Повороты чужих судеб

— Ксюх, может, сбегаем пообедать? — Тимур высунулся из-за перегородки кабинета, широко улыбаясь. — Там новое место открылось, говорят, пасту божественную делают. Ксения оторвалась от монитора и взглянула на часы. Половина второго. Желудок действительно требовал внимания. — Давай. Только быстренько, у меня отчёт до трёх. Они работали в офисе строительной компании уже полгода — Ксения маркетологом, Тимур менеджером по продажам. Коллектив небольшой, человек двенадцать, все друг друга знали. С Тимуром они сидели в соседних кабинетах, поэтому часто обедали вместе...

Стефания допивала утренний кофе, когда телефон завибрировал. На экране высветилось уведомление из родительского чата 1-Б класса. Она машинально разблокировала экран и застыла с чашкой в руке. «Чей ребёнок вчера толкнул мою дочь на продлёнке? Это неприемлемо!» — писала Жанна Воронцова, мама Вероники. Ниже шло подробное описание: мальчик в синей куртке, тёмные волосы, якобы грубо оттолкнул девочку возле шкафчиков. Стефания сжала губы. Синяя куртка — у Марка. Тёмные волосы — у Марка. И продлёнку он посещает...

— Вер, ты где? Я уже полчаса жду! Вероника прижала телефон к уху плечом, одновременно перекладывая пакеты с продуктами из одной руки в другую. — Киря, прости, застряла в супермаркете. Там очередь была просто космическая. Минут через десять буду. — Хорошо, — в голосе мужа послышалась нотка облегчения. — Я думал, с тобой что-то случилось. Повесив трубку, Вероника покачала головой. Кирилл всегда волновался, когда она задерживалась. Раньше это казалось милым — такая трогательная забота. Но не так давно его звонки стали слишком частыми...

Четвёртый день подряд я наблюдала из окна, как соседка Марина выкатывает коляску, нагибается над ней, поправляет одеяльце — а внутри пусто. — Ты только посмотри на неё, — прошептала Клавдия Ивановна, подойдя к моему окну. — Опять со своей коляской. Бедная девочка, совсем рассудком тронулась. Я молча кивнула, продолжая наблюдать. Марина аккуратно укрывала невидимого младенца голубым пледом, словно защищая от осеннего ветра. Потом медленно покатила коляску по дорожке вдоль дома. — Говорят, у неё ребёночек умер, — продолжала Клавдия Ивановна, явно наслаждаясь возможностью поделиться сплетней...

— Машенька, попробуй ещё ложечку! — Галина Петровна снова протягивала свою ложку к губам моей трёхлетней дочки. Я стиснула зубы, пытаясь сохранить спокойствие. Это был уже третий раз за обед. Свекровь докармливала Машу остатками своего супа, хотя у ребёнка была полная тарелка собственной еды. — Галина Петровна, у Маши есть своя порция, — напомнила я как можно мягче. — Да что ты, Олечка, — отмахнулась она. — У меня повкуснее получилось, я же досолила и сметанки добавила. Два года назад мы с Андреем переехали к его родителям, чтобы накопить на собственное жильё...

— Лен, опять она! — прошипел Максим, выглядывая в глазок. — Стоит с судочком каким-то. Я застыла на кухне с чашкой кофе в руках. Звонок повторился — настойчивый, длинный. — Не открывай, — быстро сказала я. — Сделаем вид, что нас нет. Мы переглянулись и замерли, как провинившиеся школьники. За дверью послышалось тихое покашливание, шарканье тапочек, а потом удаляющиеся шаги. — Фух, — выдохнул муж. — Думал, не уйдёт. Я подошла к двери и осторожно заглянула в глазок. Соседка уже скрылась за поворотом...

Я вышла на веранду покурить и услышала через открытое окно кухни голос свекрови: — В субботу всё должно пройти чисто. Никаких свидетелей, поняли? Ёкнуло в груди. Я замерла, прижавшись к стене дома. Внутри продолжали разговаривать, но теперь тише, будто опасаясь, что кто-то может подслушать. — А она точно ничего не знает? — это был голос золовки Светланы. — Откуда? Я же сказала, семейный ужин по случаю дня рождения Петра. Обычное дело. Мой муж Пётр? При чём тут он? День рождения у него через месяц, в конце августа...

— Валерий, ты снова на рыбалку? — дочка выглянула из спальни, когда муж грохотал на балконе удочками. — Угу, — коротко ответил зять и продолжил возиться со снастями. Я сидела на кухне за чаем и невольно прислушивалась. Шестую субботу подряд одна и та же история. Валерий собирался с раннего утра, грузил в машину рюкзак и удочки, а возвращался под вечер уставший, но почему-то довольный. И главное — без рыбы. Вообще без неё. Через полчаса зять вышел из квартиры, помахав нам на прощание. Я подошла к балкону и машинально глянула на полку, где хранились его резиновые сапоги...

Когда соседка Вера Петровна, с которой мы здоровались только кивком, вручила мне завёрнутый в газету подарок со словами «это вам от вашей бабушки», я опешила — бабушки не было в живых уже десять лет. — Простите, Вера Петровна, но... какой бабушки? — пробормотала я, держа свёрток в руках. Соседка отвела глаза, как обычно. За десять лет, что я живу в бабушкиной квартире, мы ни разу не разговаривали больше двух фраз. Она всегда спешила, избегала встреч в лифте, но при этом иногда находила у двери пироги с вишнями — мои любимые с детства...

Когда свекровь, с которой мы пятнадцать лет не разговаривали по душам, протянула мне конверт перед новогодней ёлкой, я подумала: «Ну вот, началось - выгоняет из семьи». Ирочка, возьми, - голос у неё был странный, глухой какой-то. - Только дома откроешь, ладно? Я кивнула, сунула конверт в сумку. Свекровь отвернулась к окну, поправляя гирлянду на ёлке, и я заметила, как дрожат её руки. Мы с Тамарой Ивановной никогда не были близки. С первого дня, когда Андрей привёл меня в родительскую квартиру, я чувствовала: она меня не принимает...

— Галина Петровна, вы же понимаете, что я бы никогда не обратилась к вам, если бы не крайняя нужда, — Катя судорожно вытирала слёзы бумажной салфеткой, которую я подала ей через стол. Мы сидели на моей кухне. Невестка заехала, как она сказала, "буквально на минутку", пока мой сын Артём был на работе. Но эта минутка затянулась уже на полчаса, и всё это время Катя рассказывала о маминой болезни. — У неё обнаружили проблемы с сердцем, — всхлипывала она. — Врачи говорят, нужна срочная операция, иначе...