Walking Beriozka

​​Санкт-Петербургский #дневник Часть 2 Карта улиц в голове выстроилась довольно быстро. В Питере мне очень не хватало наших кофешопов и точек с шаурмой на каждом углу. Вообще, с едой мне как-то не очень везло. Ещё одна пищевая заметка — в Питере несъедобные фрукты. Все эти дни я была фактически без связи, доступ к интернету имелся только в хостеле и дома у подруги. Я не стала покупать в начале поездки симку, надеясь подключаться к вай-фаю в кафешках и транспорте, но Россия тут отвесила мне здоровую такую отлепуху — идентификация по номеру телефона. Если честно, для меня это было похожим на привет из Китая. Поэтому довольно забавно, что сеть я поймала в музее Анны Ахматовой. Что в музее бросилось в глаза? Специальные крепления на лестнице для инвалидной коляски. В принципе, Петербург, как мне показалось, лучше того же Киева оборудован для людей с ограниченными возможностями — это правда круто. И главное — Питер серый, Питер холодный (я привезла с собой кучу летней одежды, в которой чуть не околела), но в нем по-другому дышится. Понимаешь, что тебе по роду деятельности надо туда хотя бы ездить. И я уверенна, что мы с ним встретимся ещё разок. Уезжая, не могла найти место остановки автобуса. Потом говорила об этом кому-то из друзей — прозвучала шутка, что город просто не хотел отпускать. Когда мы выезжали, мимо проносились дорожные указатели, не хотелось плакать, но в груди было ощущение тесноты. И глядя на фотографии, ты не можешь поверить — это со мной вообще было? Хах, да.

​​Санкт-Петербургский #дневник Часть 1 В таможне, в границе самой по себе нет ничего страшного. И тем не менее, ты начинаешь волноваться. Граница, черта, и именно этим она примечательна, этим ощущением переходности. Нагоняло грозу, и деревья гнулись к самой земле. Я где-то читала — хорошая примета, когда в дорогу идет дождь. От этого ты чувствуешь себя ещё волнительнее. Будто и правда переступил порог, оставил что-то за спиной. Щелчок смены реальности произошел внезапно. Ужасно холодно, а ты весь такой в прикиде а-ля Билли Айлиш из-за чужой одежды на тебе. Да, этот город искусственнее моего. Он прекрасен, суров, аристократичен. И в начале показалось, что он меня не принял. Пока не узнал, не понял. Яркое воспоминание — встреча с интернет-подругой. Это длинная история, но просто я будто наново познакомилась с человеком, с которым общалась пять лет. И картинка, твоё представление о личности становится цельным. Теперь ты видишь не только внутренний мир, теперь ты можешь человека потрогать, обнять. Как-то странно, но общение в мессенджерах не давало ощущения… реальности что ли. В один из вечеров на кухне хостела со мной заговорила девушка, вся в татуировках. Потом появились ещё персонажи. Идёшь вдоль Невы и совершенно не осознаешь, где находишься. Топчешь гранит города, в котором хотели побывать все твои друзья. Обрабатываешь фотографии, улыбаешься незнакомым людям, дрожишь от холода и дышишь, питаешь себя историей. Огосподи, как притормозить, потому что слишком уж быстро...

Тем временем на Донбассе И всё же, есть дома у родителей что-то идилическое. Да, я всегда буду страдать от присущего бежавшим "покорять столицу" чувства, что ты совершил предательство. Смотришь на свой дом — загибается. На улицу — проигрывает песку и траве. Сухой ветер несет пыль в лицо, ноги становятся черными уже после пятиминутной прогулки. Речка обмельчала, заросла, а вместо лягушат в ней — черные загорелые дети. Кременная (это тот город, который моя родина), да и весь тот легендарный ДОНБАСС похоронен в руинах. А дело ведь не в войне. Это началось намного раньше. И мне кажется, что все вернется назад, будто в то время, когда степь была безлюдной и звалась Диким полем. Быков бы сказал тут что-то про азиатчину. И я её чувствую, в этих загорелых злых лицах. Но и она сожрется степью. Мы убежим, а наши родители будут похоронены в песок... Сижу в кресле, думаю, и тут бабушка зовет, просит сходить в аптеку. Теперь ей лекарства выписывают через СМС. Приключилось лечить зубы сестре — пошли на рентген, где нам выдали крохотные карточки в силиконовых чехлах (ах, это же снимки!). По пути в школу наткнулась на возведеннуюза зиму амбулаторию — по виду более чем приличную. А саму школу продолжают чинить. Та пошла трещинами, но все строят. Всем хорошо, все живут. И из всего этого у меня напрашивается один вывод: вот на кой черт я сюда со своим эсхатологическим сознанием приехала? 

