Она захлопнула калитку у меня перед носом. И это было лучшее, что кто-либо для меня сделал
Я лежу на своем диване. Нашем с Человеком диване. Он чешет меня за ухом, и его пальцы выводят на коже тайные узоры блаженства. «Джесси, ах ты моя золотая собака-барабака», — бормочет он, и от этих слов у меня по всему телу разливается густое, сонное тепло. Я дома. Это знает каждая моя шерстинка. Но так было не всегда, и память моя — как вот тот шкаф со старыми вещами: открываешь, а оттуда пахнет то пылью и тоской, то ветром с «Магнита», то горькой болью. Раньше у меня не было имени. Вернее, оно было, просто его никто не знал...