Я ЧИТАЮ

– Мам, ну сколько можно тянуть? Я же нормально предлагаю: ты берешь однушку, я остаюсь здесь с Максимом. Все честно, по долям. Тебе одной и не нужно столько места. Людмила медленно отставила чашку с недопитым чаем. Пальцы слегка дрожали. Она посмотрела на дочь, сидевшую напротив за кухонным столом, и вдруг поняла: сейчас произойдет что-то важное. Что-то, после чего уже не будет как прежде. – Катя, я не хочу размениваться, – сказала она тихо, но очень отчетливо. Дочь вскинула брови. На лице мелькнуло недоумение, затем раздражение...

– Алеша, ну скажи ей хоть что-нибудь! Я больше не могу! Ольга стояла посреди кухни, сжимая в руках кухонное полотенце так крепко, что костяшки пальцев побелели. Алексей сидел за столом, уткнувшись взглядом в свою чашку остывшего чая, и молчал. Просто молчал, как молчал последние две недели, пока его мать жила у них. – Она меня игнорирует в собственном доме! Переставляет мои вещи! Учит меня, как кормить Дашу! – голос Ольги дрожал, но она старалась не повышать тон, чтобы не разбудить дочку и не дать свекрови лишний повод для новых обвинений...

– Света, мне нужно с тобой поговорить. Светлана обернулась от плиты, где на сковороде шипели котлеты. Андрей стоял в дверях кухни, и по его лицу она сразу поняла, что это будет не обычный разговор про оплату коммуналки или поломанный кран. – Что случилось? – спросила она, выключая конфорку. – Я ухожу, – он произнес это так буднично, будто сообщал о том, что задержится на работе. – У меня другая женщина. Анна. Мы вместе уже полгода. Светлана прислонилась к столешнице. В голове что-то щелкнуло, словно переключатель, и мир вдруг стал чужим, неправильным...

– Ларис, ну подумай только, мама же дома целыми днями сидит, с ума сходит от одиночества, – Сергей стоял на кухне, держа в руках недопитый чай, и смотрел на меня так, будто просил не о работе для своей матери, а о спасении утопающего. – Ты же сама говорила, что администратор нужен. Вот и возьми её. Она ответственная, аккуратная, всю жизнь экономистом проработала. Я отложила нож, которым нарезала помидоры для салата, и обернулась к мужу. Сергей выглядел усталым после рабочего дня, седина в висках за последние годы стала гуще, и морщинки у глаз углубились...

– Аня, солнышко, ты должна быть благоразумной, – голос матери в трубке звучал мягко, но неумолимо. – Ты погубишь себе всю жизнь. Мы не позволим. Отец сказал: или он, или мы. Анна сидела на полу съёмной квартиры, прижав телефон к уху так сильно, что ухо онемело. За окном моросил осенний дождь, такой же серый и безнадёжный, как всё, что происходило последние три недели. На журнальном столике лежал её мобильный, экран светился: неотправленное сообщение Максиму, набранное и стёртое уже раз десять. – Мама, я его люблю, – прошептала она, и голос предательски дрогнул...