Алхимия чувств

— Мам, я… я всё знаю, — сказала я, с трудом дыша. Он стоял молча. Даже не попытался оправдаться. Свекровь посмотрела на него, потом на меня — и сказала то, чего я не забуду никогда: — Мужчины не изменяют просто так. Значит, ты не давала ему тепла. Я не сразу поняла, что она сказала. Я — не давала? Я вспоминала, как ждала его ночами, как проверяла, жив ли после бесконечных “друзей”, “работ” и “задержек”. Как пыталась говорить, а в ответ слышала: — Не начинай. Ты слишком всё усложняешь. А теперь оказалось — виновата я, потому что не согревала...

— Ты серьёзно? — голос свекрови звенел от возмущения. — Ты выбрал ЕЁ? — Мам, хватит, — тихо сказал он. — Она — моя жена. — Жена? Она разрушила тебя! Я тебя таким не растила! Я стояла в коридоре, держась рукой за стену — чтобы не соскользнуть вниз. Она никогда меня не любила. С первого дня — взгляд «она недостойна», фразы «ты слишком уверенная», «слишком самостоятельная». А после свадьбы — постоянный контроль: — Ты плохо кормишь. — Ты его от семьи отдаляешь. — Ты вообще знаешь, как должна себя вести жена? И он молчал...

— Я решила, что поступлю на курсы, — осторожно сказала я, будто признавалась в преступлении. — Зачем? — мама даже не подняла глаза от телевизора. — Хочу развиваться… Может, потом попробую сменить работу. — Тебе и так нормально. Не выдумывай. Я замолчала. Не потому что согласилась — просто в голове щёлкнул старый сценарий: «Не высовывайся. Будь удобной. Не смей хотеть большего, чем тебе дали». С детства мне повторяли: — Скромность украшает женщину. — Главное — семья, остальное — капризы. — Умные женщины молчат, когда взрослые говорят...

— Ты должна быть благодарной, — сказала мать, когда я в первый раз сказала «я устала». — За что? — спросила я тихо. — За всё, что мы для тебя сделали. Мы жизнь на тебя положили. Это был не разговор. Это был приговор. Я вспомнила всё: Как меня учили не просить, а терпеть. Как любое «хочу» встречалось фразой: — Радуйся тому, что есть. Другие вообще без ничего живут. Я научилась не желать, не мечтать, не говорить, когда больно. Потому что неудобные дети — неблагодарные. Во взрослом возрасте я стала идеальной...

— Мам, я перееду. Я хочу жить отдельно, — тихо сказала я, боясь даже дышать. Она поставила чашку так резко, что чай плеснул через край. — Если уйдёшь — считай, у тебя больше нет семьи. Я стояла, как будто меня ударили. Не криком. Предательством. В нашей семье всегда было так: Лояльность — выше свободы. Послушание — выше желания. Если я хотела что-то своё, мне говорили: — Мы тебе жизнь дали. Будь благодарна. Если возражала: — Значит, тебе с нами плохо. Тогда уходи. Любовь мерили близостью к дому...

— Я просто купила себе куртку, — спокойно сказала я, снимая пакет. — На что? — муж прищурился. — На деньги от фриланса. Это мои. — Какие “твои”? В семье нет “моё” — есть общее. Я застыла. Все годы брака я работала. Вставала в шесть, готовила, вела дом, брала подработки. Покупала продукты, вещи ребёнку, закрывала кредиты. Но каждый раз, когда я позволяла себе хоть что-то личное, начинался один и тот же разговор: — Ты слишком много думаешь о себе. — Я просто купила себе платье. — В нормальных семьях жена спрашивает, можно ли тратить...

— Мам, я не могу помочь в этот раз, у меня завал на работе, — аккуратно сказала я, подбирая слова. — Понятно… — голос матери стал холодным. — Ты забыла, кто тебя растил. Неблагодарная. Это слово ударило сильнее, чем если бы она закричала. Я вспомнила всё: Как в детстве она говорила соседям: «Я ради неё всем пожертвовала». Как повторяла: «Ты должна быть лучше всех, иначе зачем я старалась?» Как требовала отчёты за всё: оценки, отношения, даже эмоции. А благодарность — у неё всегда измерялась послушанием...

— Ты неправильно готовишь ему кофе, — сказала она с порога, проходя на кухню, как к себе домой. — Он так любит, — спокойно ответила я. — Он так любил до тебя. Раньше он пил другой. И вставал пораньше. И ел нормально. Ты всё изменила. Я молчала. Каждый раз, когда она приходила, я превращалась в гостя в собственной квартире. Она звонила без предупреждения. — Я зайду. Посмотрю, как вы тут. Не “можно?”, а “я зайду”. Однажды она сказала: — Мужчина должен слушаться мать. А жена — учиться у свекрови...

— Ты нам должна помогать, — спокойно сказала мама, будто сообщила погоду. — Я помогаю, — устало ответила я. — Этого мало. Мы тебя вырастили. Теперь твоя очередь. "Очередь". Как будто любовь — очередь из обязанностей. Я работала на двух работах. Платила по счетам, покупала лекарства отцу, оплачивала продукты, иногда — их кредиты, о которых узнаю после. А потом слышала: — Ты стала черствой. Раньше ты была мягче. Нет. Раньше я просто молчала. — Аня, ты хотя бы спросила, могу ли я? — однажды сказала я...

— Ты даже не понимаешь, что она тебя использует! — голос матери дрожал от обиды. — Мам, хватит… — попробовал спокойно ответить он. — Нет, не хватит! Если ты сейчас уйдёшь к ней — можешь сюда больше не возвращаться. Выбирай: я или она. Я замерла в коридоре. Это не был фильм. Это был наш дом. Наша реальность. Моя свекровь всегда говорила, что я "увела" её сына в чужую жизнь. Хотя мы просто… строили семью. Не идеально. Не богато. Но по любви. Она приходила без звонка. Проверяла шкафы. Смотрела в глаза и говорила: — Ты ему не пара...

— Ну что, будем делить? — спокойно сказала Ольга, едва переступив порог квартиры. — Что делить? — не поняла я. — Квартиру, конечно. Наследство. Мы же обе дочери. Я молчала. Всего две недели прошло с похорон. Я всё ещё просыпалась ночью, думая, что мама на кухне греет чай… А сестра уже пришла делить. Мама тяжело болела два года. Ольга навещала редко — “дела, работа, дети”. Я осталась. Кормила, переворачивала, сидела рядом, когда она не могла дышать. Мама всегда повторяла: — Ты у меня опора...

— Ты же знаешь, у нас сейчас сложно. Могла бы и помочь, — сказала Юля, устало облокотившись на стол. — Я уже помогла в прошлый раз, — спокойно напомнила я. — Ну и что? Мы же семья. Ты должна. Слово «должна» ударило сильнее, чем крик. Когда отец заболел, я продала украшения, чтобы оплатить лечение. Когда сестра потеряла работу — пустила её жить ко мне. Когда мать плакала — я утешала. Всегда. Без вопросов. Без упрёков. Но когда я впервые сказала: — Мне самой сейчас тяжело, — в ответ услышала только раздражённое: — Опять ты о себе...