ТИХИЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ

Когда мы с Игорем поженились, я считала, что нам повезло. Мы не жили богато, но у нас всё было по-домашнему просто и спокойно. По утрам он пил крепкий кофе, я пекла сырники, мы обсуждали новости, смеялись. Я любила его за то, что с ним не нужно было притворяться — можно было быть собой, даже с неуложенными волосами и в старой футболке. Поначалу всё шло ровно, без бурных страстей, но с надёжностью. Он был тем человеком, который никогда не подведёт — я в этом не сомневалась. Когда я однажды простудилась, он бегал в аптеку среди ночи за мёдом и лимоном...

Когда я взяла в руки повестку и прочла заголовок «заявление о разделе имущества», бумага на столе будто повесила на меня невидимую гирю. Сначала не верилось: буквы плавали, мысли путались. Он подал на раздел имущества. Мой муж, с которым я связала почти два десятка лет, человек, с которым делила и будни, и праздники. Я сидела и будто находилась вне себя: слышала шум посудомоечной машины, скрежет шин за окном, но не ощущала мира вокруг. Он пришёл вечером, снял куртку и, не глядя на меня, сказал: — Ты видела бумагу? — Да, — ответила я ровно, хотя внутри было жарко...

Когда он уходил, я не поняла, что это всерьёз. Он просто накинул куртку, схватил ключи со стола и сказал, не глядя: — Я выйду. Дверь закрылась тихо, без хлопка, без обидного «до свидания». Я подумала — погуляет, вернётся. У нас ведь бывало. Ссорились, расходились по комнатам, потом мирились за чаем или в утренней суете. Так и в этот раз, решила я, просто устал, просто устали оба. В квартире стояла та самая тишина, когда слышно, как тикнет часы и как капает вода из плохо закрученного крана. Я ходила по комнатам, не находя себе места, переставляла чашку с места на место, смотрела в окно...

Когда я в тот день выходила из суда, было ощущение, будто из меня вынули воздух. Люди вокруг говорили, смеялись, кто-то ругался на парковке, кто-то торопился по своим делам, а я стояла с папкой в руках и не понимала, куда идти. Бумага с печатью, лежащая внутри, была просто документом, но для меня — чертой, после которой всё стало другим. Он стоял рядом, в пальто, слишком лёгком для такого холодного утра. Держался прямо, как будто всё происходящее его не касается. Мы не смотрели друг на друга. Судья сказала привычно и спокойно: «Брак расторгнут», — и всё...

Когда я впервые заметила, что он изменился, подумала, что у него просто спад. Иногда люди по-разному реагируют на усталость: кто-то уходит в молчание, кто-то выходит на пробежку, кто-то становится раздражительным. Он приходил с работы сгорбленный, садился у телевизора и молчал, как будто забыл язык. Я старалась разрядить тишину, спрашивала о делах, о начальстве, шутила — он лишь махал рукой. Потом начались задержки: «совещание», «подвёз коллегу», «задержался на выезде». Я не хотела давить — двадцать лет вместе, казалось, должно быть надёжнее любого порыва...