Венок для друзей В последнее время меня жутко триггерит от публичного "вреда себе", страданий ради страданий. Вокруг тебя персоналии будто специально демонстрируют свои слабости только ради того, чтобы было что демонстрировать. Прям как в моём предыдущем посте про ориентацию, где вместо личностных качеств выпячивается совсем другое. Нытьё становится перманентным состоянием, несмываемым гримом. И ты общаешься с человеком, а из него льёт, бурлит, фонтанирует дерьмо. В принципе, меня это абсолютно не должно волновать. Пугает только заезженность пластинки. Изо дня в день… Человек как бы не понимает масштаба своей надуманной трагедии и сам по себе становиться эмоциональным вампиром, с которым не хочешь говорить. Больше всего огорчает, что из-за таких страдальщиков у тебя замылен глаз, очень тяжело заметить реальную проблему. Вот кто-то, допустим, сетует на жизнь, а я уже воспринимаю это как рекламу перед сериалом — пропустить никак нельзя, но из-за частого повторения смысл слов утрачен. И когда человек по сотому разу рассказывает о том, как же он мечтает сдохнуть, я хочу быть первой, кто скинется ему на венок.

Образ У тебя есть образ? Какой-то поведенческий трафарет, которого придерживаешься, особая лексика, набор фразочек, особая мимика, ТВОЙ гардероб, ТВОИ мысли. Всё подчиняется этому образу. Я твердо уверенна, что для нормальной жизни, а если быть точнее, жизни творческой, нужен образ. Ты берешь тюль и накидываешь на себя, а уже поверх неё нашиваешь узорчиками характеристики. Но когда образа нет, ты эдакий "перманентно потерянный персонаж". Как нужда в идее, чтобы за неё бороться, нужда в патриотизме, во мне возникла острая черта создать себе образ. А будет представление себя - будет и представление собственного литературного стиля... Хотелось бы писать просто и легко. Мне не нравится пестрота, мне не нравится орать буквами. Мне нравится что-то... Я его не чувствую. Не его, её, мою тюль. Просто не чувствую. Ведь стихи по большей части воспевают болезненность, токсичность взаимоотношений и любви, заостряют проблемы, а мне это не нравится. Мне не хочется, и от этого выходит какая-то белиберда, потому что иначе я не могу писать. Ты должен чувствовать собственный голос, подчиняться ему, а мне с ними хочется спорить, орать на него во всю мощь, потому что он - правда.

Моя негомофобия Мне плевать, кого ты любишь. Ну вот правда. Ты меня достал, собеседник. Вот такой вот усреднённый собеседник, которого я постоянно вижу в некоторых своих друзьях и знакомых. И наши диалоги превращаются в: «Да, вот так устала делать пары и... Ахдатыжезнаешьчтоялесбиянка? Граждане! Вы же знаете, что я лесбиянка?» И тут мне становится чуднО и чУдно от этого. Это не желание быть «модным», как думают люди постарше, это поведение от безысходности. Его продиктовал типичный подростковый страх быть таким, как все. Типа тебе выделиться нечем, кроме как половыми предпочтениями? Но вот самое забавное, что на волне ЛГБТ-истерии некоторые уникумы стали чуть ли не придумывать, навязывать и напяливать на себя другую ориентацию. И никакого ж таланта, никаких других качеств выделить нельзя, лишь убеждение, что быть геем или великим страдальцем достаточно, чтобы получить внимание. И они ж, черт дери, получают его!  Засуньте себе эту поддельную радугу в задницу, у меня в глазах рябит.

Об эволюции Два года назад я увлеклась серебряным веком. Когда ты морально незрелый, тебе хочется принадлежать к какой-то культуре, если можно так сказать. А фото томных барышень и парней в образах денди, плюс ещё сама атмосфера, когда всё вокруг натянуто струной в предвкушении катастрофы. Боже, я тащилась. И я бы вполне могла оправдать своё "тащение" реальной любовью к эпохе, да только позже до меня дошло, что это была любовь от безысходности, потому что ни о чём другом я больше не знала. Так, постепенно, как штукатурка, как фреска, отваливается то, что мне раньше нравилось. Я бы могла сказать, что страсти гаснут и наконец-то появляется спокойствие, только пока не знаю... и на всё ты смотришь как-то критично, как-то тебе резко всё не нравится. И ты уже кажешься другим тухтырём. Так для себя обнаруживаю, что очень полезно оглядываться назад просто для того, чтобы убедиться, что ты не топчешься на месте. Так "ялюблюукраинуишевченка" эволюционировал в "непутёвого ребёнка", затем стал "творцом в кризисе", затем "киевлянкой", а дальше будет что-то ещё. И я в душе не знаю, чего ожидать. Грустно только, что работы, которые мне нравятся сейчас, устареют к чертям собачьим. 

