Виталий Владимирович

4 ноября 1937 года - дата, когда в Москве случилось одно из самых сладких проявлений советского импортозамещения: на американском оборудовании, по американской рецептуре, привезённой Микояном из США, был выпущен первый советский "Пломбир". Да-да, тот самый, "наш, родной, не имеющий аналогов в мире". Только вот аналог у него был - и весьма конкретный: американское мороженое, сделанное по стандартам, которые СССР просто скопировал. Микоян тогда вернулся из Штатов в полном восторге: у капиталистов еда продавалась красиво, удобно и массово...

Ноябрь. За окном - вязкая, серая акварель, и мир, кажется, перешёл на режим энергосбережения. Именно в такие дни, когда светлое время суток сжимается до неприличия, мне отчаянно хочется сбежать куда-нибудь на юг. Но отпуска уже закончились, и остаётся только греться у костра воспоминаний. В моей личной библиотеке одно из самых ярких и горячих мест занимает город Ульцинь - самый южный, самый особенный курорт Черногории. Ульцинь - это не Будва с её глянцем, и не Котор с его нордической, строгой красотой...

Я всегда останавливаюсь, когда вижу уличный книжный шкаф. В Германии их можно встретить во многих городах. Да и не только в Германии. Я их встречал в Австрии, Швейцарии, Италии. Они стоят на площадях и у парков, в общественных местах. Они бывают самыми разными. Старые телефонные будки, раскрашенные яркими красками, как миниатюрные маяки для прохожих, или ветхие шкафы, которым кто-то подарил вторую жизнь. И так далее. Каждая полка таит свои секреты. И никогда не угадаешь, какая книга схватит тебя...

Молодой император вступил на трон в момент, когда страна стояла на грани перемен. Но вместо того чтобы стать капитаном в бурю, он оказался пассажиром, держащим штурвал для вида. Николай родился не для власти, а для ритуала. В нём было слишком мало решимости. Он не понимал времени, в котором жил. Его Россия стремительно индустриализировалась, рабочие требовали прав, интеллигенция искала смысл, а народ - справедливости. Император же искал утешение в семейных молитвах и письмах жене. Он верил в самодержавие, как в святыню...