не слышим до завтра...

Рабочий день прошёл в каком-то странном, отстранённом вакууме. Кирилл делал привычные вещи: осматривал животных, ставил диагнозы, успокаивал хозяев. Но его сознание было где-то далеко, будто он смотрел на происходящее через толстое стекло. Руки действовали автоматически, а ум был сосредоточен на внутренних ощущениях. Он прислушивался к себе, пытаясь уловить малейшие изменения, но кроме лёгкого нервного тремора, ничего не чувствовал. Когда последний пациент с благодарностью покинул кабинет, а Марина, пожелав хорошего вечера, ушла домой, Кирилл остался один в наступающей тишине...

Дверь каменного подземелья захлопнулась с глухим, окончательным стуком, словно гробовая крышка захоронения за спиной. Кирилл отшатнулся, делая судорожный глоток холодного ночного воздуха, который после затхлого удушья капища казался нектаром. Он обернулся – на месте входа снова был лишь пустырь, ржавая будка и жухлая крапива. Морок сработал безупречно. Смирнов уже шёл к машине, его тёмный силуэт чётко вырисовывался в свете одинокого фонаря. Кирилл, чувствуя лёгкую дрожь в коленях, поплёлся за ним...

Утро понедельника вломилось в студию настырным лучом солнца, упёршимся прямо в веко Кирилла. Он застонал, повернулся на другой бок и наткнулся на пристальный, не моргающий взгляд двух изумрудных прожекторов. «Операция «Подъём» провалилась с треском, я уже успел составить отчёт о твоей нерадивости и трижды отправил его высшему руководству, — прозвучал в голове ясный, бодрый и полный сарказма мысленный голос. — Рекомендую немедленно начать процесс реабилитации. Путь лежит через кухню.» — Отстань, Никлаус, — буркнул Кирилл в подушку...

— Чай со сгущёнкой, — напомнил Шуршун, косясь на Никлауса. — Базар об этом был. Я за долгом. — Конечно, Шуршун, проходи, — кивнул Кирилл, глотая кусок сэндвича. — Как раз чайник вскипел. «Дух места, — лениво прокомментировал Никлаус, не отрываясь от своей миски. — Энергетический смотритель низшего звена. Пахнет домашним уютом. И… сладостями.» Шуршун, краем глаза поглядывая на кота, съёжился ещё сильнее и прокрался к столу как мышь. — Я не помешал? — прошептал он, усаживаясь на краешек стула. Пока...

Воскресное солнце ворвалось в студию не назойливым лучом, а ленивой, золотистой полосой, растянувшейся по половице. Кирилл проснулся от непривычной тишины. Не было требовательного мысленного пинка, нетерпеливого вопроса о завтраке, саркастического комментария по поводу его позы во сне. Была тишина. Он приподнялся на локте. Никлаус сидел на подоконнике, спиной к комнате, неподвижный, как чёрная фарфоровая статуэтка. Его хвост был опущен, а не обвит вокруг лап с привычным высокомерием. Он смотрел в окно на просыпающийся город, но взгляд его был устремлён куда-то далеко, за горизонт многоэтажек...

Смирнов уже взялся за ручку двери, его фигура отбрасывала длинную тень в прихожей, когда Кирилл, будто очнувшись от столбняка, резко поднял голову. — Николай Петрович! — его голос прозвучал громче и твёрже, чем он ожидал. Смирнов обернулся на пороге, одна бровь вопросительно поползла вверх. В его позе не было нетерпения, лишь лёгкое, привычное ожидание. Он словно знал, что этот момент настанет. — Да, Кирилл? У тебя ещё какой-то вопрос? Кирилл встал. Ладони у него были влажными, а в груди колотилось что-то тяжёлое и горячее, вытесняя остатки страха и нерешительности...

Не прошло и пятнадцати минут, как раздался звонок в домофон. Почти одновременно явились два доставщика — один с аккуратным пакетом из кафе, другой — на самокате с полиэтиленовым пакетом из магазина. Смирнов расплатился наличными, отсылая курьеров, и водрузил добычу на стол. Запахи тут же наполнили студию, и Кирилл почувствовал, как у него слюнки потекли. Он достал тарелки, принялся раскладывать еду. Но когда очередь дошла до кота, возникла заминка. Кирилл по привычке потянулся за старой газетой, чтобы постелить её на пол...

— Хорошо, — начал Смирнов, и его голос приобрёл новые, лекционные нотки. — Теперь, когда мы установили все факты, давай разберёмся с юридической стороной вопроса. Ибо без этого любое наше действие будет не решением, а самосудом. А мы — не самозванцы. Мы — закон. Он сделал паузу, давая этим словам прочно засесть в сознании Кирилла. — Итак, предмет разбирательства: попытка несанкционированного проникновения в помещение с применением магических средств, запугивание и попытка похищения имущества. В данном случае — кота...