Куда таких уносит? Меня это злит. Меня это вымораживает. Вчерашняя смена многому научила. Если ещё два дня назад я говорила, что надо закрыться и забыться, найти себе каменную коробочку и там в ней сидеть, пока люди с ГРАЖДАНСКОЙ ПОЗИЦИЕЙ подобно шавкам лают и лают, лают и лают. А теперь... Теперь я понимаю, что все коробочки заняты. Потому что каждый, каждый орущий сидит в своем маленьком мире и абсолютно изолируется от арументов здравого смысла. И, божежтыжмой, задралась уступать, буду переступать. В принципе, если захотеть, можно их изменить, наставить на извилистый путь истины, докричаться. Если постараться, можно сточить любой камень, да только так сотрёшь все ногти.

Я не умею разговаривать, но работаю с информацией. Живу и верчусь в ней, а потом понимаю, что вылитое в текст лишь процентов на 60 с натяжкой отражает мою реальность. И тогда хочется самой себе задать школьный вопрос: «Что автор хотел этим сказать?» А хрен его знает. И так постоянно. Думаю одно, а говорю другое. И.  Есть у меня один друг, с которым в последнее время мы только то и делаем, что толкаем высокие разговоры за жизнь. Эти разговоры больше напоминают синусоиду, которая двигается вверх-вниз от тем элитарных до приземлённых проблем, даже, скорее, утоптанных. Самое смешное, что проблемы у нас фактически одинаковые, поэтому выходит в итоге эдакий круговорот воды в природе. Только дело не в этом. Во время одной из бесед я поймала себя на мысли, что не разговариваю так, как хочу, потому что не могу. Речь плывёт эдаким потоком, и походу диалога я уже не излагаю свои мысли, а конструирую текст. Он очень похож на правду, только за ним ничего не стоит. Открыла видео какой-то японки, она сказала сначала подумать головой, какой именно посыл должны иметь твои слова, потом прочувствовать, какие ты хотел вызвать эмоции, потом начать жестикулировать. Вот только когда я пытаюсь что-то сказать, вечно не договариваю до конца и пытаюсь выразить руками. Просто странно выходит — я будто слушаю себя со стороны и не транслирую реальную точку зрения, а как бы пишу вслух. А потом в сухом остатке остаётся только один вопрос: «Где же ты настоящий: в заметках и разговорах или наедине с собой?»

Ты пустое место Мы замкнуты в рамках личности. Я выстроила определённый набор критериев, характеризующих меня, как человека. Вот знаю себе, что Влада Билоус, например, любитель покушать, пишущий что-то "великое", и это великое так никто и не прочтёт. И вы, читающий этот текст человек, тоже держите список собственных характеристик в голове. Но если уметь "отпускать" себя вчерашнего, да и себя сегодняшнего, то, в принципе, будет хорошо. Поясню. Представьте себе инфузорию в речке, которая тянется к еде. И пока она ищет себе покушать, она движется и движется себе, ни за что не цепляясь. Так что да, будьте инфузорией. Постоянно в движении, даже если это будет значить плыть навстречу чему-то, что перекроит как человека. Ведь "Я" не существует. Так вы не будете бояться таки выложить ту самую нарисованную после завтрака картину или опубликовать рассказ годичной давности. Потому что пока на работы капают отзывы, мы плывём дальше, к новой подпитке. Плюнуть себе в лицо. Если сравнивать с огромным мирозданием, с вечностью, меня действительно не существует. И крохотный промежуток жизни, что у меня есть, лучше уж точно потратить не на такую забавную и бессмысленную штуку, как самоопределение.

Многим творческим это знакомо - ты что-то лепишь, выписываешь, черкаешь, а потом получаешь результат... И тебе хочется плакать от того, насколько это шедеврально по твоему мнению, ты любишь своё творение. Это состояние - поток. Как у Ивана Франка. Он говорил, что во сне мы все в какой-то степени являемся поэтами. Либо безумцами. Мы говорим со своим подсознанием, когда отпускаем сознательную часть личности. Большинство называют её внутренним критиком. И вся фишка в том, что его в "потоке" надо вырубать. Личности нет, а ты сумасшедший, который сам ничего не может сообразить. За него пишет его рука. Стивен Кинг советовал, что писать нужно с открытой дверью, а редактировать за закрытой. Но двери быть не должно вообще. Не важно, где ты находишься и что делаешь. Сойди с ума на пять минут. И никто, даже собственное "я" не должно тебе мешать. У художника нет личности и нет жизни. Его биография - красочное жизнетворчество, яркое , безумное.