Вкус молодости

У меня внутри всё оборвалось. Стояла глубокая ночь, тишину нарушали только стрекотание сверчков да шелест листвы. И она. Светлана с глазами, полными ужаса, протягивала мне какой-то пакет через наш общий забор. — Ты что творишь? — я попятилась, но пакет уже оказался в моих руках. Тяжёлый. Увесистый. — Лариса, умоляю, — её голос дрожал. — Спрячь на пару дней. Больше не у кого. В тусклом свете уличного фонаря я разглядела на её скуле тёмное пятно. Синяк? Мамочки... — Что случилось? — мой голос стал тише...

Мои пальцы сжимали лист бумаги так сильно, что он смялся в неровные складки. Перед глазами плыло от слёз и ярости. В комнате стало тихо — только тяжёлое дыхание и шорох бумаг нарушали тишину. Нотариус — сухонький старичок с внимательными глазами — неловко поправил очки и отвёл взгляд. А вот ОНА — стояла в углу кабинета, опустив глаза, в своём идеально подобранном чёрном костюме. Ирина. Женщина, которая появилась в жизни отца всего два года назад, когда ему исполнилось шестьдесят восемь. — Это какая-то ошибка, — я повернулась к нотариусу...

— Что? — Лидия Петровна моргнула, не веря своим ушам. — Оля, что ты такое говоришь? Я только три дня как одна... — Тётя Лида, пойми правильно. — Ольга присела рядом, положив руку на плечо женщины. — Мы с Витей в однушке с двумя детьми, а тебе... — она обвела рукой просторную трёхкомнатную квартиру, — такая площадь теперь ни к чему. Сама подумай. Лидия растерянно следила за Виктором, который, не обращая внимания на разговор, продолжал собирать вещи. Ощущение нереальности происходящего накрыло её с головой...

Тамара Васильевна смотрела на сына покрасневшими от слёз глазами. Её седые волосы растрепались, а руки дрожали. Олег сидел напротив, опустив голову, и не решался поднять взгляд. — Мама, пойми, пожалуйста... — Что понять-то? Что вы меня как старую собаку на улицу выкидываете? — голос её сорвался. — Сколько раз ты мне говорил: «Не волнуйся, мамуль, это твой дом навсегда». А теперь что? Ирина стояла в дверном проёме кухни, теребя полотенце в руках. Её тонкие губы были сжаты в нитку, а взгляд метал молнии...

— Ты в своём уме? Щи пересолила, котлеты пережарила! Что за жена такая моему сыночку досталась? — свекровь всплеснула руками и отодвинула от себя тарелку так резко, что часть содержимого выплеснулась на белоснежную скатерть. Я молча вытерла салфеткой пятно и сжала губы. Уже полгода как наша совместная жизнь с Алексеем превратилась в сущий кошмар. Раньше свекровь, Антонина Павловна, приезжала раз в месяц — проведать любимого сына, а теперь зачастила. То продукты привезёт, то уборку затеет, то готовку проверит...

— Галь, ты не понимаешь! Лизке эта квартира — единственный шанс начать нормальную жизнь. Ты-то уже на ноги встала, а ей с Костей где жить? По съёмным таскаться? Я сидела на кухне маминой — теперь уже моей — квартиры и крепко сжимала чашку с остывшим чаем. Напротив меня сестра Вера нервно постукивала ногтями по столу. Её муж Олег стоял, прислонившись к холодильнику, и хмуро смотрел в пол. — Вер, документы уже оформлены. Мама оставила квартиру мне. Я не понимаю, почему вдруг... — Ну и что, что квартира твоя? — перебила сестра...

— И что ты теперь будешь делать? — спросила Лена, помешивая кофе так энергично, что капли разлетались по столешнице. — А что я могу? — я пожала плечами и отвела взгляд в окно. За стеклом моросил типичный октябрьский дождь. Серый, унылый, бесконечный... Точь-в-точь как моя жизнь последние три месяца. — Вот так просто сдашься? — Лена всегда была прямолинейна до безжалостности. — Какая-то левая тётка приходит в твой дом, и ты позволяешь ей командовать? — Это дом отца, если уж на то пошло, — буркнула я...

— И не смей больше разбрасывать свои носки по всей квартире, Витя! Я не нанималась за тобой убирать. Виктор выразительно закатил глаза и подмигнул мне. Я улыбнулась, собирая со стола остатки ужина. Такие спокойные вечера в нашей семье — редкость. Обычно Сашка до ночи сидит за уроками, я зарываюсь в отчеты, а муж пропадает в гараже. Но сегодня всё сложилось идеально: сын ушел спать пораньше, я закрыла все рабочие вопросы, а Витя даже отложил свою вечную возню с машиной. — Ира, помнишь, как мы на Байкале ночевали в палатке? — Виктор развалился на диване, прихлебывая чай...

Представьте, будто старость — это не холодный ветер за окном, а золотистый рассвет, когда листья шуршат под ногами, а воздух пахнет спелыми яблоками. Кто-то шепчет, что годы — это тяжесть, но ведь можно выбрать иначе: превратить их в лёгкое покрывало из воспоминаний, ароматных блюд и тихих радостей. И здесь, друзья, всё решает не только генетика, но и то, что мы кладём в свою тарелку. Ведь еда — это не просто топливо, а кирпичики, из которых строится наше завтра. Наши деды и прадеды не гнались за модными диетами, не изучали состав на упаковках...

— Марина, ты что, опять неправильно суп сварила? — громыхнул голос свекра с кухни. — Сколько раз повторять: сначала мясо варится, потом овощи добавляются! А это что за бурда? Нина, иди сюда, полюбуйся, чему ты невестку свою учишь! Я замерла в комнате, сжимая в руках игрушечную машинку сына. Костик испуганно поднял голову, его пальчики вцепились в мою футболку. — Мама, почему дедушка опять кричит? Что я могла ответить? Что его дедушка — невыносимый тиран? Что от этих криков мне хочется выпрыгнуть...

— Вот, посмотри на себя! — Игорь швырнул вилку на стол с такой силой, что она отскочила и упала на пол. — Опять в этом заляпанном халате! Когда ты в последний раз выглядела как женщина, а не как прислуга? Маргарита вздрогнула, сжимая горячую кастрюлю до боли в пальцах. Внутри всё сжалось, как и каждый раз за последние тридцать лет. А ведь когда-то, давно-давно, он называл её своей королевой. Обнимал так, словно она — сокровище. Куда всё это исчезло? — Извини, — тихо сказала она, разливая суп по тарелкам, стараясь, чтобы руки не дрожали...

Я застыла с чашкой чая в руках. Тридцать лет брака, а Олег смотрел на меня, как риелтор на выгодный объект недвижимости. — Что значит мою квартиру? — голос звучал чужим, будто не я говорила. — Мне её мама подарила ещё до нашей свадьбы. Олег усмехнулся: — Ларочка, ты же взрослая женщина. Тридцать лет мы жили здесь вместе. Я вкладывался в ремонт, платил за коммуналку. Так что, по закону, это уже давно наше общее имущество. Воздух застрял в лёгких. Комната накренилась, как палуба тонущего корабля. Я осторожно поставила чашку — руки дрожали...