Школа способностей | Александр Шевцов

Бусание. «Бусать» - на мызкской фене, - «пить». Бусой – пьяный. Но одном из занятий, мы вспоминали и осваивали Бусание заново. Почему заново? Потому что когда-то давно я уже это делала и многие из участников занятия тоже. Но прошло достаточно времени, мы это как-то использовали в жизни, накопился некий опыт, где-то мы это делали неосознанно. А на занятии проделали знакомые упражнения, осознавая и наблюдая всё, что происходит. На мой взгляд, и осознанность стала выше, если так можно выразиться. Начали с простых шагов: наблюдали за своим дыханием, не придерживая его...

Как-то не верится… Странно звучит даже для современной психологии, которая таким образом должна будет потерять свой предмет и передать его физиологии. Не зря она старательно уводит способности из ведомства нейрофизиологии в ведомство психологии личности. Это исходное определение. Оно, безусловно, не раскрывает того, как Теплов в действительности понимал способности. Скорее, это способ защиты и покупка права работать. Но нельзя ли вывести лежащее в основе этого определения понятие, вглядевшись в...

Идеалом стоиков была не философия или наука, а достижение состояния мудреца. Поэтому вся внутренняя работа Стои идет именно как выращивание внутреннего человека, в чем они являются наследниками Сократа и Платона. Но любопытно то, как стоики видят мудреца. По свидетельству Цицерона: «Мудрец, по мнению Аркесилая (который согласен с Зеноном), обладает наибольшей способностью уберечь себя от неприятностей и заблуждений» (Фрагменты ранних стоиков. – М.: Греко-латинский кабинет Шичалина, 1998, I – 52)...

В следующем, 1947 году, Теплов издаст учебник психологии для средней школы. Очевидно, что он продолжал поиск. У меня нет первого издания этой работы, но в восьмом, вышедшем в 1954 году, тот же раздел «Способности и одаренность» начинается с несколько иного определения: «Способностями называют такие психические свойства, которые являются условиями успешного выполнения какой-либо одной или нескольких деятельностей» (Теплов, 1954, с. 223). Это явное движение к научности и первая попытка действительного определения предмета...

И конечный вывод: «Теперь же пусть будет сказано то, что душа есть начало (άρχή) указанных способностей и отличается растительной способностью, способностью ощущения, способностью размышления (διανοη τινω), и движением» (О душе, 413b 10). В этом определении присутствует скрытый спор с Платоном. Аристотель принципиально не поминает те Архе души, которые называл Платон в четвертой книге «Государства»: логистикон, тюмоедес, эпитюметикон. Он говорит строго о дополнительных к этим трем основным частям...

Учебники психологии — это еще не настоящая наука. Как и словари, они предназначены не для того, чтобы показывать поиск, а для того, чтобы насаждать то, что в науке называется парадигмой, то есть всеобщий договор сообщества о том, как оно видит свой предмет. Иными словами, учебники выкладывают то, что считается научной картиной. Поскольку за фасадом из словарей и учебников идет действительная научная жизнь, где исследователи спорят, ошибаются, исправляют ошибки, учебники оказываются лишь отражением этой жизни...

Личность – это запутанный поводок и одновременно путь в обход к тому, что желанно. Как вы понимаете, это творение разума, который ищет, как выполнить душевные пожелания, и при этом сохранить жизнь тела. Именно поэтому разум не позволяет мне прямо идти к цели и брать то, что хочу. За такое будут бить и однажды убьют. Разум видит прямой путь, а потом добавляет к нему способы избегания опасностей, в итоге я обхожу эти опасности, но путь становится кривым. И это оправданно, пока разумно, как оправданно, что надо ходить через дверь и по лестнице, а не шагать прямо с балкона...

Знания об использовании – это, однако, не использование. Использование невозможно без знания о том, как использовать, поэтому знание об использовании и использование дополнительны друг к другу с точки зрения работы разума. Знания об использовании Аристотель называет энтелехией, а использование – энергией. Энтелехия – от ἐντελής – за­кон­чен­ный, за­вер­шен­ный и ἔχω – иметь, на­хо­дить­ся в со­стоя­нии; соб­ст­вен­но – на­хо­ж­де­ние-в-со­стоя­нии-пол­ной-осуществлен­но­сти, осу­ще­ст­в­лен­ность, – возможна лишь при наличии того, что должно быть осуществлено...

Вот беда! Человек — лишь тело, воплощаться заново он не может. Значит, качества должны накапливаться генетически, во всех представителях либо расы, либо того рода, который занимался определенной деятельностью. И ведь язык знает выражение: передается по роду. Но что передается? Культура, знания или генетическая предрасположенность к определенной деятельности? Слышно ли что-нибудь о такой генетической предрасположенности, то есть о врожденных родовых способностях? Психологи старались доказать, что так и есть...

В обычной жизни ложь ведет лишь к большей лжи и к привычной лживости. Это потому, что в обычной жизни мы направлены наружу, во вне. А двигаясь во вне, мы все больше уходим от того, что есть истина. В том числе и истина моего Я. Двигаясь от я наружу, мы вместо себя творим личность. Личность нужна, как особое тело для выживания в обществе, где жить опасно. Она – особое защитное тело, вроде скафандра, позволяющее душе выживать в агрессивных средах, как говорят химики. Самой агрессивной или ядовитой средой для человеческой души является общество себе подобных, то есть людей...

Душа интересует Аристотеля прежде всего в связи с движением, которое он видит как главное основание своей физики. В седьмой главе двенадцатой книги «Метафизики» он прямо говорит о том движении, которое «называется [первым] движущим», и в этом смысле «оно начало». «Так вот, от такого начала зависят небеса и [вся] природа» (Мет. 1072b 10). В человеке таким началом становится ум. Но ум принадлежит душе, и поэтому трактат «О душе» Аристотель начинает с утверждения, что познание души нужно для познания природы: «Ведь душа есть как бы начало живых существ» (О душе, 402a 5)...